Это было непостижимо, я откинулся на спинку стула. Лидди взяла с блюда фрукт, похожий на авокадо, итут же положила его обратно, видимо не решаясь предложить мне. Я старался осмыслить услушанное: верить или не верить?
— Вы меня разыгрываете? — спросил я наконец. — Вы с карнавала?
— Мы из две тысячи восемьсот семидесятого года.
— Девятьсот лет! — воскликнул я. — И вы это можете сделать — уничтожить год?
— Мы это делаем. Слышите?
Корабль мелко дрожал от рвущегося позади него пламени.
— Что это горит? — спросил я.
— Время.
— Знаете, какой сумбур вы сделали в моей голове? — спросил я.
— Не знаю, — ответила она и предложила мне авокадо.
Возвращались мы тем же коридором и так же: отсек двигался вместе с нами.
Роллт спокойно сидел у пульта и, кажется, был доволен. Мальчишка лежал рядом в кресле вверх животом и числом 1997, дремал, ручонка свесилась с кресла, мальчик не заметил этого.
— Роллт! — воскликнула Лидди. — Он ведь совсем заснул! — Взяла малыша на руки, перенесла на диван: — Одуванчик ты мой!..
Мальчишка похлопал полусонно глазами.
— Маленький! — Лидди склонилась, чтобы свет не падал мальчугану в глаза. — Спи!
— Отнеси его, Лидди. Сама поспи, — сказал от пульта Роллт.
— А ты как? — спросила Лидди вполголоса, не оборачиваясь.
— Все налажено. Иди спи. Я тут поговорю.
Лидди, подняв малыша на руки, пошла к двери. Роллт нежно поглядел ей вслед.
Пригласил меня сесть рядом, в кресло, где прежде сидела Лидди. Я сел, Лидди в это время прикрывала за собой дверь одной рукой — другой обнимала мальчишку.
— Если что — вызовешь, — сказала она. Роллт кивнул.
— Внучка? — спросил я, когда Лидди ушла.
— Жена, — ответил Роллт и, предваряя вопросы на эту тему, сказал спокойно: — Ей двадцать четыре года, мне — двадцать восемь.
Кажется, надо было привыкнуть ко всему необычайному на корабле, но я не сдержался: жестом обвел подбородок, намекая на его бороду.
Роллт ответил вопросом:
— А что, у вас не носят бород?..
С Роллтом разговаривать было легче. Хотя я и не переставал удивляться на каждом слове, но с ним было раскованнее. Он не смущал меня блеском глаз, холодностью. Хотя — какая у Лидди холодность? Как она сказала: «Одуванчик ты мой…» Изложив возрастные данные, Роллт улыбался. Борода его уже не казалась страшенной, брови суровыми. Карие глаза были просто внимательными, обращались на меня, на пульт — больше на пульт. Я кашлянул, намереваясь заговорить, Роллт кивнул: можно.
— Лидди, — начал я, — сказала мне необычайные вещи.
— Это она умеет, — согласился Роллт.
— Неужели это правда? — воскликнул я.
— Насчет года? — улыбнулся Роллт.
— Да.
— Мы его не пустим на Землю.
И тут не легче.
— Но, позвольте, — я пытался взять себя в руки. — Отнять у каждого человека год жизни…
— Дешевле и лучше, чем лишить жизни полностью.
— Не согласен! — решительно возразил я.
— Вы ничего не поняли? — спросил в упор Роллт.
Вопрос отрезвил меня. Я даже немного съежился.
— Эксперименты над генами, — медленно заговорил Роллт, — подошли к критическому порогу. Расшифрован наследственный код, аминокислоты расщеплены на атомном уровне. В лабораториях выращены химеры. Им даже нет названия — в научном языке не хватает слов. Через месяц-другой мутанты вырвутся из лабораторий. Никто не готов к борьбе с их полчищами — Лидди рассказала вам…
Роллт отвлекся, чтобы умерить на пульте мерцание одного из тысячи огоньков.
— В эту минуту, — снова обернулся ко мне, — на столе у президента Ассоциации биологических исследований план работы на предстоящий год. План не будет подписан.
— Вы…
— Мы его не убьем. Он умрет сам. Умрут все, кому суждено умереть в тысяча девятьсот девяносто шестом году.
Я промолчал.
— Вице, — продолжал Роллт, — который сменит президента, план не подпишет. Биологической катастрофы не будет.
Я, кажется, начал кое-что понимать.
— Этим мы спасаем не только вас, — закончил Роллт, — но и себя.
— А время? Год?
— Время сгорает в звездах. Об этом знают ваши ученые. Какой-то отрезок мы сожжем сами.
Сжечь время?.. Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Или это мне снится?.. Однако Роллт, живой, решительный сидит рядом, в иллюминаторах рвется пламя. Роллт сжигает время… «А на Земле? — думаю я. — Что творится в эти часы внизу?» Невольно упираюсь глазами в пол. Роллт не замечает моего смятения. Как он спросил: «Вы ничего не поняли?»…Холодок ходит у меня по спине. Боже мой, уничтожить год!..
За бортом корабля клокочет вулкан: сгорает время. Не могу удержаться от восклицания:
— И это делаете вы двое?..
— Есть решение, — с неохотой говорит Роллт. — Необходимое…
— Значит, вы знаете наши дела?
— В общем… — так же неохотно говорит Роллт. — Частная жизнь для исследований запрещена.
Этой фразой он, кажется, кладет границу нашему разговору. «Извините…» — говорю я про себя — мне неудержимо хочется спрашивать. Однако Роллт вскидывает бороду, упрямо смотрит на пульт, игнорируя мое любопытство и нетерпение. Впрочем, какое я имею право вторгаться в планы и в помощь, которую нам оказывают потомки?.. Я еще раз оглядываю кабину, пульт. Необычайное совершенство линий, мягкие краски стен, потолка действуют умиротворяюще. И только дрожь корабля, пламя за иллюминаторами показывают, какая производится здесь работа. И хотя трудно поверить в реальность происходящего: мое спасение, разговоры, игрушки, наконец, разбросанные по полу, — все говорит о реальности и непостижимых масштабах происходящего. Пытаюсь мысленно — Роллт работает над приборами — поставить несколько вопросов себе, попытаться на них ответить. Кто принял решение помочь нам? Как решение было принято? Правительство у них там, в будущем? Если правительство — всемирное? Кем работают Роллт, Лидди?.. Количество вопросов растет как лавина. Но Роллт по-прежнему не отрывает от пульта глаз, а я не могу ответить себе, а догадываться у меня не хватает воображения.
Наконец, когда Роллт отрегулировал еще несколько огоньков на панелях, отнял руки от кнопок, я не выдерживаю и с прямотой невежи спрашиваю:
— Как вы живете? У себя, там?..
— Так, — отвечает Роллт. — Ничего. У нас свои проблемы.
Чувствую, что начинаю надоедать собеседнику. Робко, нерешительно все же спрашиваю:
— Как вы меня спасли?
— Автоматика, — коротко отвечает Роллт, не отрывая глаз от приборов.
Тут мне приходит мысль: что будет со мною дальше?
— Да, — соглашается Роллт. — Задача…
Это, несомненно, ко мне. Он угадал мою мысль?.. Угадал. И мне надо готовиться к расставанию. Но. господи, надо запомнить это мгновенье! Сказка это, фантастика?.. Гляди, говорю я себе, запоминай. Что бы
