Удалив со шляпки остатки старых украшений, она тщательно вычистила ее небольшой проволочной щеткой.
— Как случилось, что вы стали так жить? — спросил он.
Ее порхающие пальчики остановились на мгновение, потом возобновили работу.
— Что значит «так жить»?
— Жить в крошечном коттедже, предназначенном для сельскохозяйственных рабочих, и содержать без всякой помощи пятерых ребятишек. Судя по вашему произношению, вы были рождены не для такой жизни.
— Правильно, — сказала она, поднеся убогого вида шляпку, лишенную украшений, к чайнику, где подержала ее над струей пара.
— Так как же вы оказались здесь?
— Мой отец умер, оставив кучу долгов.
Она натянула шляпку на перевернутую миску и тщательно разгладила руками.
— Разве не было никаких родственников, к которым вы могли бы обратиться?
— Никого, кто хотел бы взять всех детей. Одна дальняя, очень богатая родственница захотела взять Сьюзен, но одну лишь Сьюзен. Ей не были нужны шумные мальчики и девочка, которая только что научилась ходить. И уж конечно, она не хотела брать Джейн. Она имела наглость заявить, что возьмет только хорошенькую девочку.
Вдев нитку в иголку, она начала пришивать к шляпке ленту при каждом слове сердито прокалывая ткань иголкой.
— Как будто Джейн какая-то второсортная! А ведь это такой милый, такой любящий ребенок, хотя она и не такая хорошенькая, как Сьюзен... Она сказала, что, возможно, возьмет и Люси, когда та подрастет, потому что та, судя по всему, тоже будет хорошенькой.
— Неужели вы отдали бы Люси? — удивленно спросил он.
Она повернулась и пристально посмотрела на него.
— Так вы думаете, что Люси — моя дочь, а не сестра?
— Нет, что вы... — принялся оправдываться он, хотя такое приходило ему в голову.
— Она мне не дочь, — сдержанно сказала Мэдди. — Правда, она гораздо младше остальных и мы с ней обе рыжеволосые, но глаза у Люси голубые, как у ее братьев и сестер, тогда как у меня карие.
Она разгладила несколько обрезков цветной сетчатой ленты, остановив выбор на бронзовой, и снова вдела нитку в иголку.
Глаза у нее были не карие, а цвета коньяка или хереса и такие же пьянящие.
— Извините, я суюсь не в свое дело.
Она покачала головой.
— Я привыкла, что люди болтают об этом за моей спиной, не давая мне шанса объяснить ситуацию. Правда заключается в том, что мать Люси умерла вскоре после ее рождения. Именно из-за Люси отец и послал за мной.
— Послал за вами? Где же вы в то время находились? — удивился он. Когда родилась Люси, ей было около восемнадцати или девятнадцати лет. — Наверное, в Лондоне, где вас начали выводить в свет?
— Нет. — Она собрала сетчатую ленту на иголку, изобразив пышную оборку. — Это я тогда подумала, что отец позвал меня, чтобы начать наконец вывозить меня в свет. Но у него были совсем другие планы.
Она подняла вверх шляпу и принялась внимательно разглядывать ее под разными углами.
— Как вы думаете, уместна ли будет здесь эта оборочка?
Он бросил на шляпку беглый взгляд.
— Да, очень элегантно. Но вы рассказывали мне о планах своего отца, который, вместо того чтобы вывозить вас в свет, сделал что?
Она откусила зубками нитку.
— Он хотел, чтобы я взяла на себя заботу о детской.
— А где вы в то время жили?
— Я жила в деревне со своей бабушкой. Матерью моей мамы. — Она скорчила насмешливую гримаску. — Мы жили почти так же, как я живу сейчас: выращивали овощи и держали пчел. Это у нее я научилась переделывать шляпки. Моя бабушка была большой мастерицей в этом деле.
Он снова взглянул на шляпку. Она выглядела поразительно стильно, почти по-французски. Неудивительно, что леди из деревни пользовались услугами Мэдци.
— А ваш отец не мог вам помочь? — спросил он.
Она пожала плечами.
— Папа очень хорошо умел избегать всего, что могло нарушить его покой. К тому же он никогда не любил мою бабушку. Правда, она тоже его не любила.
Некоторое время она работала молча. Тишину нарушало только потрескивание дров в камине.
Он представил ее себе юной девушкой, которая своим трудом добывает себе хлеб в деревне, ухаживает за старенькой бабушкой, выращивает овощи и постигает мастерство шляпницы. Она радуется, когда за ней прислал отец, и предвкушает дебют в свете, а вместо этого ее ждет место нянюшки в детской. Должно быть, она была тогда страшно разочарована.
Она снова критически осмотрела шляпку со всех сторон.
— Нужно добавить что-то еще. Возможно, немного цветов. В этом году в моде обильно украшенные шляпки, а миссис Ричардс любит идти в ногу с модой.
Непостижимые существа эти женщины. Откуда ей, похороненной в этой глуши, знать о том, что сейчас в моде?
— Значит, вы так и не дебютировали в свете?
Покопавшись в куче обрезков и лоскутков, она собрала крошечный букетик из ленточек и искусственных цветов.
— Нет. Папа сказал, что в этом нет необходимости. Это слишком дорого обойдется, а у него уже есть договоренность.
— Договоренность?
— Мне это очень не понравилось, — сказала она.
По вздернутому подбородку он видел, что дальнейших объяснений не последует. А она принялась пришивать цветы к ленте шляпки.
— Разве ваша бабушка не могла помочь с детьми?
Она покачала головой.
— Она умерла за шесть месяцев до того, как папа послал за мной. Я, конечна, сообщила ему о ее смерти, но он послал за мной только после смерти его второй жены, когда он остался с четырьмя маленькими детьми и новорожденным младенцем на руках.
Она пришила последний цветочек и тихо добавила, как будто это не имело значения:
— До тех пор я даже не знала, что у меня есть братья и сестры. Конечно, я знала, что он снова женился, но за те десять лет, которые я прожила с бабушкой, он ни разу даже не упомянул о детях.
Десять лет! А потом обнаружить, что у него имеется другая большая семья, а ты старшая из шестерых детей!
Какая обида...
У него вдруг шевельнулись какие-то воспоминания. У него был брат, о котором ему никогда не говорили. Или даже два брата? Он не был уверен.
Он вспомнил, какой гнев это вызвало. И кажется, ревность. Или даже ненависть к чужакам, посягнувшим на его территорию. Но подробностей он не мог вспомнить.
— Когда умер ваш отец?
— Два года назад. Своим детям он оставил только долги, так что...
Она пожала плечами.
— У вас больше нет никого, кто мог бы помочь вам?
Она снова подняла шляпку, осматривая ее со всех сторон.
— Что вы на это скажете? — спросила она, надев шляпку на голову и повернувшись к нему.
