Ровный загар, приобретенный за прошедшую неделю, вкупе с алым цветком мальвы в золотистых колечках коротких волос придавал Роберте вид легендарной девы-воительницы из древнегреческих мифов.
Гейл понял, что чувствовали мужчины, сталкиваясь с прекрасными амазонками. Почему теряли голову и терпели поражение, долгие годы тосковали в душе, что не могли оставаться в плену у прекрасных дев всю жизнь.
Он и сам испытывал нечто подобное, когда считал свое влечение к Роберте безответным. Однако сейчас все было иначе…
Не в силах более терпеть даже нескольких футов, отделяющих его от любимой, Гейл поспешил присоединиться к ней.
Роберта не столько услышала, сколько почувствовала приближение того, чей образ неотступно преследовал ее в мыслях. Его мужественный, еле уловимый запах гармонично вплелся в опьяняющий аромат ночи. Она сосчитала до трех и обернулась…
Морская зелень глаз Роберты окуталась серой дымкой взгляда Гейла, заставляя два сердца биться в одном ритме. Казалось, целая вечность пролетела, пока они молча стояли друг против друга, боясь разрушить очарование этой минуты.
Первой заговорила девушка:
— О, Гейл! Если и существует кто-либо прекрасней тебя, то он принадлежит не нашему миру.
Искреннее восхищение, прозвучавшее в ее словах, наполнило душу мужчины гордой уверенностью. Он сдержанно поклонился, мастерски подражая галантным кавалерам прошлого.
— Мисс, не соблаговолите ли вы составить компанию за ужином одинокому отшельнику с острова.
— О, сэр, я почту это за честь, — произнесла Роберта, слегка улыбнувшись уголками губ и моментально включившись в предложенную ей игру.
Гейл протянул ей руку, и она коснулась тонкими пальцами его широкой ладони, позволяя увлечь себя к столу…
Меню, представленное гостеприимным хозяином вниманию девушки, поражало изысканностью и разнообразием. Из каких тайников появились на столе столь утонченные яства?
Белужья икра бисерной россыпью наполняла хрустальную вазочку, ловя бусинами-икринками отблески горящих свечей так же, как это делали глаза Роберты. Мясо омаров в желе из ананасов ласкало небо и растворялось при малейшем соприкосновении с языком, оставляя ощущение причастности к чему-то имеющему божественное происхождение. Кубинский ром, разбавленный из-за своей крепости родниковой водой, с добавленными листьями мяты при каждом глотке заставлял кровь быстрее бежать по жилам.
Гейл поднес к губам бокал и, слегка пригубив его содержимое, поставил на стол, затем взял бутылку с ромом и подлил в бокал Роберты.
Заметив это, она поинтересовалась:
— Ты совсем не пьешь, а между тем уже третий раз наполняешь мой бокал. С какой целью?
Прежде чем ответить, Гейл облокотился на спинку стула и окинул ее пристальным взглядом, заставившим тело Роберты отозваться на него сладостной истомой.
— Этот коктейль называется «Анхелина».
Рассказывают, что некогда отважный пират, о чьем имени история умалчивает, захватил в плен дочь одного из островных губернаторов, намереваясь получить большой выкуп. Анхелина, так звали девушку, была прекрасна и одновременно умна. Она не стала лить слезы в заточении, а предложила похитителю пари.
Условие было простым. Между очаровательной пленницей и командой пиратского судна должно произойти состязание — кто выпьет большее алкоголя. В случае победы Анхелина получала свободу, а проиграв, удовлетворяла все желания разбойников.
Гейл замолчал. И Роберта, увлеченная повествованием, нетерпеливо поинтересовалась:
— И что случилось дальше?
Мужчина улыбнулся, разведя руками, и ответил:
— Все очень банально. Как известно, пираты — народ азартный. Они приняли условия пари. Под предлогом, что ром слишком крепкий для нее напиток, Анхелина разбавляла его водой и добавляла мяты, тем самым смягчая вкус алкоголя. Не чувствующие обычной крепости бандиты очень быстро опьянели и погрузились в сон. Воспользовавшись этим, девушка сбежала с корабля и благополучно возвратилась к отцу. А придуманный ею коктейль, призванный усыпить бдительность противника, получил ее имя.
— Как романтично, — вздохнула Роберта, только сейчас осознавая, что оказалась в положении обманутых пиратов. Она устремила полный ожидания взгляд на рассказчика и спросила:
— Так, значит, ты хочешь «усыпить мою бдительность», но с какой целью? Хочешь сбежать, как Анхелина?
— О нет! — улыбнулся Гейл. — Наоборот, хочу соблазнить тебя.
— Для этого вовсе не обязательно поить меня ромом. — Роберта издала легкий смешок, удивляясь недогадливости своего гостеприимного хозяина. — Вполне хватит одного поцелуя. Ну, или нескольких.., я не знаю…
Гейл поднялся, прошел за спину Роберты и, положив ладони ей на плечи, склонился к ее шее, обдавая жарким дыханием нежную кожу.
— А когда будешь знать?
— Что за глупый вопрос? — Роберта завела руку за голову, обнимая и притягивая его к себе. Из ее уст донесся сдавленный стон страсти и торопливый шепот:
— Конечно, когда ты меня поцелуешь.
Гейл рывком приподнял девушку и повернул лицом к себе. Она с некоторым вызовом встретила внимательный взгляд серых глаз, как бы проверяющий, насколько осознанно произнесены ее слова.
— Ответь мне, Роберта Стайн, ты действительно желаешь быть со мной так, как хочу этого я? — Голос мужчины от волнения прозвучал хрипло. А может, дело было в ставших вдруг такими тесными бриджах и любовном пламени, внезапно охватившем его чресла?..
Роберта, пораженная страстью, прозвучавшей в каждом сказанном им слове, смущенно потупила взор, но лишь затем, чтобы через мгновение вновь посмотреть на Гейла.
— Если ты интересуешься, приятны ли мне будут поцелуи, которыми твои губы покроют мое тело, жар твоего дыхания, который обожжет блаженством мою кожу, то я отвечу: да!
Возьми меня, Гейл Лейтон! Возьми всю, без остатка, испей до дна и узнай, что все мои мысли лишь о тебе.
Ее ответ доставил ему неописуемую радость.
Ладонь Гейла скользнула к талии Роберты и, остановившись на тяжелой металлической пряжке ремня, нетерпеливо расстегнула его, отбросив в сторону.
Девушка прикрыла глаза, целиком отдаваясь во власть уверенных рук Гейла. Вот они проворно отправили вслед за ремнем ее рубашку.
И Роберта ощутила, как ночная прохлада холодит кожу. Однако пальцы возлюбленного уже отдавали ей свое тепло, рисуя мистические узоры на ее теле.
Неожиданно руки исчезли, и чувство одиночества окружило девушку тоскливой пустотой. Она словно бы перенеслась в безжизненную пустыню из райского сада. Осознание потери и собственной беспомощности в отсутствие любимого заставило ее распахнуть глаза.
Омываемый лунным светом Гейл сбрасывал последние покровы, скрывающие тело. Обнаженный, прекрасный, как скульптура, вышедшая из-под резца Микеланджело, он вызывал желание припасть к нему с мольбой, будто к божеству любви.
Роберта хотела прикоснуться к этой неземной красоте, стать ее частичкой и покорной рабой. Принести себя в жертву на алтарь любви самого восхитительного из мужчин, когда-либо рожденных в подлунном мире.
Робко, словно сомневаясь в том, что достаточно хороша для него, опасаясь быть отвергнутой, девушка положила ладонь на широкую, мерно вздымающуюся грудь Гейла. Он остался недвижим, поощряя ее к дальнейшим действиям, позволяя исследовать свое тело, изучать его…
Приблизившись настолько, что могла расслышать биение сердца возлюбленного, Роберта отняла руку,
