Подкравшись к двери Кэтрин и осторожно повернув ручку, она слегка приоткрыла дверь, заглянула в щелку и услышала глубокое размеренное дыхание. Как призрак, она проскользнула в комнату и внимательно осмотрелась.
Внутри было темно. Свечи не горели, огонь в камине потух. Узенькое окошко выходило во двор и в парк, в темном небе не видно было ни луны, ни звезд. Элис сощурилась, пытаясь хоть что-нибудь разобрать в темноте.
Кэтрин раскинулась на большой, высокой кровати, ее огромный живот горой вздымался под одеялом. Одну руку она забросила над головой, и Элис был виден густой пучок темных волос у нее под мышкой. Другой рукой она обнимала лежащего рядом мужчину. Элис подобралась поближе и увидела, что это Хьюго. Повернувшись на бок, он крепко спал, уткнувшись головой в шею жены и властно обняв ее одной рукой. Так обычно спят супруги. Так обычно спят любовники. Элис, не двигаясь, разглядывала их, прислушивалась к их мирному, спокойному дыханию. Она смотрела на них так, словно вбирала в себя их дыхание и убивала их силой, дарованной ревностью, разочарованием и обманутыми надеждами. Хьюго пошевелился во сне и что-то пробормотал.
Нет, не ее имя.
Миледи улыбнулась и подвинулась к нему поближе; даже в темноте Элис заметила в этой улыбке спокойную радость. И снова оба замерли и лежали спокойно.
Потихоньку Элис притворила за собой дверь и на цыпочках вернулась через пустую холодную галерею в свою комнату, там подвинула кресло поближе к огню, закуталась в шаль и стала ждать рассвета.
В утренних сумерках, когда солнце еще не взошло, но небо уже прояснилось и порозовело на горизонте, обещая солнечный день, Элис поднялась и открыла сундук, где у нее хранились принадлежности для колдовских обрядов. В самом углу был спрятан старый мешочек Моры с костями, на которых были вырезаны руны.
Девушка обернулась. Дверь была заперта, все в замке спали. Она выглянула в узкую бойницу. В неярком утреннем свете над рекой струился туман. Он все сгущался и уже клубился, словно облака. Элис вздрогнула: одно из них здорово напоминало женщину, седоволосую старуху с накинутой на плечи шалью.
— Нет, — прошептала Элис, сразу узнав ее. — Я не звала тебя. Мне нужны только твои руны, мне важно узнать свое будущее. Улетай, я не звала тебя. Оставайся в воде. Я не желаю тебя видеть. Мы обе поймем, когда придет время для нашей встречи.
Так она стояла, пока туман не отхлынул; вот он поредел, снова расслоился и успокоился, и только тогда Элис отошла от окна и села на коврик перед камином.
Она потрясла мешочком, как игрок трясет стаканчиком, и одним движением выбросила кости перед собой. Закрыв глаза, она вслепую выбрала три кости; выбирала сосредоточенно, держа ладонь над каждой, прежде чем взять ее или потянуться к другой.
— Мое будущее, — начала гадание Элис. — Хьюго просто пользуется мной, я для него содержанка и шлюха, теперь я здесь никто. Меня это не устраивает, мне нужно больше. Раскройте мое будущее.
Она разложила в ряд три кости, а остальные убрала в мешочек. Первая лежала лицом вниз, сверху на ней ничего не было. Элис перевернула ее, но и на лицевой стороне было пусто.
— Один, — встревожилась девушка. — Небытие. Смерть.
Вторая тоже была пуста. Элис покрутила ее в руках и пробормотала:
— Но это невозможно, двух пустых рун не должно быть. Пустая только одна, на всех остальных есть знаки.
Она перевернула третью кость. И та тоже оказалась пустой и плоской с обеих сторон. Элис сидела не двигаясь с тремя безликими костями в руке. Она подняла голову и посмотрела в сторону бойницы. Потом подошла. Туман над рекой дрожал, клубился и снова принимал облик покойницы.
— Так ты все знала, — тихо сказала Элис, не отрывая от нее глаз. — Ты говорила мне, да я не слышала. Ты говорила про смерть. Смерть была в твоих рунах. Я спросила: «Скоро ли?», а ты решила не отвечать. Теперь и для меня твои руны пустые.
Элис вытряхнула из мешочка остальные кости, и они рассыпались по полу. Все были гладкие, как отполированный череп, ни на одной не было ни единой отметины.
Ее затрясло, словно к ней вплотную подступили холодные воды реки, словно зеленоватая влага добралась до ее подбородка и вот-вот хлынет в рот. Торопливо собрав кости, она сунула их в мешочек, а мешочек швырнула в угол сундука. Затем плотней закуталась в шаль и легла на постель. Она так дрожала, что никак не могла уснуть.
Хьюго уехал еще на рассвете. Кэтрин допоздна оставалась в постели. Когда Элис с красной накидкой на плечах появилась в галерее, лицо ее было невозмутимым и спокойным. Дамы оценивающе на нее посматривали.
— Я отправляюсь в пустошь, — сообщила она Элизе. — Займусь сбором трав для госпожи. Она хорошо спала?
— Да, — ответила Элиза. — А когда вы вернетесь?
Элис смерила ее холодным взглядом.
— К ужину. Пообедаю в пустоши, возьму с собой чего-нибудь.
— Я провожу вас до конюшни, — вызвалась Элиза.
Они спустились, пересекли зал и через главный вход вышли в парк. Элиза семенила, едва успевая за Элис; они миновали ворота, мост и по заросшей лужайке направились к конюшням.
— Какая хорошенькая кобылка! — с завистью воскликнула Элиза, когда мальчишка-конюх вывел лошадь из стойла.
— Да, — с мрачным удовлетворением отозвалась Элис. — Хорошенькая, это верно. На нее потратили кучу денег.
Она щелкнула пальцами конюху.
— Сбегай на кухню, принеси какой-нибудь еды. Пообедаю в пустоши.
Парень отвесил поклон и помчался к кухне.
— Хьюго всю ночь спал с Кэтрин, — доверительно доложила Элиза, понизив голос и глядя в спину конюху.
— Знаю, — кивнула Элис.
— Он теперь к вам охладел? — полюбопытствовала Элиза.
— Я жду от него ребенка, — напомнила Элис. — Место мое прочно и надежно.
Приятельница смотрела на нее, и в глазах ее мелькнуло что-то похожее на жалость. Элис поймала ее взгляд и почувствовала, что краснеет.
— В чем дело? — спросила она строго. — Что-то не так?
— Ваше положение было бы прочней и надежней, если бы вы сочетались браком с тем солдатом, которого выбрала леди Кэтрин, — рассудительно заметила Элиза. — Если вы ищете прочных отношений, он был бы для вас в самый раз. Хьюго переменчив, как наша погода. Он снова вернулся к Кэтрин, а потом заведет себе еще кого-нибудь. Доверять ему нельзя, он по природе ненадежный.
Конюх уже торопился обратно, неся в руке небольшую кожаную суму. Он привязал ее к седлу и повел кобылу вперед.
— Ты вот это видишь? — Элис указала на лошадку. — Ведь это Хьюго купил ее для меня, разве не так? И платьев у меня полные сундуки. И ребенок дожидается у меня в чреве. Разве это не говорит о прочности моего положения?
Держа в руках сумку для трав, пока парень помогал Элис забраться на лошадь, Элиза пожала плечами.
— Нет, Хьюго все-таки ненадежный, — настаивала она. — Женщина, которая живет с ним как содержанка, должна иметь мешок сбережений, на всякий случай, мало ли что. Ты, Элис, высоко вознеслась, но теперь, возможно, катишься вниз.
— Для тебя я — госпожа Элис! — прикрикнула на нее Элис.
Она встряхнула подол красного платья, разгладила богатую вышивку на верхней юбке и взялась за поводья, глядя на приятельницу сверху вниз, как знатная дама на нищенку у своих ног.
