их тоже не красили, и так жили. Их потомки также сажали хлопок в долине и сеяли кукурузу по скатам холмов и на тех же холмах, в укромных пещерах, гнали из кукурузы виски и пили его, а излишки продавали. Федеральные чиновники приезжали сюда, но уже не возвращались. Кое-что из вещей пропавшего — войлочную шляпу, сюртук черного сукна, пару городских ботинок, а то и пистолет — иногда видели потом на ребенке, на старике или женщине… У них были свои церкви и школы, они роднились друг с другом, изменяли друг другу и убивали друг друга и сами были себе судьями и палачами'.
Вот они, новые герои Фолкнера, бедные фермеры, издольщики, задавленные нищетой, однако яростно отстаивающие свою кажущуюся независимость. В этом замкнутом мирке, словно отрезанном от всего остального мира, есть свой владыка — Билл Уорнер — 'он был землевладельцем, ростовщиком и ветеринаром… Он владел почти всеми лучшими землями и держал закладные почти на все земли, которыми еще не владел. В самой деревне ему принадлежала лавка, хлопкоочистительная машина, мельница с крупорушкой и кузня'.
Билл Уорнер — фигура, характерная для послевоенного Юга, для периода Реконструкции. Ему чужды честолюбивые помыслы земельных баронов рабовладельческого Юга, которые оценивали положение человека в обществе в зависимости от великолепия его особняка и размеров плантации. Владея развалившейся теперь усадьбой Старого Француза, Билл Уорнер не может представить себе, для чего нужна была вся эта роскошь. 'Люблю здесь сидеть, — говорит он. — Стараюсь представить себя на месте того дурака, который все это наворотил, только чтобы есть да спать в этакой громадине'.
И тем не менее в начале XX века Билл Уорнер выглядит в значительной степени уже фигурой устаревающей. Его связывают с другими жителями Французовой Балки патриархальные связи, он свой среди них, что не мешает ему, правда, наживаться на их нищете.
Ни Билл Уорнер, ни другие обитатели Французовой Балки не знают еще, что за пределами их замкнутого, изолированного провинциального мирка в американском обществе происходят почти тектонические сдвиги, устанавливаются новые экономические отношения, влекущие за собой огромные изменения в нравственном облике общества, отношения, которые отменяют былые духовные ценности и ставят на их место новое божество — ^ чистоган.
И вот посланец этого божества тихо и незаметно появляется на Французовой Балке. Бедный арендатор Эб Сноупс со своей семьей приезжает сюда и арендует у Уорнера участок земли с лачугой. Сын Билла Уорнера Джоди, прослышав, что Эба Сноупса привлекали к суду по подозрению в поджоге, решает надуть его — дождаться, когда Эб Сноупс соберет хлопок и потребует свою долю, и тогда начать его шантажировать старыми обвинениями в поджигательстве, с тем чтобы тот поторопился исчезнуть из этих мест, не претендуя на заработанные деньги.
С этим намерением Джоди отправляется к ферме, где поселились Сноупсы, но по дороге встречает человека по фамилии Рэтлиф. Впоследствии Фолкнер писал, что в рассказе 'Пестрые лошадки' 'возник характер, который мне очень понравился, — странствующий продавец швейных машин по фамилии Суратт. Позднее у нас обнаружился человек с этой фамилией, поэтому я переменил фамилию на Рэтлиф, ибо весь мой город тратит кучу времени, пытаясь решить, кого из местных жителей я описал, а единственная литературная критика, которую я здесь слышу, заключается в гаданьях: 'Как он, черт его побери, запомнил все это и когда же это на самом деле случилось?'
Рэтлиф, деревенский философ, наблюдатель жизни и моралист, займет в трилогии о Сноупсах очень значительное место. Как-то Фолкнер сказал о нем: 'Человек, который менее других страдает от перемен, это агент по продаже швейных машин Рэтлиф. Он принимает перемены в культуре, в окружении и не испытывает боли, сожаления. По этой причине он стоит за перемены, потому что в них есть движение, и это тот мир, который он знает, он из тех, кто никогда не скажет: я хотел бы родиться сто лет назад, или: я жалею, что родился теперь, а не через сто лет'.
Так вот этот Рэтлиф, который 'переносил из дома в дом не хуже газеты новости, собранные с четырех округов, и точно по адресу, с исправностью почты, передавал вести о свадьбах, похоронах и рецепты солений и варений', который 'помнил все имена и знал каждого человека, каждого мула и пса на пятьдесят миль вокруг', рассказывает Джоди Уорнеру о том, как Эб Сноупс из мести сжег конюшню майора де Спейна. Рассказ этот в основных моментах повторяет сюжет 'Поджигателя'.
Однако, как это обычно бывало у Фолкнера, сюжет рассказа отнюдь не механически был перенесен в роман. Он получил здесь иное звучание, обрел новые краски. Если в «Поджигателе» Эб Сноупс представал просто упрямым и мстительным человеком, то в «Деревушке» Фолкнер устами Рэтлифа раскрывает предысторию этого человека. 'По натуре он не подлец, — говорит Рэтлиф. — Он просто озлобился'. А сидя вечером в кругу мужчин, Рэтлиф рассказывает биографию Эба Сноупса: 'Сперва эта история, что была во время войны. Тогда он никого не трогал, никому не вредил и не помогал ни тем, ни другим, знай занимался своим делом — барышничал, промышлял лошадьми, а ведь ни барыш, ни лошади политики никак не касаются, и вдруг является какой-то тип, у которого и лошадей-то своих никогда не было, и стреляет ему в ногу. Ясное дело, это его озлобило. А потом другая история — с тещей полковника Сарториса, миссис Розой Миллард. Эб вошел с ней в долю, и они вместе торговали лошадьми и мулами, честно-благородно, не собираясь никого обижать, ни северян, ни южан, и на уме у него были только лошади да барыш, до тех пор, покуда миссис Миллард не застрелил этот малый, который величал себя майором Грамби, и тогда сын полковника, Баярд, и дядюшка Бэк Маккаслин вместе с одним черномазым поймали Эба в лесу, и что-то там было такое — привязали его к дереву или еще к чему и, может, даже всыпали ему хорошенько вожжами, а то и горячими шомполами'. Не правда ли, любопытный и несколько неожиданный поворот во взгляде на события, изложенные совсем с другой точки зрения в романе «Непобежденные»! Если там вся история виделась глазами мальчика, сына богатого плантатора, то здесь дан взгляд на войну простого человека, которому глубоко безразличны высокие цели воюющих сторон.
Рассказ Рэтлифа о зловещем прошлом Эба Сноупса заставляет Джоди Уорнера задуматься, он начинает понимать, что на этот раз столкнулся с темной силой, которая может перебороть его мелкое хищничество.
А на обратном пути с фермы Сноупса Джоди поджидает сын Эба Сноупса Флем — 'плотный, приземистый, гладкий человек неопределенного возраста, от двадцати до тридцати, с широким, неподвижным лицом, прорезанным узкой щелью рта, слегка испачканного по углам табаком, с глазами цвета болотной воды и резко, неожиданно торчащим на лице носом, крохотным и хищным, как клюв маленького ястреба'. И незаметно для Джоди роли меняются — не он будет шантажировать Сноупсов, а Флем уже сейчас шантажирует его, намекая на возможные поджоги. И чтобы обезопасить себя и свое имущество, Уорнеры берут Флема Сноупса продавцом в свою лавку.
Так происходит первое столкновение Уорнеров с Фле-мом Сноупсом, и сразу же становится ясно, что силы неравны. И когда Рэтлиф через пять месяцев опять попадает на Французову Балку, он убеждается, что теперь фактически в лавке Уорнеров хозяйничает уже не Джоди, а Флем Сноупс.
С этого начинается карьера Флема Сноупса — пользуясь своим положением продавца в лавке, он с упорством муравья — цент к центу, доллар к доллару, — сколачивает себе капиталец — обманывает, обкрадывает, дает деньги в долг под чудовищные проценты. Он тащит за собой целый клан родственников, появляющихся неизвестно откуда. При этом он делает это отнюдь не из родственных чувств — они ему нужны как вспомогательные силы, как тыл. Потом, когда они начнут ему мешать, он будет расправляться с ними с той же холодной и безразличной жестокостью.
С первых же страниц романа Флем вызывает у читателя чувство не только отвращения, но и страха. Постепенно он вырастает почти в символ зла как такового. Прием, которым Фолкнер достигает такого эффекта, заключается, в частности, в том, что Флем, центральный образ романа, на протяжении всего повествования фактически никак не участвует в действии, он все время в стороне, он почти ни с кем не сталкивается, он почти ничего не говорит. Автор не раскрывает, о чем думает Флем, какие замыслы рождаются в его голове. Флем плетет паутину своих афер в глубокой тайне, вдали от посторонних глаз, и читатель, так же как и герои романа, оказывается уже только свидетелем результатов темных махинаций Флема Сноупса.
Технически этот прием довольно сложен и требует от писателя большого мастерства — строить роман вокруг персонажа, который все время держится в тени, — но он создает нужную Фолкнеру атмосферу отделенно-сти Флема Сноупса от людей, среди которых он живет, его обособленности, зловещую атмосферу зла, излучаемую Флемом Сноупсом.
