поражение.
Джек Харрис всегда на шаг опережал ее, так что действительно пора было расслабиться и получить удовольствие от того, что предлагалось в меню, – обед, похоже, обещал запомниться надолго.
Так и оказалось! Каждое заказанное Лайзой блюдо было приготовлено как-то по-особому, оформлено с фантазией и выглядело потрясающе аппетитно. Девушка воспользовалась этим, чтобы в основном есть, а не вести беседу, уклоняясь от сближения в какой бы то ни было форме. И только за кофе, когда она уже почти позабыла о своем несуразном одеянии, она подняла глаза, встретила задумчивый взгляд своего спутника и услышала, как он протянул:
– Вот теперь вид у вас получше. Достаточно успокоились, чтобы попозировать мне пару часов?
– Совсем было успокоилась, пока вы не задали мне этот вопрос, – отозвалась Лайза на удивление невозмутимым тоном, хотя сердце ее ухнуло вниз.
Харрис мягко рассмеялся, однако глаза его по-прежнему смотрели задумчиво.
– В вашей головке случайно не зародилось дурацкое подозрение, что я хочу вас изнасиловать? – поинтересовался он, взгляд его из задумчивого стал вызывающим. – Что я брошу вас на кучу стружек и силой овладею вами? – И глаза Джека скользнули по щеке Лайзы, коснулись шеи, замерли на холмиках груди так откровенно и расчетливо, что девушка почти физически ощутила его прикосновение. – Смею вас уверить, что во время работы я натурщиц не соблазняю. Не стоит путать работу с удовольствием, вы не находите? – Глаза Джека смеялись.
– Я совершенно уверена, что вы профессионал, всецело преданный делу, – уклончиво отозвалась Лайза, зная, что он по своему обыкновению шутит. Этот парень был способен соблазнить ее одним взглядом.
– Так вы не боитесь? – спросил Харрис. – Неужели я на вид так безобиден? – И он так внимательно посмотрел в ее глаза, что у Лайзы закружилась голова.
– Может быть, и боюсь, ведь я трусиха, – призналась она.
– Ну вот, теперь вы говорите глупости.
– Наверное, из-за того, что чувствую себя неловко, – тихонько произнесла Лайза, снова остро ощутив его близость. Даже зная, что это не его вина, она готова была винить Джека в том, что тот так странно на нее действует.
– Тогда лучше прикончите эту бутылку, тем более что вино отличное, – посоветовал Харрис. Он не попался на удочку не стал ни соглашаться, ни возражать. – Вдруг это поможет вам проще ко всему отнестись.
– Мне это не понадобится, – заявила Лайза неожиданно раздраженно, сама не зная почему. – Я выполню свою часть нашей дурацкой сделки, можете не волноваться.
– А я в этом ни минуты не сомневался. Но мне бы хотелось, чтобы вы воспринимали простое позирование как визит к зубному врачу. – Он коротко рассмеялся и добавил: – Хотя, подозреваю, это занятие может показаться даже противнее, чем сидение в очереди к стоматологу. По собственному опыту я, естественно, судить не могу – никогда никому не позировал.
– Если ваша речь должна вдохновить меня, то у вас плохо получается, – вздохнула Лайза, выливая остатки вина в свой бокал. Затем залпом выпила вино с неприличной поспешностью и поднялась. – Хорошо. Давайте займемся делом, пока я не струсила окончательно.
Храбрости Лайзе хватило только до ее дома. Стоило им переступить порог, как вся ее решимость растаяла, особенно когда Харрис расположился в студии, вооружившись этюдником и набором карандашей, аккуратно разложив их рядом на столике.
– Я… что конкретно вы хотите, чтобы я сделала? – еле выговорила Лайза – такая дрожь охватила ее. Всю дорогу домой она твердила себе, что это глупо, что, конечно же, Джек Харрис – профессионал, а она ведет себя как последняя дура. Но для самой девушки эти слова звучали неубедительно.
Усмешка Харриса была хитрой и озорной одновременно, и это еще ухудшало ситуацию. Он положил этюдник, подошел к Лайзе и заглянул ей в глаза. Улыбка стала шире.
– Через минуту, – мягко произнес он, – я сяду там, где сидел, и ни в коем случае не буду на вас смотреть, раз уж вас так это тревожит. Я бы хотел, чтобы вы сделали вот что… – Он уселся на диван спиной к стулу, на котором съежилась Лайза, вытянул правую руку вдоль спинки дивана, а левой обхватил согнутое колено. – Просто посидите вот так, и все. Разумеется, было бы лучше, если бы вы сняли джемпер – ведь на моей сирене его не будет. А суть заключается в том, чтобы сделать набросок обнаженной спины.
Затем Харрис поднялся и снова встал прямо перед Лайзой, но девушка даже не заметила, когда он успел проделать это. Он вдруг оказался слишком близко… И тут Харрис взял ее за плечи и притянул к себе.
– Успокойтесь, Лайза, – произнес он. – Вы правда чересчур бурно реагируете. Если дальше так пойдет, вы будете слишком напряжены, это немедленно скажется на наброске и напрочь все испортит. И тогда я разозлюсь, вы разозлитесь, и в результате мы только потеряем время. Так что давайте-ка лучше покончим с этим, потому что я не могу сидеть здесь весь день и уверен, что вам тоже есть чем заняться. Договорились?
Джек наклонил голову и быстро чмокнул ее в лоб – легко, едва коснувшись. Через минуту он уже отвернулся и сел, стоически рассматривая ровный ряд карандашей и бормоча себе под нос что-то неразборчивое.
Лайза не сомневалась, что Харрис еще и посмеивается про себя над ее замешательством, а вот ей самой оно совсем не нравилось. Девушка обреченно вздохнула, скинула свитер и, словно на Голгофу, прошла в другой конец студии. Там она приняла позу, показанную ей Харрисом, ругая себя последними словами за трусость, а его – за ехидный смешок, сопровождавший, как ей показалось, каждое ее движение.
А потом воцарилось молчание, очень странное – казалось, оно громом разносилось по всей комнате. Стук ее сердца, словно морской прибой, отдавался в ушах Лайзы. Она сидела в предложенной позе и ждала.
Ожидание затягивалось. Молчание становилось все более напряженным, и Лайзе стало казаться, что она слышит дыхание Харриса. Ни шуршания карандашей по бумаге, ни одного движения стоявшего сзади мужчины – только легкие вдохи, иногда прерывавшиеся, как показалось девушке. Наконец издерганные нервы Лайзы не выдержали.
– Что вы делаете? – прошептала она, но в напряженной тишине этот шепот прозвучал неестественно громко.
– Жду, когда вы расслабитесь, – отозвался спокойный, невозмутимый голос. – Нет смысла делать этюды, когда вы так скованны. У меня не получится то, чего я хочу.
Харрис замолчал, а Лайза не нашлась что ответить. Снова воцарилось гулкое молчание. Она чувствовала, что при упоминании о скованности напряглась еще больше.
Лайза обвела глазами диван, разглядывая знакомую фактуру обивки, скользнула взглядом по журнальному столику, по стоявшей на нем лампе, отметила пятно – результат ее небрежности во время недавней уборки, и хуже того – паутину в углу комнаты.
Вздох. Затем еще один, тяжелый.
– Вы, конечно, не курите.
– Конечно нет, – отозвалась Лайза. И, в свою очередь вздохнув, продолжила: – Должна признаться, сегодня мне впервые захотелось закурить. Вы думаете, это поможет мне справиться с собой?
– Это могло бы помочь вам расслабиться.
– Да незачем мне расслабляться, – запротестовала Лайза, зная, что это ложь. Девушка сама уже чувствовала, как одеревенели ее плечи, спина, рука, на которую она опиралась. – Мне всего лишь нужно, чтобы вы занялись наконец своими набросками.
– Закройте глаза, – скомандовал Харрис, и Лайза повиновалась, но тут же снова в панике открыла их, почувствовав, как он уселся позади нее и обхватил руками ее плечи. Большие пальцы скульптора сомкнулись у верхнего позвонка, и он произнес: – А теперь снова закройте глаза и доверьтесь мне. Я не сделаю вам больно. Сидите тихонько. Я лишь хочу немного ослабить ваше напряжение.
Удивленный вскрик Лайзы утонул в этих словах. Сильные, чуткие пальцы уже разминали затекшие мышцы у основания шеи девушки движениями совершенно нейтральными и одновременно очень
