Он чуть помедлил, потом поцеловал ее с новой страстью, застонал и пересадил со своих коленей на лестницу.
— Нет, — хриплым голосом сказал он.
Она захлопала ресницами, ошеломленная, ослепленная страстью, едва способная сидеть прямо.
— Но это совсем рядом, — сказала она.
Он снова застонал, схватил бокал с мадерой и залпом осушил его. Он тяжело дышал. Она тоже с трудом переводила дыхание, как будто пробежалась вверх и вниз по лестнице.
— Нет, — повторил он. — Не сегодня.
Потом он медленно встал и протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги.
— Идем со мной, — прошептала она.
Он покачал головой и легонько поцеловал ее в губы.
— Спокойной ночи, Мэдди, — тихо сказал он и исчез в темноте коридора.
Она еще некоторое время смотрела ему вслед.
«В этом-то и заключается сущность самоконтроля, — сказал себе Нэш. — Отправить ее спать одну, ограничившись всего лишь целомудренным — почти целомудренным — поцелуем, а потом уйти. В свою собственную постель. В свою собственную пустую постель».
Нэш вошел в свою спальню. Взгляду открылась привычная уютная картина. Слуга Фелпс ждал его: в камине весело потрескивал огонь, на прикроватном столике стоял бокал с коньяком, уголок одеяла отогнут — все было готово к тому, чтобы он скользнул в постель. «Отлично», — сказал себе Нэш. Было предусмотрено все, что он мог бы захотеть. Все, кроме одного.
Желание терзало его. Но он не какое-нибудь животное, которое руководствуется примитивными инстинктами. Он джентльмен. Джентльмен, который полностью себя контролирует.
— Добрый вечер, Фелпс.
— Добрый вечер, сэр. — Фелпс помог ему снять сюртук и жилет. — Надеюсь, лорд Риптон выехал вовремя.
— Да, вовремя.
Нэш не стал спрашивать, откуда Фелпс знает, что Люк поехал вместо него: верный слуга всегда все знал.
Нзш стянул с себя через голову сорочку. Фелпс стоял рядом, держа наготове распахнутый халат.
— Это вам потребуется, сэр?
— М-м-м, да. Возможно, я немного почитаю у камина.
Нэш, передернув плечами, надел халат, потом сел, чтобы Фелпс помог ему снять сапоги.
— На сегодня все, Фелпс, — сказал он.
— Хорошо, сэр. — Фелпс перенес бокал с коньяком и бутылку на столик рядом с креслом у камина. — Это тот коньяк, который вам так понравился прошлый раз, когда вы здесь были, — тихо сказал слуга. — Мистер Бронсон прислал бутылку. — Он подобрал сброшенную Нэшем одежду. — Спокойной ночи, сэр, приятного сна.
— Доброй ночи, Фелпс.
Нэш взял бокал, поглядел сквозь напиток на огонь. Насыщенный аромат дразнил его чувства, напомнив ему, какими были на вкус ее поцелуи, более пьянящие, чем самый тонкий французский коньяк.
«Идем со мной».
Он взглянул на гостеприимно отогнутый уголок одеяла на кровати. Пропади все пропадом, почему он должен ждать?
Она пригласила его войти. Не по-джентльменски отказываться от приглашения леди.
А Нэш был джентльменом до кончиков ногтей. Джентльменом, который отлично контролирует себя. И принимает разумные, логически обоснованные и учтивые решения, чтобы не разочаровать леди.
Он поставил на столик бокал с коньяком и тихо вышел из комнаты в темноту коридора.
Он осторожно приоткрыл дверь на случай, если она уже спит, но она в своей ночной сорочке стояла на коленях возле огня и, наклонив голову, энергично расчесывала щеткой волосы. Ее спина была грациозно выгнута. Тонкая выношенная ткань ночной сорочки туго натянулась на прелестных изгибах бедер и ягодиц. Тело чуть двигалось в такт каждому движению щетки, и груди чуть покачивались, как будто жили своей жизнью, а волосы при каждом движении щетки приподнимались и потрескивали, поблескивая в свете пламени.
У него пересохло во рту. Тело его напряглось. Силы небесные, как же она прекрасна. Его будущая жена.
Очевидно, он чем-то выдал свое присутствие. Потому что она взглянула на него, ожидая, что он заговорит.
У него перехватило горло, и он лишился дара речи.
— Что случилось? — спросила она.
— Ты точно хочешь, чтобы я остался с тобой сегодня ночью?
Голос его звучал хрипло.
Она отложила щетку, и по ее лицу медленно расплылась улыбка.
— Конечно, уверена.
Одним легким движением она поднялись на ноги, пригладила рукой волосы. Они были влажные и курчавились на шее и возле ушей.
Она положила руки ему на грудь — наверное, чувствовала громкие удары его сердца — и подняла лицо для поцелуя. Он почувствовал запах только что вымытых волос и аромат теплой, чистой женщины. Его напряженное тело пульсировало от желания. От настоятельной потребности.
— От тебя так приятно пахнет, — только и нашел что сказать этот человек, снискавший себе славу умельца добиваться чего угодно с помощью слов.
Сейчас, когда Мэдди была такой теплой, близкой, красивой и такой гостеприимной, он не мог думать ни о чем, кроме нее. Интенсивное пульсирующее желание, горячее и тяжелое, заставляло его немедленно бросить ее на кровать и овладеть ею, глубоко погрузившись в ее тело. Желание было безумное, дикое.
— Может быть, нам лучше лечь в кровать? — пробормотала она.
Не говоря ни слова, он подхватил ее на руки и в два больших шага преодолел расстояние до кровати. Но он, казалось, не мог отпустить ее. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она принялась покрывать поцелуями его подбородок, шею и ту часть груди, которая открывалась в вороте халата.
Нэш закрыл глаза, немилосердно загоняя свою похоть в рамки, хотя бы отдаленно напоминающие контроль. Словно тигр, которого пытаются удержать на поводке. Если так пойдет дальше, то он просто упадет на нее и совершит акт насилия словно обезумевший. Он заставил себя осторожно положить ее на кровать и чуть отстранился, тяжело дыша.
— Ты уверена, что тебе там не слишком больно после... после прошлой ночи?
На ее губах опять появилась эта загадочная женская улыбка. Джоконда в выношенной хлопковой ночной сорочке.
— Мне больно... — сказала она ему, и у него замерло сердце. Похоже, все было так, как он думал. Для этого слишком рано. — Мне больно за тебя. И если ты сейчас уйдешь отсюда, обнадежив меня и снова оставив в разгоряченном, возбужденном состоянии, я... я тебя задушу.
Ему потребовалось мгновение, чтобы смысл сказанных ею слов дошёл до сознания, и за это мгновение Она развязала пояс на его халате и принялась стаскивать его.
— Судя по всему, моя французская кровь, когда ее раззадоришь, требует сатисфакции, — пробормотала она слегка извиняющимся тоном. — Надеюсь, что с этим не будет проблемы?
— Не... будет, — только и успел сказать он и уже мгновение спустя был раздет донага, и она целовала его, а он целовал ее, задирая одной рукой подол ее ночной сорочки и скользя другой вдоль этих длинных, стройных шелковистых бедер к горячему и влажному, готовому принять его лону.
Он вошел в нее медленным, плавным движением... один раз, потом другой... потом установилась ритмичность движения, и он больше ни о чем не думал...
Когда Мэдци проснулась, солнце уже взошло, а Нэш ушел. Единственной уликой его ночного посещения была некоторая чувствительность между ног да впадина от головы на подушке рядом с ней.
