Вьюга за окном утихла, густые хлопья сменились мелкими снежинками. Кофе приятно согревал, пощипывая горло, и напряжение стало постепенно отпускать Ребекку.
«Он это делает нарочно, – думала она, чувствуя, как по телу разливается тепло, мышцы расслабляются и вместе с холодом исчезают остатки напряжения. – Он пытается заставить меня забыть о женщинах, которые вечно увиваются вокруг него, о множестве причин, по которым мы не подходим друг другу, о том, что всякий раз, когда мы оказываемся вместе, дело кончается ссорой».
Но каковы бы ни были планы и намерения Вольфа, сейчас, когда Ребекка сидела рядом с ним в тепле хижины, отделенной от внешнего мира лесами, скалами и оврагом, все ее сомнения и тревоги отлетали прочь. Казалось, она подставила свое усталое, промерзшее тело под струи теплого искристого водопада.
Она повернулась к Вольфу. Тот задумчиво смотрел на огонь, не замечая, что прядь волос, отливающих медью, упала на лоб.
Как он не похож на того беззаботного молодого человека, который много лет назад вытащил ее из-под кровати в тайном убежище Бэра Ролингса! Сколько выпало с тех пор на его долю! Трудная работа шерифа, борьба с самыми отъявленными негодяями Запада, гибель брата, измена Клариссы, а теперь еще и смерть Кетлин.
Ребекке стало жарко. То ли от бренди, то ли от чувств, которые дремали в ней и вот проснулись. Она вдруг захотела Вольфа Бодина сильнее, чем когда бы то ни было прежде, захотела обнять его, разгладить мрачную складку на лбу, прогнать все его тревоги. Теперь ей известно, что под суровой внешностью служителя закона скрывается одинокий мужчина, человек, готовый рисковать жизнью ради спасения других, человек, который никогда не теряет мужества и выдержки. Отважный, сильный, порядочный и все- таки бесконечно одинокий. Теперь она знала тайну Вольфа Бодина, хотя он считал, что это никому не известно. Он ежедневно демонстрировал спокойную силу и храбрость, но внутри ощущал пустоту, в его душе еще не затянулась рана, нанесенная предательством Клариссы. И ей вдруг страстно захотелось залечить эту рану, заполнить пустоту. Однако прежде нужно было кое-что уточнить. – Вольф?
Что-то необычное в ее голосе заставило его обернуться, и у него захватило дух: как же она прекрасна! Нежное лицо, освещенное пламенем огня, разрумянилось, иссиня-черные волосы отливали мягким блеском, как драгоценный мех соболя. Но больше всего его поразила даже не красота Ребекки, а выражение фиалковых глаз: ошибиться было невозможно – ее глаза светились нежностью.
Казалось невероятным, что холодная и надменная Ребекка Ролингс, презиравшая всех «законников» и всегда готовая ринуться в драку, теперь смотрела на него с таким выражением. Глаза словно умоляли поцеловать ее, а губы так и манили отведать их сладость.
Этот взгляд пробудил в нем и другие воспоминания. О том, с какой любовью и заботой Ребекка ухаживала за Кетлин перед смертью, как она играла ее любимую песню, как по-доброму и с пониманием разговаривала с Билли. Она уже не была той колючей особой, что приехала в Паудер-Крик несколько месяцев назад, или он сам изменился, сумев увидеть за показным холодным притворством Ребекки ее доброту, мягкость, внутреннюю красоту…
Он смотрел на нее и не мог оторваться, она пьянила и согревала его сильнее, чем мог бы это сделать целый галлон кофе даже пополам с бренди.
– Вольф, – повторила Ребекка.
– Что?
– Можно задать вам один вопрос?
– Вы уже задали. Фиалковые глаза заискрились.
– Скажите, правду ли говорят… – начала она, стараясь говорить небрежно, чтобы не выдать, насколько важен для нее ответ, ведь от него зависело, как сложится дальше ее жизнь.
– Обычно слухи врут, – невесело отозвался Вольф. – Что конкретно вы имеете в виду?
– Что вы уже сделали или в ближайшее время сделаете предложение…
– Вранье.
– Вранье? – От волнения голос у Ребекки сорвался на писк. В глазах снова появился восторженный блеск.
Вольф уставился на нее, недоумевая, кто забил ей голову нелепыми слухами.
– Вот именно, – подтвердил он. – Еще есть вопросы?
Ребекка кивнула. Как легко он развеял ее худшие опасения! Слегка ошалев от радости и облегчения, она выпалила первое, что пришло на ум:
– Займитесь со мной любовью.
Он нежно коснулся пальцем ее щеки, очертил контуры чувственных губ.
– Ребекка, никогда не говорите такие вещи мужчине, если не имеете этого в виду.
– Я имею в виду именно это.
Вольф мысленно выругался. От ее слов и нетерпеливого призыва во взгляде ему стало жарко, чресла налились тяжестью.
Может, она опьянела? Вопреки тому, что он ей сказал, Вольф не собирался злоупотреблять ее состоянием, один мерзавец однажды подло воспользовался слабостью Ребекки, и он не желал причинять ей новую боль. Но она уже прильнула к нему, обняла за шею и, приблизив лицо почти вплотную к его лицу, прошептала:
– Не думайте, я не пьяная и сознаю, что делаю. Я люблю вас, Вольф, вы мне нужны. Надеюсь, вы хотите меня так же сильно, как я вас… Или я ошиблась?
– Маленькая колдунья, вы не ошиблись, я хочу вас так, как никогда не хотел ни одну женщину, даже Клариссу. – Он сжал ее запястья. – Вы отравили мою кровь, словно золотая лихорадка или виски, только еще сильнее. Черт, намного сильнее. Я больше не могу думать ни о ком, кроме вас. Остальные женщины, которых я знал и которые вроде бы нравились мне, не достойны даже нести перед вами свечу. Когда я с
