что брат не имеет к ним никакого отношения.
Себастьян не смотрел на Хоуп, начиная с их почти-поцелуя. Почему нет? Касси же была в полном в порядке, только мокрая, грязная и сердитая.
Девочки забрались в карету. Хоуп и мистер Рейн не дошли до нее нескольких ярдов, когда Хоуп произнесла:
– Мистер Рейн? – Она сама удивилась, что ее голос звучал достаточно ровно. – Я действительно получила наслаждение от нашей прогулки. И нашего разговора. –
Мгновение он молчал, затем обернулся. Слабый румянец заливал его скулы.
– Я должен принести извинения, мисс Мерридью. Я не имел никакого права... – Он прервался, откашлялся и сказал твердым голосом: – Это было ошибкой. Я приехал в Лондон с определенным намерением ухаживать за леди Элинор Вайтлоу.
Это походило на пощечину.
Он продолжил:
– Я сожалею, если ввел вас в заблуждение...
Униженная, Хоуп прервала его, заговорив нарочито радостным голосом:
– Сожалеете, мистер Рейн? О чем? В конце концов, ничего же не случилось. Прогулка в общественном парке с моими и вашими сестрами. Я уверена, что никто против этого ничего возразить не может.
Ей было жаль, что земля не разверзлась и не поглотила ее. Ей было жаль, что она не может повернуть время вспять, чтобы не вставать этим утром и не приезжать в парк. По его поведению было ясно, что он о ней думает – она из тех, кто ставит перед собой цель и идет к ней напролом, сама делая первый шаг, а не сидя и не ожидая у моря погоды. Вероятно даже, что он и не думал целовать ее, если бы она сама не поощрила его.
Ей пришло в голову, что поскольку в обществе их с сестрой все считали красавицами, то из-за этого предполагалось, что они менее приспособлены к нормальной жизни, чем большинство обычных женщин. Никогда прежде Хоуп не отвергал молодой человек. Не имело значения, что никогда прежде она никому себя и не предлагала, даже не стремилась к этому. И вот она предложила себя этому мужчине: поцелуй в общественном парке – это не шутка, а он открыто отверг ее. Предпочтя ей откровенно странную и явно более старую женщину.
Она почувствовала, как щеки вновь запылали и, отвернувшись, сказала:
– Думаю, что собирается дождь. Мы должны поспешить домой. До свидания, мистер Рейн. – Она оживленно пожала его руку, пытаясь не вспоминать, как та же самая рука нежно касалась ее щеки всего за какие-то минуты до этого. Она помахала девочкам. – До свидания, Касси, Дори, я надеюсь, что как-нибудь мы еще встретимся.
– О, конечно, – ответила Касси. – Мисс Фейт и Грейс пригласили нас пойти с вами в Грин-парк завтра утром.
Хоуп моргнула.
– Если, конечно, мистер Рейн разрешит, Касси, – мягко напомнила ей Фейт, она как раз подошла и встала позади Хоуп.
Касси ничего не сказала, только сердито посмотрела на брата.
Хоуп переплела пальцы, внушая ему отказаться от приглашения. Он мог отвести своих сестер в Грин-парк и сам. Она не хотела проводить время с семьей Рейна, если этого можно было избежать. Уголком глаза она наблюдала за ним.
Он колебался. Посмотрев на Дори, глаза которой уставились на него в молчаливой просьбе, он кивнул.
– Конечно. Во сколько девочки должны быть готовы, мисс Мерридью?
Хоуп ничего не сказала. Фейт договорилась, что заберет девочек утром, а затем все они разошлись по своим делам.
Глава 7
Сомнения более жестоки, чем самая ужасная правда.
Они дошли до дома в молчании, и спокойнее, чем по дороге туда.
– С тобой все в порядке, Хоуп? Ты кажешься немного расстроенной, – Фейт взяла сестру под руку, пока они возвращались в дом двоюродного дедушки Освальда на Провиденс Корт. Грейс пошла впереди, разговаривая с Джеймсом.
– Ничего страшного, легкая головная боль, вот и все, – солгала Хоуп, и добавила, надеясь, что в ее голосе не слышно напряжения. – С этим человеком сложно общаться. Словно пытаешься добыть воду из камня.
Фейт с сомнением посмотрела на нее.
– Я не заметила трудностей в вашем общении. И непохоже, чтобы у тебя была головная боль, – ты просто расстроена.
Почти невозможно обмануть свою близняшку, поэтому Хоуп сменила тему. – Леди Торн устраивает бал-маскарад, ты уже знаешь об этом? Граф будет почетным гостем. Она называет это венгерско-цыганским балом, поэтому мы все наденем маскарадные костюмы!
– Я знаю, – тихо ответила Фейт. – Я думаю, что это радостное событие.
Они прошли еще немного. Ее сестра слегка покраснела. Хоуп тихо заметила. – Кажется, тебя очень интересует граф, близняшка.
– Граф Римавска самый талантливый музыкант, которого я знаю, – Фейт покраснела еще сильнее. Хоуп вздохнула. Она надеялась, что он не был идеалом мужчины Фейт, но так как та без причины так покраснела, то сохранялись опасения, что так оно и было.
Сестра украдкой посмотрела на нее.
– Ты считаешь его поведение слишком кричащим и вызывающим, я знаю.
Хоуп ничего не сказала в ответ. Она не могла этого отрицать.
– Его одежда и поведение – часть его художественного образа, – мягко объяснила Фейт.
Сестра кивнула.
– Если он тебе нравится, значит, я уверена, что он очаровательный.
Ее близняшка робко улыбнулась, но ничего не сказала. Хоуп размышляла над возникшей проблемой. Она совсем не понимала, почему ее сестра могла восхищаться красавцем графом, – не считая музыки, но Фейт так же не понимала, почему ей самой нравился мистер Рейн.
– Ты испытываешь к нему нежные чувства?
Та покраснела еще сильнее, но покачала головой.
– Слишком рано об этом судить.
– Будь осторожна, сестренка, хорошо? – посоветовала Хоуп. – Ты его плохо знаешь. И ты очень добросердечная. Тебе надо хорошенько охранять свое сердце, пока не встретишь подходящего мужчину. И ты должна быть уверена, что он подходящий.
Фейт искоса посмотрела на нее.
– Ты плохо знаешь мистера Рейна, и все же, что я только что видела там, у ивы? Ты позволила ему поцеловать себя.
Сестра в ужасе выпалила.
– Нет! Я не позволяла никому себя целовать!
– Я видела это, сквозь ивовые листья, ты повернулась к нему и подняла голову! Я никогда не видела, чтобы ты так смотрела. Ой, Хоуп, на что это похоже: испытывать такие глубокие чувства к мужчине?
Та грустно ответила.
– Я не узнаю. Он мной не заинтересовался.
– Я тебе не верю.
– Это правда. Он сказал мне прямо в лицо. Он приехал в Лондон с единственной целью: ухаживать за леди Элинор Уайтлоу.
Фейт обняла сестру.
– Значит он не тот, – успокаивала она. – Я не думаю, что этот так.
Хоуп вздохнула.
– Нет.
Они подошли к Джеймсу и Грейс, ожидающим их на ступеньках дома двоюродного дедушки Освальда. Грейс ударила молоточком. Ниблет, пожилой дворецкий, открыл дверь, и, зная его любовь к сплетням, девочки не сказали больше ни слова, пока не оказались наверху.
В тот момент, как они остались одни, Фейт продолжила. – Любой человек, который настолько запугивает своих сестер, не может подходить тебе.
Хоуп была ошеломлена горячностью обыкновенно нежного голоса сестры. – Что ты имеешь в виду? Я не заметила, чтобы он плохо обращался с сестрами.
Ответ был таков.
– Не тогда, когда присутствуем мы. Но ты должна была заметить, как Касси изменилась, когда он оттащил ее от воды.
– Она была смущена.
– Но это не все. Она не могла вытерпеть его прикосновения. Это было заметно. И, – ты видела это, я знаю, – она носит нечто похожее на нож, притороченный к ноге! И что это говорит о мистере Рейне, а?
Хоуп нахмурилась, и медленно сказала.
– Я тоже думала об этом ноже.
– А малышка Дори настолько молчалива и испуганна, бедное дитя. Что-то должно было случиться, что сделало ее такой. И знаешь ли ты, что несколько кусочков того твердого, старого хлеба так и не пошли на корм уткам.
Девушка нахмурилась.
Фейт кивнула.
– Да! Я не думаю, что Грейс заметила это, но я видела ясно; Дори тайно положила в карман черствый хлеб. Тут что-то не так, а эти бедняжки находятся на попечении своего брата,
