Внезапно он как будто подавился словами, сдавленно охнул и осел в седле. Пальцы его разжались, поводья выскользнули. Глаза, только что сверкавшие гневом, расширились и остекленели. Хватаясь рукой за грудь, Гарретсон-старший начал сползать с седла. Эмма бросилась на помощь.
– Что с вами, что?.. – беспомощно повторяла она, со страхом глядя на пузырьки пены на губах старика, в то время как лицо его из багрового делалось пепельным. – Мистер Гарретсон, вы меня слышите? Чем я могу помочь?
Расширенные болью зрачки уставились на нее.
– Сумка… лекарство…
Эмма бросилась к испуганно пританцовывающей лошади и рванула завязки седельной сумки. Там действительно нашлась полупустая склянка с янтарной жидкостью, которую она подала Джеду. Тот молча протянул за ней скрюченные пальцы. Девушка затаила дыхание, когда он, давясь, сделал глоток. На один пугающий миг Джед закрыл глаза и откинулся на спину, мертвенно-бледный и умирающий, но потом лицо постепенно стало розоветь.
– Полежите немного. Не вставайте сразу!
Джед упрямо попытался приподняться на локте. Дыхание его вырывалось с присвистом.
– Найти… Такера…
– Я сказала, но вы не слушали! Такер в полном порядке. Я видела его своими глазами совсем недавно. Вы правы в том, что он попал в переделку, но теперь все позади, и он скорее всего на пути домой.
– В какую такую… переделку? – тотчас спросил Джед, впиваясь в нее взглядом.
Эмма содрогнулась, вспомнив поверженного Такера и то, как щедро Слейд и другие осыпали его пинками и ударами. Это были люди Маллоев. Она сглотнула, ощущая на языке привкус желчи.
– Он сам вам все объяснит. Нет, стойте, куда вы! Мистер Гарретсон, вы не можете ехать верхом в таком состоянии!
– Мой парень… он вернется, а меня… меня нет! Джед начал с усилием подниматься. Девушка бросилась было на помощь, но яростный взгляд пригвоздил ее к месту. Он встал, покачиваясь, измученный, но несгибаемый в своем упрямстве, как старый дуб, который вынес множество бурь и ураганов, потерял немало веток, но все еще внушает уважение своей мощью. В эту минуту Эмма впервые увидела в нем не врага, а просто немолодого уже человека, полного страха за единственного сына, и задалась вопросом, понимает ли Такер, как много он значит для отца.
– Я все же думаю, что вам нужно передохнуть, прежде чем пускаться в обратный путь.
– Это еще зачем? Чтобы дать Уину Маллою возможность наткнуться на меня на своей земле? Он сначала выстрелит, а потом уж спросит, что мне здесь надо! В точности как это было с Бо.
– Отец не убивал Бо.
– Ну конечно! Ты в это веришь, девочка, только потому, что вы одной крови. Отчего ж не понять? Стоять за своих – дело хорошее. Не будь ты Маллой, я бы за это снял перед тобой шляпу. Ну и конечно, не будь твой отец мошенником и убийцей.
Джед Гарретсон проковылял к своей лошади, запихнул лекарство в сумку и кое-как взгромоздился в седло. Какое-то время он сидел, покачиваясь из стороны в сторону и неприязненно глядя на красивую молодую женщину, которая стала свидетельницей его слабости. Он снова подумал: «Что-то у нее уж больно жалостливый вид. С чего бы это?»
Когда он догнал ее у ворот, она ревела в три ручья. Сказала, что совсем недавно видела Такера. Не парень ли тому причиной? Небось сказал ей пару ласковых насчет того, с каким исчадием ада она живет под одной крышей.
Внезапно Джед пожалел девчонку Маллой, которая сама по себе была не так уж плоха. Когда он… когда он малость переволновался, она помогла, принесла эту чертову микстуру. И про Такера рассказала, а могла бы держать язык за зубами и только хихикать втихомолку, пока он помирал со стр… пока он думал, как да что.
И угораздило бедняжку родиться Маллой, хотя Бог дал ей и красоту, и это, как его… изящество. Если подумать, она немножко, самую малость, похожа на Дороти. Та была южанка, из достойного семейства и настоящая леди. Будь эта девчонка кто угодно, только не Маллой, он бы сердечно ее поблагодарил за помощь и в самом деле снял бы перед ней шляпу.
Но если расшаркаться перед Маллой, потом сгоришь со стыда.
Джед ограничился кивком и неразборчивым бурчанием, пришпорил лошадь и поехал прочь.
Эмма следила за ним до тех пор, пока он не скрылся за гребнем холма, потом прошла в ворота и направилась к дому.
Уин Маллой был весьма удивлен и ничуть не обрадован тем, что Эмма уволила хорошего надсмотрщика только за то, что тот строго выполнял его приказ. И он не собирался ее в этом поддерживать.
За все прошедшие годы он считанное число раз повышал голос на дочь, но сейчас, бегая взад-вперед по кабинету, в буквальном смысле кричал на нее, не позволяя ни слова сказать в свою защиту. Завтрак давно остыл в столовой, Коринна, поджав губы, подслушивала у двери, делая вид, что протирает пыль, а Эмма взглядом следила за отцом и выслушивала долгий разнос с каменным лицом, которое Уин видел впервые.
– Я не желаю, чтобы ты вмешивалась, ясно? Я сам, лично, управлюсь с нашими людьми! Я не позволю тебе оспаривать мои приказы, не позволю подрывать мой авторитет! Хозяин на ранчо может быть один – и только один, иначе толку не будет! Получив два противоречивых приказа, откуда люди узнают, какой исполнять?
– Если бы ты выслушал меня, папа…
– Нет, это ты будешь меня слушать!
