Она пожала плечами, ее лицо оставалось угрюмым и замкнутым.
Себастьян в расстройстве сжал кулак, но голос остался спокойным:
– Что ж, тогда я вынужден буду отреагировать, Касси. Если у вас имелась веская причина на то, что вы сделали, никто не станет вас ругать. В противном случае вы будете наказаны.
Вгляд Дори метнулся к кулаку Себастьяна, затем к ее сестре. Ее маленькое личико побелело, на нем отразилось страдание, и вместо своего обычного выражения, которое по сути ничего не выражало, она выглядела взволнованной.
Все это словно безжалостной рукой сжало сердце Себастьяна. Его голос смягчился.
– Все в порядке, Дори, никто не причинит боли ни одной из вас. Касси, это было что-то, относящееся к Дори?
Касси посмотрела на сестру, затем пожала плечами, словно ей было безразлично:
– А если и было?
Себастьян устало вздохнул.
– Касси, расскажи мне. Я устал, сердит и несколько успокоен в одно и то же время. Я скакал безостановочно день и ночь, молясь, чтобы с вами не произошло ничего ужасного.
Глаза Касси скептически сузились, похоже, она ему не верила.
Себастьян не сдавался:
– Да, я жутко переволновался! – Он покачал головой, озадаченный ее отношением. – Так и было! Вы – мои сестры! Почему еще, как вы думаете, я бросил все в Лондоне и примчался домой, чтобы искать вас?
Касси хмурилась.
Он продолжал говорить:
– И я был не один. Трис, миссис Эллиот, мистер Блэк, мистер Кук и все остальные в доме тоже переживали за вас, ища по всему дому. Подозреваю, что ни один из нас не спал как положено в течение последних дней.
Она посмотрела на Блэка, тот кивнул, подтверждая его слова.
Трис только что вошел, принеся чай, бутылку бренди и бутерброды. Касси посмотрела на него, и он тоже кивнул:
– Он прав, мисс Касси. Мы все так волновались за вас и малышку. Миссис Трис не сомкнула глаз от тревоги, совершенно не сомкнула.
Себастьян, видя, что Касси искренне озадачена степенью их обеспокоенности, объяснил:
– Все мы представляли вас уже мертвыми, в канаве, или еще того хуже! Потому самое меньшее, что вы можете сделать, это объяснить, почему так со всеми нами обошлись.
После молчаливого раздумья Касси медленно заговорила:
– Это не была проказа. Я сожалею, что мы так вас всех расстроили. – Она поглядела на свою маленькую сестренку, и между ними, похоже, состоялся молчаливый разговор.
– Дори была напугана. Ей показалось, что она видела ... кого-то.
– Кого?
Касси покачала головой.
– Она тебе сказала? Она может говорить?
Касси нетерпеливо произнесла:
– Вы же знаете, что Дори не говорит.
– Тогда, как ты... – Он не договорил. – Очень хорошо, я признаю, что Дори была напугана, и меня здесь не было, чтобы защитить вас от чего-то, что ей привиделось. Но почему вы ничего не сказали Трис или миссис Эллиот? Почему вместо этого вы спрятались?
Она бросила на него хмурый взгляд, и он понял, что это не пришло ей в голову. Она ни от кого не ждала защиты. Вот почему она носила свой нож, привязанный к бедру.
Он мягко произнес:
– Пока я в отъезде, в доме находится больше двадцати человек, Касси, и их единственная задача состоит в том, чтобы обеспечивать ваше с Дори благополучие. Это их
Касси неловко пожала плечами, слегка выбитая из колеи, но полная решимости претворяться безразличной.
– Ты можешь рассказать что-нибудь еще по поводу того, кто или что напугало Дори?
Она снова посмотрела на него своим непреклонным взглядом, и Себастьян понял, что большего он от нее добиться не сможет.
– Что ж, уже поздно. Миссис Эллиот проводит вас до спальни. Утром я решу, что необходимо предпринять. Поспав хоть немного, я смогу думать более ясно. Доброй ночи, Касси. Доброй ночи, Дори.
– Доброй ночи, сэр, – пробормотала Касси и взяла Дори за руку. Это была еще одна глубоко ранящая его привычка Касси. Она наотрез отказалась обращаться к нему по имени – Себастьян, когда он попросил ее. Она обращалась к нему, словно была прислугой,
Себастьян смотрел, как они уходят. И, когда они были уже у двери, он произнес низким голосом:
– Девочки, я знаю, что выгляжу сердитым, но вы представить себе не можете, насколько я рад, что вы обе целы и невредимы.
Девочки остановились на пороге и поглядели друг на друга. Медленно, неохотно, Касси обернулась.
– Простите, что мы причинили вам столько беспокойства, – пробормотала она, обращаясь к комнате вообще, а не к Себастьяну в частности.
Это уже была победа, хоть и не полная.
– Хороших снов, малышки, – сказал он, чувствуя себя невыразимо уставшим.
Невозможно представить, как бы они наказали его, если бы сбежали от него, если бы он потерял их.
***
– Поэтому я привез их с собой в Лондон, – говорил Себастьян Джайлсу десять дней спустя. Он дернул головой, указывая наверх. – Сейчас они спят. Поездка их утомила, бедные малышки. – Он прибыл в Лондон к вечеру и сразу послал записку Джайлсу, сообщая об этом.
Джайлс приподнял бровь.
– Наличие на руках двух девочек существенно усложнит твою общественную жизнь, как ты понимаешь.
– Я знаю, но что еще мне было делать? Очевидно, что я не мог оставить их дома. Теперь, еще более чем когда-либо, я должен ускорить женитьбу, чем дольше я оттягиваю это, тем быстрее растут мои трудности.
– Какие трудности? Девочками становится все труднее управлять?
Себастьян покачал головой.
– Нет, не совсем, хотя должен сказать, что их последняя выходка нанесла мне сильный удар. Но у меня еще имеются заводы. И они требуют моего пристального внимании, к тому же в последнее время вокруг них происходили беспорядки. Мне удалось предотвратить волнения непосредственно на моих заводах, рабочие которых обеспечены лучше других, и они это знают, но, тем не менее, несколько горячих голов могут... – Он заметил, что глаза Джайлса остекленели, и закончил: – Вижу, что становлюсь скучен для тебя. Достаточно сказать, что мне необходимо ускорить это ухаживание, проведя его в возможно короткие сроки, и возвратиться к нормальному образу жизни. Час назад я послал записку леди Элинор.
– Значит, ты не передумал ухаживать за леди Элинор?
– Нет. И почему бы я передумал? – Себастьян твердо решил изгнать золотоволосую мисс Мерридью из своей головы. – Это происшествие с девочками подтвердило более чем когда- либо, что мне необходима жена, способная понять их чрезвычайные обстоятельства.
– Значит так и запишем, что твои собственные желания роли не играют...
– Мы будем держать мои желания, независимо от того, что ты под ними понимаешь, в узде, Джайлс, спасибо.
Джайлс скептически улыбнулся.
– Очень хорошо. Твои собственные желания значения не имеют, и только леди Элинор сможет понять твоих сестер. А больше никто? Мисс Мерридью, например?
Себастьян нахмурился. Его друг походил на кота, который кажется равнодушным, пока не выпустит свои коготки. Пришлось ему доходчиво объяснить:
– Мисс Мерридью – чудесная девушка, но она вела привилегированную жизнь без всяких забот. Леди Элинор вышла из того же самого привилегированного класса, но она потратила большую часть своей взрослой жизни, работая с бедными и трудными девочками-сиротами. – По выражению глаз Джайлса было видно, что он не сдался, поэтому Себастьян сменил тему: – Между прочим, спасибо, что уладил с нею некоторые проблемы. Она была сильно недовольна, что я не появился на прогулке?
– Нет, не очень.
– Хорошо. Ты объяснил, почему?
– Да, объяснил.
– Хорошо. В своей записке я пригласил леди Элинор проехаться в карете по парку со мной и девочками завтра утром.
Джайлс выгнул бровь.
– Понятно! И она приняла приглашение?
Себастьян покачал головой.
– Нет еще. Я послал записку всего лишь час назад. Но она согласится, я уверен.
Джайлс промолчал, задумчиво потягивая свой портвейн.
***
– Это – Гайд-парк, – объяснил Себастьян, как только открытая карета въехала в ворота. – Все, кто прогуливается здесь днем, составляют высший свет. Очаровательные леди и важные джентльмены.
– Они выглядят вовсе не очаровательно, а по-дурацки. – Касси, сгорбившись, сидела в углу кареты, пиная ногами противоположные кожаные сиденья и хмурясь на прогуливающихся.
– Сейчас не подходящий час для прогулок. Поэтому в данный момент здесь мы видим всего несколько человек. Днем же это место будет переполнено самыми модными людьми мира.
– Я ненавижу толпу. – Касси определенно была настроена ничему не радоваться. Она не хотела ехать в Лондон. Она не хотела выходить к карете сегодня утром. Она уже насмотрелась достаточно на этот город.
Как правило, подобное поведение Себастьян не стал бы терпеть ни от кого, но в настоящий момент он решил проигнорировать ее грубость. Постепенно он учился понимать Касси лучше. Это была показная грубость. Он подозревал, что под ее враждебностью скрывалось облегчение от того, что он взял их под свою опеку, от того, что она могла разделить бремя молчания Дори и ее неясных страхов. Не то, чтобы он был уверен в этом, но он это чувствовал.
Однако Касси все еще отстаивала некоторую свою независимость. Гордое маленькое создание, она никогда не пропускала возможности напомнить ему, что она сама без его помощи
