— Я тоже думаю об этом. Снимки наших разведчиков показывают, что в Румынии множество лошадей. Кто-то, кажется, их отобрал, — Ту Хокс вздохнул. — Теперь давай спать. Нам предстоит долгая и трудная ночь.
Это был долгий и трудный день. Комары, которые и ночью осложняли им жизнь, и при солнечном свете не оставили их в покое. Люди зарывались глубоко в сухую листву, но хоботки насекомых прокалывали одежду людей. Теперь Ту Хокс понял, почему другие люди, несмотря на летнюю жару, носили тяжелую одежду. Страдания от жары еще можно было вынести, а укусы комаров могли свести с ума.
Даже под защитой листвы Ту Хокс спал плохо. Около полудня, когда солнце поднялось высоко над непроходимой чащей, стало очень жарко, и шорох ворочающихся во сне людей все время будил его. Однажды, когда он открыл глаза, он увидел худое лицо Дзикозеса, нагнувшегося над ним. Ту Хокс усмехнулся и перевернулся на бок. Он был беспомощен; если эти люди захотят, они могут в любое мгновение обезоружить или убить его. Однако до сих пор Дзикозес не считал его возможным врагом; очевидно, все казалось ему неизвестным и ошеломляющим.
Когда снова опустились сумерки, они поели вяленого мяса и черного хлеба, запили все это водой из ближайшего ручья. Потом мужчины повернулись лицами на восток, вытащили из своих заплечных мешков цепочки жемчужин и искусно вырезанные статуэтки и начали странную молитву. Надев нитки жемчуга на шею и как четки перебирая их пальцами левой руки, они подняли зажатые в правых руках статуэтки высоко над головами. При этом они монотонно напевали что-то, что не было похоже ни на что. Ту Хокса поразил идол, которого поднял вверх человек возле него. Раскрашенная резьба представляла из себя стилизованное изображение головы мамонта с поднятым хоботом, загнутыми вверх бивнями и красными глазами. Светловолосая девушка опустилась на колени на землю и глядела в противоположном направлении, на воткнутого в землю маленького серебряного идола, изображавшего дерево с повешенным на нем человеком.
Это все было очень странно. О'Брайен, как ирландец, был строгим католиком, он ругался, крестился и бормотал «Отче наш». Потом он прошептал Ту Хоксу:
— Что это за язычники, к которым мы попали?
— Мне самому хотелось бы знать это, — ответил Ту Хокс. — Но их религия не может быть похожей на нашу. Но если они приведут нас в какую-нибудь нейтральную страну или в Россию, я буду доволен.
Молитва продолжалась минуты три. Потом нитки с жемчугом и идолы были снова упакованы и бегство продолжилось. После полуночи был сделан первый привал. Двое мужчин пошли в ближайшую деревню и спустя полчаса вернулись с вяленым мясом, черным хлебом и шестью бутылками очень кислого вина. Провиант был разделен между всеми, и пока они ели, бутылки ходили по кругу. Затем, без всякого перерыва, они шли до самого рассвета. Когда они нашли убежище и устроились в нем, они услышали вдали грохот тяжелых орудий. Во второй половине дня Ту Хокс и О'Брайен проснулись. Ирландец показал вверх, на залитые светом вершины деревьев и Ту Хокс увидел большое серебристое тело сигарообразной формы, кружащееся в небе на высоте около шестисот метров.
— Это очень похоже на цепеллин, — сказал О'Брайен. — Я не думал, что немцы все еще используют их.
— Они этого и не делают, — сказал Ту Хокс.
— Ты думаешь, это русские?
— Может быть. У русских очень много устаревшей техники.
Он не верил, что этот воздушный корабль был немецким или русским, но зачем ему повергать в панику О'Брайена, пока он сам не знал всей правды, и все указывало на продолжение этого приключения?
Он встал, зевнул, потянулся, проявляя равнодушие ко всему, которого на самом деле он не испытывал. Другие люди тоже зашевелились; только девушка все еще крепко спала. За это время он узнал, что ее зовут Ильмика Хускарле. Она одна из всех держалась с достоинством.
Но сон ее продолжался недолго; Дзикозес разбудил ее и получасом позже группа снова отправилась в путь, не ожидая наступления темноты. По-видимому, Дзикозес решил, что они уже достигли свободной от врагов территории. Крестьянские дворы здесь встречались реже, лес был более густым и дремучим. После нескольких дней такого перехода они перевалили через покрытые лесом холмы и углубились в горы. Ту Хокс посмотрел на свою карту и пришел к заключению, что это, должно быть, были Карпаты. Конечно, эти горы показались ему более высокими, чем должны были быть Карпаты: самые высокие вершины были покрыты снегами, а вокруг них ясно были видны многочисленные глетчеры.
Запасы вяленого мяса и черного хлеба подошли к концу. День за днем они шли по крутым склонам, по трудно проходимым звериным тропам и у них не было никакой пищи, кроме ягод. На следующий день Кания с луком и стрелами пошел на охоту в горный лес, пока остальные спали под елями и пихтами. На этой высоте было заметно холоднее, чем на равнине, и ночи были такими неприятно холодными, что О'Брайен и Ту Хокс были вынуждены соорудить себе толстое ложе из еловых ветвей, чтобы не замерзнуть в своих тонких мундирах.
Через несколько часов после ухода Кания вернулся назад, шатаясь под тяжестью молодого дикого кабана. Смеясь, он принял поздравления остальных людей и сел отдыхать, пока остальные свежевали тушу. Ту Хокс старался быть как можно более полезным. У него было впечатление, что Дзикозес считает эту местность достаточно безопасной, чтобы идти по ней днем, но он не рискует делать ни одного выстрела. Может быть, они взяли с собой лук и стрелы только по соображениям безопасности. С другой стороны, разнообразие оружия этих людей было свидетельством того, что они умели обращаться и с ним и попали к ним из разных источников; так, вероятно, два ружья и револьвер с магазином были взяты у убитых ими врагов.
Разделанного кабана они скоро начали поджаривать на нескольких небольших кострах. Ту Хокс ел жадно. Мясо было жестким, сочным и не совсем прожаренным, но великолепным на вкус. О'Брайен, кажется, считал так же. Он не привык к таким долгим и трудным маршам пешком на голодный желудок, и за последние дни он очень устал.
Теперь он похлопал себя по животу, рыгнул и сказал
— Люди, я чувствую себя великолепно! Если бы я теперь еще с недельку смог бы поспать, я бы стал совершенно новым человеком.
Но это желание было невыполнимым. Тремя днями позже они все еще бродили в горах, двигаясь на восток параллельно высокой цепи гор со снежными вершинами. Тропа сначала поднималась вверх, преодолевала идущий на юг троп, потом снова начала опускаться вниз. А потом, на четвертый день после пира, они внезапно оказались в такой ситуации, когда им пришлось применить огнестрельное оружие.
Они уже спустились в корытообразную долину. Верхняя часть ее поросла лесом, а остальную площадь занимал кустарник, заросли тростника, болотистые лужайки и маленькие грязевые озерца. Местность была чрезвычайно дикой. Журавли, серые гуси и другие дикие птицы обитали в этих болотах; однажды дорогу им перебежала лисица; на краю быстрого горного ручья стоял огромный бурый медведь, он повернул свою длинную морду в их сторону и стал принюхиваться, потом повернулся и исчез в чаще леса. Отряд достиг дна долины и двигался по ее твердой почве; слева от них был край горного леса, а справа болотистые лужайки. В это мгновение позади них послышался низкий трубный рев. Они обернулись и увидели огромного быка с высоко поднятой головой и налитыми кровью глазами, приближавшегося к ним.
О'Брайен непроизвольно отступил на шаг назад.
— О Боже! Что за чудовище!
Высота быка была не меньше двух метров. Шерсть его была серо-черной и блестящей, а его мощные тяжелые рога были остро отточены, как кинжалы.
— Первобытный бык! — сказал Ту Хокс. Пальцы его правой руки сжали рукоятку пистолета, словно он был единственной реальной вещью в этом невероятном мире. Он был не особенно испуган размерами животного, потому что у людей вокруг него было достаточно ружей, чтобы убить даже такого колосса. Его испугало ощущение, что он попал в доисторическое время, когда человечество только начало зарождаться.
Первобытный бык предупреждающе заревел и подбежал ближе. Затем он остановился и вскинул вверх свою мощную голову. Его черные глаза блестели в свете солнца, но было неясно, значил ли его взгляд желание напасть или же это было просто любопытство. В пятидесяти метрах позади него показались пробирающиеся через кустарник несколько коров, которые нисколько не были озабочены поведением своего
