Дедушка тоже никогда не прикасался к своим внучкам. Только бил их.
Она смотрела, как они уходят, разрываясь между противоречивыми чувствами.
– Пошли, Хоуп, идем домой, – тихо сказала сестра.
– Мы ничего не знаем наверняка, – быстро заметила Хоуп. Фейт не высказала вслух свое обвинение, но она знала, о чем думала ее близняшка.
– Нет, у нас нет доказательств.
***
Двадцать минут спустя, пока они в молчании шли домой, элегантный зелено-черный экипаж проехал мимо них. Правил мистер Рейн. На запятках стоял грум в ливрее. Возле мистера Рейна сидела леди Элинор Уайтлоу.
Они наблюдали, как экипаж завернул за угол.
– Его важная деловая встреча, – подколола Фейт. – Интересно, она в курсе, что он относится к ухаживанию за ней, как к деловому вопросу?
Глава 8
Я... выбрал жену так, как она выбрала себе подвенечное платье, не за блестящий внешний вид, а потому, что она прекрасно подходит.
– Я так рад, что вы решили сопровождать меня сегодня утром, леди Элинор, – Себастьян перевел лошадей на медленную рысь, когда они заехали на узкую, вымощенную улочку в восточной части города. Это, конечно, были не трущобы, но и не та часть города, где он ожидал встретить кого-то вроде леди Элинор. Неудивительно, что она взяла с собой лакея, а не служанку. Он немного поразмышлял. Она казалась такой склонной к строгому соблюдению приличий особой. Но лакей мог защитить так, как служанка не смогла бы.
На ней снова было серое. Серое платье, серая ротонда, серая шляпка. Все просто скроено, без всяких украшений.
Леди Элинор изящно кивнула в ответ на его слова, осторожно отодвинувшись от него, пока они поворачивали за угол. Она все время так поступала, избегая даже малейшего прикосновения к его плечу, вне зависимости от того, как сильно покачивался экипаж. Это могло быть проявлением приверженности правилам приличия, но Себастьян подозревал, что ей просто не нравились прикосновения. И это усложняло ухаживание, но не было настоящим препятствием к тому браку, к которому он стремился. Он собирался жениться по практическим соображениям, а не из-за страсти.
Он вдруг подумал о Хоуп Мерридью. И тут же отбросил эту мысль. Если бы у него не было обязательств, и он был бы свободен, то он всем сердцем последовал бы за ней. Но она была... он пытался найти подходящее слово. Сверкающий эльф, хрупкое создание из полного смеха и хорошего настроения мира, в котором ему, Себастьяну просто нет места.
Если бы он завлек подобное изящное существо в тот хаос, в который он превратил жизнь троих человек, то это погасило бы тот огонь жажды жизни, который горел в ней, а этого он бы не смог вынести.
И так тяжко вынести ее теперешние холодные взгляды. Это была его вина и последствие выполнения его плана. Ему пришлось рассказать ей о леди Элинор. Себастьяну был необходим этот барьер между ними, чтобы защитить Хоуп. Днем ранее на берегу озера он почти скомпрометировал ее в парке. Он бы поцеловал ее, что запутало бы все еще больше.
Снова тянешься к луне, Себастьян Рейн. И когда он научится?
Он заставил себя подумать о настоящем. О женщине, которая в данный момент находилась рядом с ним.
– Я уверен, что мое присутствие акцентирует внимание на моих мотивах, леди Элинор. Я сознаю, что мое предложение кажется вам сомнительным, и не все ваши коллеги согласны его принять.
Серая шляпка леди Элинор подпрыгнула в знак согласия.
– Я должна признаться, что была против, когда вы впервые высказали свое предложение, но теперь я лучше понимаю ваши мотивы, и я передумала. Я уверена, что наши расходы уменьшатся благодаря вашему участию, и я знаю, что некоторые из наших патронесс сейчас испытывают определенные финансовые трудности: это вроде связано с инвестициями и последней войной, – она поморщилась, и покачала головой. – Если вы купите заведение, то облегчите их бремя.
– Рад помочь.
Она не знала его истинных мотивов, и никто не знал. Себастьян даже сам испытывал неуверенность. Он только знал, что должен купить именно этот сиротский приют. И никакой другой.
Все-таки, именно в этом заведении какое-то время жили его сестры.
Леди Элинор понятия не имела, какое отношение он имеет к этому месту. Расследование Мортона Блэка выявило, что мать леди Элинор умерла прежде, чем Касси и Дори оказались в приюте. Девочки оказались там, и были названы по-новому, хотя их первоначальные имена были записаны в регистрационную книгу. Мортон Блэк хотел уничтожить ту страницу, но, как оказалось, в этом не было необходимости. Потому что никакой связи между Кэрри и Дорин Морган и Кассандрой и Эудорой Рейн не существовало.
Себастьян натянул поводья, и экипаж оказался перед высоким, узким, мрачным зданием.
Он спрыгнул и протянул руку, чтобы помочь спуститься леди Элинор. Она едва дотронулась до него. Даже ее перчатки оказались серыми.
– Простите мою неосведомленность, но вы сейчас носите полутраур, леди Элинор?
Она покачала головой.
– Нет. Вовсе нет. Хотя еще года не прошло после смерти моей матери, это верно, но я вовсе не верю в обязательный траур, предписываемый обществом. А если вы о цвете одежды, то я сама выбрала его. Я всю жизнь носила серое, как и моя покойная мать. Цвета разжигают страсти в мужчинах.
Себастьян приподнял бровь.
– Неужели?
– Да, моя покойная мама, леди Эннисмор, досконально изучила этот вопрос. Если бы все женщины это понимали, и избегали одежды яркой расцветки, наша жизнь была бы намного более спокойной и рациональной
– В самом деле, – уклончиво пробормотал Себастьян. Если бы все носили серое, подумал он, жизнь стала бы еще страшнее. А также совсем не пошло бы на пользу текстильной торговле.
Вероятно, его сомнения отразились на лице, так как когда они поднимались по ступенькам перед входом в здание, леди Элинор серьезно пояснила.
– Это истинная правда. Моя мать провела кое-какие научные изыскания и опубликовала книгу; вы могли слышать о ней: “
Себастьян признался, что не слышал о такой книге.
– Значит, я подарю вам копию, потому что надеюсь, что приют будет продолжать функционировать в соответствии с принципами моей матери. Я уже провела некоторые нововведения, но не все леди с ними согласились. Ой, я отвлеклась, так как мы с вами обсуждали цвет моей одежды. Мама выяснила, что серый цвет оставляет мужчин равнодушными.
Себастьян не мог с этим поспорить. Пришлось признать, что никто ничего не мог сказать по поводу серого цвета. И еще раз рассмотрев весь ее серый наряд, он признал, что испытывает полное равнодушие и к наряду, и к его обладательнице.
Она потянула за веревочку звонка. Звон раздался во всех, даже отдаленных уголках дома, и в то же мгновение дверь открыла крупная женщина, одетая в черное шерстяное платье.
Она молча провела их в большую комнату, в которой его ожидали шесть леди. Их возраст колебался между дородной матроной лет пятидесяти и старой высушенной худышкой, которой было далеко за восемьдесят. Три женщины были одеты в платья простого, серого цвета, ничем не украшенные, одна – в черном, а оставшиеся две в платьях такой яркой расцветки, что Себастьян даже заморгал от такого контраста.
Когда он зашел, то шесть пар глаз прищурились в разной степени одобрения и подозрения. Себастьян привык к тому, что незнакомцев подвергают тщательной проверке. Ему было все равно, пока он получал то, чего хотел.
– Леди, – заговорил он после того, как завершились представления. – Вы уже некоторое время знаете о моем интересе, поэтому я не стану тратить время на предисловия. Я бы хотел приобрести это заведение. У вас будет моя гарантия в письменном виде, что оно будет функционировать под моим началом, и у вас также есть сведения о моей личности от Леди Элинор. К тому же, я желаю, чтобы трое из вас продолжили свою работу в приюте в качестве советниц, и мне осталось только сделать предложение, – он назвал сумму, и по звукам сдержанных вздохов, она была более чем достаточной. Он поднялся. – Может быть, кто-то покажет мне здание, пока вы обсудите мое предложение. Как вы знаете, я никогда не был тут дальше порога. А ему было любопытно увидеть то заведение, в котором оказались его сестры.
– Я вас провожу, – сказала леди Элинор. – Все здесь знают мое мнение насчет продажи.
Она провела Себастьяна по приюту, объясняя ему задачи, стоящие перед приютом, и отвечая на его вопросы. Ему был интересен сам приют, а вовсе не теоретическая база содержания воспитанниц приюта, потому что он ничего не знал про воспитание девочек. И пока его обитательницы были одеты в чистую одежду, находились в тепле, были хорошо накормлены и о них заботились, он не возражал против принципов, установленных в приюте. Он оставлял управление приютом другим, у кого были знания и представление о том, каким он должен быть.
А леди Элинор, как оказалось, очень четко все себе представляла.
– В том-то и дело, мистер Рейн, что эти девочки, вовсе не по своей вине, познакомились с самой жестокой стороной человеческой природы. Мы должны преодолеть этот дисбаланс, чтобы они смогли оправиться после суровых испытаний и вырасти, чтобы прожить жизнь с пользой и с достоинством.
Она говорила о том, насколько спокойная жизнь, включающая повседневную учебу и работу, поможет справиться с крайностями в поведении девочек. Она объясняла, как в результате пребывания в приюте они вырастут достойными и независимыми. Для Себастьяна все казалось прекрасным. По его мнению, она точно знала, как вести себя с его сестрами и заботиться о них. Он принял верное решение, несмотря на то, насколько болезненно оно далось ему.
Он не мог представить, чтобы мисс Хоуп Мерридью могла бы довольствоваться спокойной повседневностью, учиться и работать. Если честно, он не думал, что сама Касси довольствуется этим, но то, что он увидел, убедило его, что это было возможно.
Она провела его в комнату, где девочки, сидевшие рядами, шили, пока леди читала им вслух книгу.
– «Совершенствующие истории», – тихонько объяснила леди Элинор. – Каждая рассказывает о девушке, которая свернула с правильного пути, и в каждой содержится урок морали. Ее написала моя мать. Мы читаем попеременно то произведения моей матери, то Библию. Заменяем порочность их прошлой жизни моральными устоями.
