утро, мисс Меррит – Николас Блэклок отвесил грациозный поклон.
Фейт уже и забыла, что вчера в спешке назвала это имя.
– Доброе утро, мистер Блэклок, мистер Мактавиш – Мактавиш издал какой-то звук, похожий на хрюканье, и Фейт сочла его за шотландское приветствие. Она посмотрела на мистера Блэклока. Глаза у него были серыми, темнее серою рассветного неба, но светлее серой зеркальной глади моря. Кожа покрыта легким загаром. Должно быть, он часто купается обнаженным. Их взгляды встретились, и она покраснела и отвела глаза, словно Ник мог прочесть ее мысли.
Он присел на корточки рядом с ней, взял ее подбородок двумя пальцами и повернул лицо к солнцу, внимательно разглядывая его.
Фейт увернулась.
– Я знаю, что выгляжу ужасно.
– Нет, царапины заживают, опухоль немного спала, а у синяков хороший цвет.
– Хороший цвет? – Она была склонна возмутиться.
– Да, они скоро поблекнут. Вы быстро идете на поправку. – Он отпустил се подбородок и потянулся к подолу платья. Фейт, чьи руки были заняты вилкой с гренком, поспешно отодвинула колени в сторону.
– Мои ноги тоже прекрасно заживают, спасибо, – сказала она твердым голосом, который дал ему понять, что она больше не намерена обнажать перед ним свои конечности.
Он усмехнулся и легким движением опустился рядом с ней.
– Надеюсь, вы хорошо спали.
– Да, благодарю вас. Удивительно хорошо, лучше, чем ожидала. А вы... вы уже вполне оправились от своего недомогания?
– Да. – Его тон ясно давал понять, что это запретная тема.
– Хорошо искупались? – Она вспыхнула, вспомнив, как он выглядел, выходя из воды, и поспешно добавила: – Э, Стивенс сказал мне, что вы ходили купаться, вы же пони... – Она осеклась и покраснела, когда он проницательно посмотрел на нее. Что это значит? Неужели он знает, что она подглядывала? Она торопливо продолжила: – Сегодня прекрасное утро. Вода холодная? – О небо, зачем она это спросила? Все лицо вспыхнуло огнем.
– Ох, дайте сюда! – Мак выхватил у нее вилку.
Гренка слегка дымилась.
– О Боже, простите! Я не заметила!
– Ага, а я заметил, – проворчал он. – Придется соскребать это ножом! – Он вытащил нож из сапога и со страдальческим выражением начал скрести гренку.
Это был единственный кусочек, и не так уж сильно он подгорел, Фейт так и хотела сказать, но Стивенс опередил ее:
– Не волнуйтесь, мисс. Мак у нас – мастер по соскабливанию горелой корки с тостов. Он частенько забывает вовремя убрать хлеб с огня. – Стивенс подмигнул Фейт, и она почувствовала себя лучше.
– Boт ваш завтрак. Ешьте, пока горячий.
Это был настоящий пир: золотистая яичница, толстые куски бекона и гренки, аккуратно поскобленные и щедро намазанные жирным местным маслом.
– Теперь, мисс Меррит, я думаю, пора вам рассказать свою историю, – сказал Ник, когда они закончили завтракать.
– Мою историю? – повторила она с не слишком убедительным невинным удивлением.
– Вы прекрасно знаете, что я имею в виду! – прорычат он. – Историю о том, как юная благовоспитанная английская леди оказалась одна во французских дюнах. – Его резкая прямота была намеренной. Сейчас не время для ложной гордости. Так дальше продолжаться не может. Последствия прошедшей ночи – не сумей он вовремя предотвратить их – были бы просто ужасны.
Она опустила глаза и пробормотала:
– Полагаю, через несколько недель об этой истории все равно будет судачить весь Лондон... – Она обняла колени и чуть-чуть пододвинула голые ступни к огню. Тонкие, изящные ножки были сплошь в волдырях.
Она надолго замолчала, и он не выдержал:
– Ну же, давайте рассказывайте! Как вы вляпались во все это?
Она подняла голову и окинула его холодным взглядом. Он попытался смягчить тон, сделать разговор меньше похожим на допрос:
– Я хотел спросить, кто виноват в вашем нынешнем затруднительном положении.
Она пожала плечами:
– Мне некого винить, кроме себя самой.
Ник сдвинул брови. По своему опыту он знал, что в большинстве людских проблем виноват кто-то другой.
– Как это?
Она заколебалась, затем сказала:
– Я влюбилась. – Она замолчала. Ник открыл рот, чтобы спросить, что же дальше, но она продолжила: – Я влюбилась в Англии, но он был... то есть я думала, что он венгерский скрипач. Он попросил меня выйти за него замуж, убежать с ним! И... и я... сделала это.
– Понятно. – Ох уж эти дурацкие романтические бредни!
Стивенс чертыхнулся себе под нос.
– И вы даже не подумали о позоре, мисс?
Она печально взглянула на него.
– Это никогда не приходило мне в голову, Стивенс.
– Но почему, мисс? Наверняка вы знали, что скажут люди!
– Нет, – просто ответила она. – Дело в том, что побег с возлюбленным – нечто вроде традиции в нашей семье. Мои мама с папой убежали в Италию, чтобы пожениться. – Она крепче обняла колени, и ее голос стал тоскливым. – Всю жизнь я слышала об этом. Они очень сильно любили друг друга до самой смерти...
Огонь потрескивал, и вдалеке были слышны крики чаек, дерущихся за какой-то съедобный кусочек.
– Вы думали, что он венгерский скрипач, – напомнил Ник. – А это оказалось не так?
– Нет! То есть да, он скрипач, и крайне талантливый, но никакой не венгр. Он болгарин!
Ник нахмурился.
– А это важно – что он болгарин?
– Нет, конечно же. Важно то, что у него пятеро детей! Пятеро!
– Пятеро детей? – Он кивнул. – Многовато, я согласен. А вы, полагаю, не любите детей?
– Разумеется, я люблю детей. Я очень люблю детей! Дело не в детях!
– А в чем же? – Ник был озадачен.
– Он женат. У него есть жена и дети, которые живут в Болгарии. Он обманул меня.
– Значит, когда он отказался жениться на вас...
– О, он женился на мне. Я бы никогда не стала жить с ним вне брака. Я не настолько безразлична к приличиям, чтобы...
Ник наклонился вперед.
– Но вы только что сказали...
– Дело в том, что я... – Ее голос был смесью безысходного отчаяния и гнева. – Он подделал бракосочетание.
– Как, черт побери, этот ублю... – Ник осекся и попробовал еще раз: – Э, как можно подделать бракосочетание?
– Он подкупил священника, чтобы тот предоставил церковь, а один его приятель переоделся попом и провел обряд.
Ник осторожно разжал кулаки. Ему хотелось придушить ублюдка.
– Как вы обнаружили обман?
Она вздохнула.
– Прошел ровно месяц со дня нашей свадьбы, и мне захотелось как-то это отпраздновать. Феликс был занят, поэтому я решила пойти в церковь и отнести туда цветы. Я взяла бутылку вина для священника. Но когда я спросила его... то... ну, в общем, все открылось. Он сказал, что понятия не имел, для чего Феликсу понадобилась церковь... – Она покачала головой.
Ник сжимал и разжимал кулаки. Теперь ему хотелось придушить двоих: болгарского мошенника и бесчестного попа.
– И что вы тогда сделали?
– Я пошла домой и напрямик спросила об этом Феликса. Я... я думала, что все это окажется каким-то недоразумением, но... он ничего не отрицал. – Она наклонилась, чтобы он не видел ее лица. Просеивая песок сквозь пальцы, тихо сказала: – Я обнаружила, что он никогда не любил меня, я никогда по-настоящему не была ему нужна.
Ник ждал, когда она объяснит.
– Видите ли, это было пари.
– Пари?
– Да. Он поспорил с одним из своих приятелей, что сможет убежать со мной. – Она добавила натянуто: – В сущности, подошла бы любая девушка благородного происхождения. Но я оказалась самой глупой девушкой в Лондоне. Я подумала, что нашла свою настоящую любовь, как мама.
Последовало долгое неловкое молчание. Погубить такую милую девушку ради пари!
Наивное, застенчивое создание, воспитанное на глупых романтических сказках. Где уж ей было тягаться с хитрым и ловким льстецом. Ее должны были оградить от подобного негодяя.
– А что, ваши родители не видели, не пытались остановить вас?
– Мои родители умерли, когда мне было семь лет.
Ник пробормотал короткую сочувственную фразу, но не собирался отвлекаться.
– И никто не попытался остановить этого самозванца, сделавшего вас своей жертвой?
Она покачала головой:
– Дело в том, что Феликс присвоил себе имя реально существующей венгерской семьи. Семья Римавски хорошо известна, очень богата и аристократична, поэтому он считался хорошей партией. Дядя Ос...
Она осеклась, не закончив предложения, но Ник мог сложить два и два. Нестрогий опекун – ее дядя, к тому же наверняка престарелый. Только очень защищенную девушку, воспитанную пожилым человеком, можно было так легко обвести вокруг пальца.
И это объясняло, почему опекун предпочел закрыть на все глаза. Все, что угодно, ради возможности заполучить состояние.
Фейт продолжала:
– Он вовсе не был Феликсом Владимиром Римавски. Его настоящее имя – Юрии Попов.
– Я б ему накостылял как следует! – сердито пробормотал Стивенс.
Мак с шумом подбросил палку в костер. Она вспыхнула, повалил дым.
Ник, закашлявшись, бросил на Мака раздраженный взгляд, но потом снова повернулся к Фейт, которая сидела, жалко ссутулившись.
– Это все равно не объясняет, почему вы оказались совершенно одна, без денег и без защиты. Вы хотите сказать, что этот... – он снова осторожно разжал кулаки, – этот скрипач выбросил вас на улицу без единого пенни в кармане?
– О нет. – Ее голос ничего не выражал. – Он хотел, чтобы я оставалась его любовницей.
Ник выругался.
– Фели... – Она оборвала себя. – Юрий не понимал, почему жена и дети должны быть помехой его
