двинулся обратно по полутемному коридору, не удосуживаясь зажечь хотя бы одну из многочисленных свечей в подсвечниках, расставленных в проходе.
Белинда, потирая онемевшие запястья, наблюдала, как он растворяется во тьме. Она услышала, как дверь тюрьмы захлопнулась за ним, и вздохнула, глубоко и порывисто. Потом медленно повернулась, чтобы еще раз оглядеть свое новое жилище.
По сравнению с тюремной камерой чердак в доме Джонатана Кэди был настоящим дворцом. Камера оказалась еще меньше – грязная, покрытая слоем пыли, без какой-либо мебели, если не считать двух валявшихся на полу замызганных соломенных тюфяков. На одном из них и съежилась тощая фигура, которую Белинда заметила, войдя сюда. Это была женщина со светлыми спутанными волосами, в засаленной коричневой холстине. Лица Белинда не разглядела.
Она подошла ближе. Странно, что девушка не подняла глаз и не заговорила, когда она вошла. Возможно, она спит… или больна… или… Ужасная мысль промелькнула в голове Белинды, и по ее телу забегали мурашки. Или узница мертва.
Она опустилась на колени возле неподвижной фигуры.
– Простите… простите меня… Я… С вами все в порядке? – спросила она негромко. Ответа не последовало. – Девушка… вы…
Встревожившись, Белинда положила руку на плечо лежащей и, повернув ее, взглянула на лицо своей сокамерницы. Она ахнула. Дрожь пробрала ее с ног до головы.
– Люси! – прошептала она, прикасаясь к влажному, бледному лицу. – Люси, ты жива!
Глава 18
Когда Белинда приподняла ей голову, Люси встрепенулась и застонала.
– Люси, Люси, ты меня слышишь? Это я, Белинда! – Она погладила подругу по побелевшей щеке. – О, Люси, что они с тобой сделали? – воскликнула она срывающимся голосом. – Очнись, пожалуйста!
Люси снова застонала. Рука ее взметнулась вверх, к голове. Но затем она, видимо, снова погрузилась в беспамятство.
Белинда пристально смотрела на подругу. Первое потрясение от того, что она нашла ее живой, прошло. Теперь ее охватила бурная радость. Белинда поняла, что неправильно истолковала замечание кузена Джонатана. Он пообещал Белинде, что она умрет на Холме виселиц так же, как и ее подруга. Тогда Белинда решила, что Люси уже повесили, но сейчас ей стало ясно, что кузен Джонатан просто предупреждал, что их обеих ожидает эта страшная участь. Она испытала бы огромное облегчение, если бы только Люси не выглядела столь ужасно. Страх снова вернулся к ней, вытесняя радость. Белинда с ужасом поняла, что ее подруга, несомненно, очень больна и, возможно, находится при смерти. Ее покрытое испариной тело горело. Она была бледной и… такой неподвижной. Стиснув руку Люси, Белинда зарыдала от отчаяния.
– Люси, прошу тебя, очнись, – умоляла она, – Люси…
Веки девушки задергались.
– Люси, я здесь! Просыпайся!
Мало-помалу тонкие веки открылись, и карие глаза Люси остановились на лице Белинды. Она заморгала, приложив дрожащую ладонь ко лбу.
– Б-Белинда? Это… правда ты? – пролепетала она.
– Да! Да! Давай-ка я помогу тебе сесть. Ты выглядишь ужасно, Люси. В какой-то момент я подумала, что ты… Ладно, это не важно. Попробуй, если можешь, рассказать мне, что с тобой случилось.
Люси, с помощью Белинды, сумела сесть на грязном тюфяке. Она в изнеможении оперлась о подругу, уткнувшись в нее своей светловолосой головой.
– Я заболела… у меня начался… жар… вчера, кажется, или… или позавчера. Я точно не помню. Они прислали доктора, и он… он пустил мне кровь. Дал мне отвар из… ячменя, вина и сыворотки. Такая гадость! Белинда… а потом они… они оставили меня здесь. Больше я ничего не помню.
– У тебя до сих пор жар, – сказала Белинда, – но, по-моему, не такой уж сильный. Дело идет на поправку, Люси. Я уверена в этом. Но ты еще слаба. Ты ела что-нибудь?
– Не помню. Нет, кажется… нет. С тех пор, как я заболела…
– Как они могли бросить тебя здесь одну в таком состоянии? – спросила Белинда, закипая от гнева. – Тебе нужны уход и лечение!
– Они отделили меня от других узников. Сказали, что не следует всех остальных заражать лихорадкой. Я… я думаю, они не хотят лишиться удовольствия повесить нас. И поэтому пытаются сохранить нам жизнь, – сказала она с горечью. – Странно, что они посадили тебя сюда, вместе со мной, Белинда. Здесь едва хватает места для одного, а я так больна…
– Тюрьма набита до отказа. Вместе со мной из Бостона привезли целый фургон обвиняемых. Думаю, им просто некуда больше меня деть. – Белинда улыбнулась: – Какие бы ни были на то причины, для нас это большая удача. Я буду ухаживать за тобой, поставлю тебя на ноги. Чуть погодя госпожа Вининг принесет нам поесть, и я выпрошу у нее немного горячего бульона…
– Все это ни к чему, Белинда. – Люси покачала головой. В глазах ее были те же тоска и безысходность, что и у женщины в повозке. – Мы все равно умрем. Сегодня, завтра, – какая разница? Совсем скоро меня поведут на суд. Я знаю, чем он закончится. Может быть… Может быть, было бы лучше, если бы я умерла от лихорадки. Знаешь, я… я молилась об этом. Возможно, я поступала неправильно, но это… это казалось мне предпочтительнее… виселицы. – Она задрожала, и Белинда обняла ее еще крепче.
– Ах, Люси, я ведь тоже совсем уже было сдалась. Но теперь, когда мы вместе, у меня снова появилась надежда. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем. Я знаю: мы сумеем выжить!
Глаза Люси затуманились.
– Нет, Белинда, нет, – прошептала она.
На воле разгуливал холодный ветер. Унылый, навевающий тоску звук. Белинда вдруг подивилась: куда
