– Потом я нашел работу для Джонни. На наше счастье, Дори родилась среди ночи, иначе мы могли быть на фабрике, и мама была бы одна.
Хоуп посмотрела на девочек Рейн и заметила:
– Так, значит, вы и ваш младший брат поддерживали маму и двоих малышек.
Он поморщился.
– Трудно сказать – поддерживали. Все-таки этой работы оказалось недостаточно. Мама умерла, когда Дори не исполнилось и года.
Он сглотнул и произнес скрипучим от избытка чувств голосом:
– Позднее я отдал вас, двух малышек, вдове Морган и платил ей, чтобы она за вами приглядывала.
– Вам было что, всего четырнадцать? А Джонни двенадцать? – спросила Хоуп, голос ее вдруг надломился, как только она представила подростка, в одиночестве отчаянно сражающегося, чтобы сохранить семью вместе. – Как вы умудрялись платить ей и содержать себя?
Судя по всему, ему стало неуютно от этого вопроса, это была уже та область, которую ему не хотелось касаться, подумала Хоуп.
Себастьян снова неловко повел плечами.
– Мы с Джонни спали на фабрике, поэтому нам не нужно было платить за комнату.
Он взглянул на сестер и добавил:
– Но я приходил к вдове Морган каждое утро и вечерами, проверить, все ли с вами в порядке.
Касси уставилась на него и прошептала:
– Ты все еще приходишь сейчас проверять нас каждое утро и каждый вечер.
Брат криво улыбнулся.
– Кажется, не могу избавиться от старых привычек.
– Как же ты нас потерял? – спросила Касси.
Лицо его внезапно исказилось:
– Джонни умер. Несчастный случай на фабрике.
Касси и Дори посмотрели друг на друга. Они крепко схватились за руки. Касси воскликнула:
– Джонни умер? Что случилось?
Он потряс головой, не желая говорить об этом, но сестры пристально на него смотрели, и Хоуп поняла, что он попал в западню. Он махнул рукой и сказал.
– Это было в конце смены. Большинство несчастных случаев случается, когда дети устают.
– После двенадцати часов работы, – вмешалась Хоуп.
Рейн коротко кивнул головой:
– В те дни смены были по четырнадцать часов. Как бы то ни было, Джонни устал, стал медленнее и менее ловко работать. Я старался смотреть за ним одним глазом, но они послали меня в контору в это время – я умел работать с цифрами – и я не видел, насколько он устал. Вернулся проверить и увидел, что случилось...
Он с силой потирал свою искалеченную кисть другой рукой, рассказывая историю. Хоуп заметила, что Дори наблюдает за его руками.
– Я пытался помочь, но Джонни... ушел.
Себастьян содрогнулся, и Хоуп тут же поняла, что это был очень страшный несчастный случай.
Она читала описание такого случая однажды: машина в секунды искромсала тело двенадцатилетней девочки, раскидав кровавые куски. Ей стало плохо, когда она прочла такое. А Себастьян Рейн видел, как это случилось с его братом. Она хотела подойти и утешить его, но он сидел тут, большой мрачный одинокий мужчина, независимый, определенно не выказывающий чувств, как будто чувства свидетельствовали бы о слабости. И у нее нет прав утешать его.
Сестры сидели напротив, глядя на него с тягостным напряжением.
– Это тогда вы покалечили руку, не так ли? – спросила Хоуп.
Касси и Дори уставились на его руку. И, судя по их лицам, она могла бы сказать, что они осознали больше, чем он рассказал им.
Себастьян немедленно сунул руку в карман и сказал твердым голосом:
– После смерти Джонни денег для платы вдове Морган стало меньше. Это... это поначалу не казалось проблемой. Она знала, что, в конце концов, я заплачу, и, казалось, привязалась к вам, девочки...
На лице мужчины появилось виноватое выражение.
– Но однажды вечером, спустя несколько месяцев после смерти Джонни, когда я пришел в очередной раз проведать вас, то обнаружил, что вдова Морган сбежала с вами двумя. И не оставила никаких следов, где вас искать. Она знала, что я не позволю никогда забрать вас... Мы так тяжело работали, чтобы содержать вас...
Голос его прервался.
Глаза Хоуп наполнились слезами. Она сморгнула их.
Он в ярости сжал губы и продолжил через мгновение:
– Я искал повсюду. Один сосед предположил, что она уехала к брату на ферму, другой сказал, что брат живет в Лондоне...
Себастьян вздрогнул, как эхо, вспомнив прошлое отчаянье.
– Никто не мог прийти к единому мнению: одни говорили о ферме либо в Йоркшире, либо в Лестершире, другие называли Лондон. Еще одни сказали, что она вернулась к родне мужа в Ирландии. Как бы то ни было, я потерял вас. В июне 1807 года.
Он посмотрел на них.
– Я сожалею. Я хотел как лучше... Оказалось, недостаточно.
Касси стало неуютно. Она произнесла:
– Но, в конце концов, ты же нашел нас.
Себастьян кивнул.
– Мортон Блэк сделал это около шести месяцев назад.
Он посмотрел сверху на девочек и с нежностью во взгляде протянул к ним руку, словно хотел коснуться. Сердце Хоуп почти разбилось, когда, заколебавшись, он убрал руку.
Даже после всего, что рассказал, он все еще обвинял себя, не ожидая, что его простят.
Теперь она смогла увидеть, почему он столь непреклонен, почему так жестко управляет собой. Себастьян сделал больше, чем можно было ожидать от любого подростка, и при этом он все еще верил, что не оправдал их ожиданий, ожиданий девочек, брата и, вероятно, матери тоже, а из того, что она знала, ко всему прочему, и покойной жены.
Неудивительно, что вид у него холодный и угрюмый.
– Куда вас увезла вдова Морган, девочки? – спросил Себастьян. – Теперь ваша очередь рассказывать.
Хоуп изумленно посмотрела на него. Он их нашел, но еще не знал, где они были?
Он перехватил ее взгляд и с горечью пояснил:
– Я знаю, где их нашли, но они не могли там быть всю свою жизнь.
Он взглянул на сестер и осторожно уточнил:
– Касси, я только хочу знать, где вы провели детство. А не... не последнее время.
Хоуп нахмурилась. Что-то она здесь упустила. Было нечто, о чем он не сказал, нечто, что также знала Касси. По крайней мере, кое-что он хотел сохранить в тайне. Нечто ужасное.
Затянулось молчание. Касси сгорбила плечи, чувствуя себя неуютно от всеобщего внимания.
Вдруг Грейси произнесла:
– Расскажи нам о ноже, Касси.
Все взрослые, находящиеся в комнате, раскрыли рты от удивления.
– Грейс, тебе не следует... – начала Хоуп.
– Но мы все знаем, что у нее он есть, и одна я думаю, как это умно с ее стороны. Если бы я носила привязанный к ноге нож, когда мы жили с дедушкой, я бы чувствовала себя более храброй. А вы разве нет?
Хоуп и Фейт посмотрели друг на друга. Фейт сказала:
– Она права, близняшка. Уж меня точно бы сделало храбрее.
Грейс добавила:
– Мы, возможно, не пускали бы его в ход, но, по крайней мере, мечтали бы порезать его на ливер и скормить собакам!
Она произнесла это с такой кровожадной интонацией, что Хоуп и Фейт прыснули от смеха.
Трое членов семьи Рейн изумленно уставились на трех сестер Мерридью. Неужели у столичных леди заведено носить оружие? Себастьян задался вопросом, следует ли искать гувернантку из Лондона, вместо того, чтобы взять ее с севера.
Хоуп заметила ошеломленный взгляд Себастьяна и пояснила:
– Вы, должно быть, нашли это странным, но уверяю Вас, мы не столь кровожадные существа, как Вы, возможно, представили. Мы все родились за границей и много путешествовали, часто это бывало опасно. Даже наша матушка носила с собой пистолет, поэтому мы не считаем, что это не в обычаях леди. А наш дед был...
– А вот и мы! – раздался в дверях громкий жизнерадостный голос. Все присутствующие подпрыгнули от неожиданности. Лили суетливо внесла большой поднос, на котором умостились покрытая салфеткой корзинка, тарелки, столовые приборы и чашки. Следующий за ней лакей внес большой чайник с шоколадом и связку длинных вилок для поджаривания хлеба.
– Замечательный шоколад, еще горячий, пейте осторожно, девочки, – предупредила она, ставя поднос на стол. – И кексы, все готово, чтобы их подрумянить на огне. А тут масло, мед и клубничный джем. Мисс Грейс, вы можете взять вилки у Джеймса и с другими маленькими мисс поджарить кексы.
Все встали, Касси подошла поближе к Себастьяну. Рассматривая его, прищурив глаза, она медленно произнесла:
– Так ты на самом деле наш собственный брат, который потерял нас, когда мы были маленькими?
Себастьян кивнул. Признание все еще нервировало его.
– Да.
– И сейчас ты нас нашел.
– Да.
– И ты хочешь, чтобы мы были как семья.
