конским навозом и оставите их лежать за оградой. Затем вы вернетесь вместе, вынесете оттуда идола без Руна и положите его, перевернув ногами кверху, среди спящих охранников. Выплеснув на него полный мех вина, накройте его плащами. Затем станьте поодаль и наблюдайте, как возвращается в святилище мой кобыльеглавый образ, который несет торжественная процессия моего народа кентавров, размахивающих факелами, под звуки флейты и барабана. Когда дверь святилища закроется, вы поспешите в Иолк вместе с Руном.
У ворот вас встретит посланец с белым жезлом, и вы скажете ему лишь два слова: „Во имя Матери!“ Он проводит вас на песчаное побережье в Пегасах, туда, где верфи, и посадит вас на борт коринфской галеры, направляющейся в город Кизик на Мраморном море. Вы должны хранить благоговейное молчание в течение всего плавания, а когда окажетесь в дне пути от моего святого острова, Самофракии, Фрикс пусть растянет сияющее Руно на носу корабля. Из Кизика вы отправитесь сушей в царство мариандинов на южном берегу Черного моря, и там потребуете от моего имени, чтобы вас отправили морем в Колхиду. Когда вы наконец окажетесь на берегу колхидской Эа, вы вместе преподнесете Руно Ээту, царю Колхиды, и скажете ему: „Вот дар от Матери, Невыразимой, надежно охраняй его“. После этого ваша жизнь будет свободной и счастливой до тех пор, пока вы будете мне преданно служить. Если Ээт паче чаяния испугается гнева Зевса и спросит вас: „А не украли ли вы Руно из святилища Зевса?“, ты, Фрикс, ответишь: „Могуществом Богини клянусь, я не выкрадывал Руна из святилища и не уговаривал никого украсть его для меня“. А ты, Гелла, ответишь: „Могуществом Богини клянусь, я ни разу не видела Руна, прежде чем мы оказались в одном дне пути от Самофракии“. И так, сказав чистую правду, вы все же обманете его».
Фрикс и Гелла выполнили этот приказ, хотя не без страха и сердцебиения. Никто иной как Хирон, мудрый кентавр, сын Филары, жрицы при гробнице Иксиона, возглавил торжественное шествие, возвращавшее в святилище Богиню. После этого, затаившись среди скал, он следил, как проснулись одурманенные охранники, и увидал ужас на их лицах, когда они обнаружили, что Бог Овен лежит меж ними, нагой и пьяный, на каменном ложе за оградой. Они поспешно вскочили, принесли воды и дочиста отмыли образ. Они вытерли его своими собственными одеждами и собирались уже нести обратно в святилище; но там на своем месте Кобыльеглавая Богиня восседала, и подходящий на ржание голос исходил из ее уст:
— Стражи, — сказала она, — унесите прочь моего пьяного сына, не пускайте его назад, пока он не будет трезв и одет.
Жрецы в ужасе склонились перед ней, стеная, выбежали прочь и отнесли идола вниз, в Иолк, на грубых носилках из сосновых ветвей, накрытых плащами. Там они объяснили вождям миниев, что Бог предложил им выпить с ним вина и что сперва они отказались, ибо он, по своему обычаю, пил только воду или воду, смешанную с медом, но что он одолел их своей назойливостью. Больше они ничего не помнили, пока не обнаружили, что лежат рядом с ним и что головы у них болят, а одежды пропитались вином.
Раздались призывы искать Руно, до возвращения Афаманта. Когда стало известно, что примерно тогда же Фрикс и Гелла исчезли, прошел слух, что, взойдя на гору, чтобы почтить Бога (ибо пастух видел, как они двинулись по тропе), они наткнулись на Руно, лежавшее на земле там, где Бог сбросил его с себя в опьянении, и решили вернуть его в святилище, но Богиня приказала им распорядиться Руном иначе.
Еще говорили, что видели их направляющимися на север, к горе Осса, этот слух пустила Ино, чтобы направить погоню по ложному следу. На самом деле Фрикс и Гелла, спустившись с горы с Руном как раз, когда зашла Луна, старались никому не попасться на глаза, но встретили человека с белым жезлом. Он проводил их в Пагасы и там усадил на коринфский корабль, который должен был отплыть на заре. Владелец судна приветствовал их во имя Богини, и они хранили благоговейное молчание. А на третий день, когда они огибали при попутном ветре актейский мыс Атос, Фрикс достал Золотое Руно из темного одеяла, в которое оно было завернуто, и растянул его на носу корабля, к удивлению капитана и команды.
Они поплыли дальше и вступили в узкий пролив, называвшийся некогда Дарданским проливом, который ведет из Эгейского моря в Мраморное. Был безветренный день, и они гребли изо всех сил против сильного течения, которое тем не менее относило судно назад. Гелла, сидевшая на носу, забыла данные ей указания. Она вскочила на ноги и, нарушив молчание, вскричала:
— О, Фрикс, мы пропали!
Ибо она увидела, что корабль несет прямо на Дарданские скалы. Внезапный порыв ветра сотряс корабль, завертел его, как волчок, и раздул парус; так они избежали скал и пошли дальше под парусом. Но Гелла перелетела через борт, когда корабль внезапно сотрясло, волна тут же унесла ее, и девочка утонула. Пролив этот и поныне зовется греками Геллеспонт — или Воды Геллы.
Фрикс, точно выполнявший все повеления Богини, благополучно достиг Колхиды, преподнес Золотое Руно царю Ээту и ответил на его вопросы так, как ему было велено. Ээт повесил Руно на кипарисовое дерево за священной оградой, вокруг прорицалища огромного Пифона-оракула. В этом Пифоне обитал дух древнего критского героя Прометея, который, как говорят, первый открыл и объяснил человечеству, как добывать огонь вращением луноподобного огненного колеса или огненной дрели, и заложил таким образом начало гончарному делу, металлургии и другим искусствам, став, кроме того, первым поваром и первым хлебопеком. Он был в высокой чести в Аттике и Фокиде; его пуповина, челюстная кость и прочие чудотворные останки были в течение многих лет выставлены в коринфийской Эфире, откуда его потомок Ээт забрал их с собой, когда удалился в Колхиду. Завязался бесконечный спор между почитателями Зевса и почитателями Прометея; ибо молния Зевса считалась у греков источником происхождения огня, и в Додоне зевсовы жрецы обвинили Прометея в том, что он украл искру этого огня в одном из святилищ Зевса и незаметно погрузил ее в смолу в стебле укропа, где она тлела. И в самом деле существует вид гигантского укропа — в человеческий рост, — в высушенном стволе которого искру можно нести с милю или больше, а затем раздуть в пламя. Какая бы из версий ни была правдивой, но то, что Золотое Руно Зевса предали на попечение критянина Прометея, явилось новым знаком непреклонной решимости Белой Богини. Но Фрикс был принят Ээтом, как дорогой гость, он отдал за него замуж свою дочь Халкиопе, не попросив за нее выкупа. Фрикс благополучно прожил в Колхиде много лет.
Когда Афамант вернулся в Иолк и узнал, что случилось в его отсутствие, он решил, что все боги возненавидели его. Он лег на свое ложе, накрыл голову полой одеяния и застонал. Ино пришла утешить его.
— Муж мой, — сказала она, — один из кентавров, которые по-прежнему совершают набеги на гору Пелион, бросая дерзкий вызов твоим приказам, сообщил, что очень рано поутру в тот роковой день он видел твоих сына и дочь, медленно взбиравшихся к святилищу Бога Овна, откуда доносился дикий шум пьяного разгула. Он приветствовал детей и убежал. Что могло случиться, когда они достигли ограды и обнаружили, что распутный Сын лежит нагой среди своих стражей, а трезвая Мать снова завладела святилищем? Кто может рассказать?! Они могли быть обращены ею в камни или деревья в наказание за неосторожные слова, которые они произнесли. Или они могли коснуться Руна, которое лежало на земле, и тогда Сын обратил их в летучих мышей или ласок. Или они впали в безумие и, схватив Руно, подстрекаемые Матерью, сбежали по дальнему склону Пелиона и бросились в море вместе с Руном. Сплошные загадки, а разгадки пока все еще нет.
Афамант не ответил, а только продолжал стонать.
Ино вновь заговорила:
— Дражайший из мужчин, вот тебе мой совет. Во-первых, примирись с Белой Богиней, склонившись перед ней в ее святилище на Пелионе и предложив ей богатейшие жертвоприношения в надежде отвести ее гнев, а затем вернись сюда и притворись, будто ты умер. Если ты этого не сделаешь, твой народ, который верит, что ты тайно вывез куда-то своих детей, бросив вызов оракулу Аполлона, потребует, чтобы ты сам был принесен в жертву. Не появляйся до следующего сева, я и мои женщины высадим семена, которые мы сберегли, со всеми обрядами, предписанными обычаем, и тогда все будет хорошо. Вели своему брату Кретею действовать как твоему заместителю в военных и морских делах, а я снова буду править страной во всем остальном. И хотя мы будем голодать, Богиня, несомненно, убережет нас от гибели.
Афамант слишком пал духом, чтобы ей возражать. Пока он посещал Пелион и там униженно возносил мольбы к Богине, Ино созвала на совет вождей миниев и ознакомила их с его решениями. Позор, который перенес их Бог Овен, тяжелым камнем лег им на душу, все, что им сказала Ино, показалось им неоспоримым. Они поклялись повиноваться Кретею, своему военному вождю и жрецу Зевса, пока не будет Афаманта, и повиноваться Ино как своей законодательнице и правительнице. Этот Кретей был добродушным, физически
