– Нет, все нормально. Просто ты опять в каком-то смысле права. Кстати, ты действительно так думаешь?
– Коннор, я…
Он молча встал и пошел к выходу. Черри рванулась за ним. Люди оборачивались, глазели, но ей было все равно. Она ранила своего любимого в самое сердце, не подумав, ляпнула ужасные, обидные слова, а ведь он ничего ей не сделал! Он просто сказал правду.
Черри не была его женой. Не была его невестой. Не была даже просто его любовницей. Она спала с ним в свободное от работы время.
– Коннор, пожалуйста…
– Садись в машину.
– Коннор, прости меня, слышишь?
– Это совершенно не имеет значения. Садись в машину.
– Имеет! Прости!
– Хватит, Черити. Просто ты права, и надо иногда переставать лгать друг другу. Ты сказала правду, то, что ты думаешь. Мне надо этому учиться, вот и все.
– Я сказала со злости. Чтобы обидеть тебя. Это не правда. Правда обидеть не может.
– Черри, чего ты от меня хочешь?
Она запнулась, глядя на него слепыми от слез глазами. Ее сердце разрывалось на части. Коннор сидел, вцепившись в руль, злой, как сто дьяволов сразу, и злился он на нее!
Чего она хочет от него? Правильнее спросить, чего хочет он.
Впрочем, здесь ответ нашелся гораздо быстрее. Коннор внезапно повернулся и сгреб ее в охапку так быстро, что она и ахнуть не успела, как они уже целовались. Потом он отстранился и сердито сообщил:
– Твоя работа не имеет – никакого отношения к нашим отношениям и к тому, что между нами произошло. Хочешь, я тебя уволю? Выгоню с треском, чтобы ты больше не думала о работе вообще? Только не играй со мной, Черри, умоляю. Просто скажи, чего ты хочешь!
Она посмотрела на него странным, долгим взглядом.
– Я хочу тебя. Только тебя.
На этот раз они не успели бы доехать до дома, поэтому поехали в ближайший отель, и там занимались любовью до тех пор, пока не заснули в объятиях друг друга…
Выехали на следующее утро. Коннор был по обыкновению бодр и свеж, но Черри отчаянно зевала. Ночь любви здорово вымотала ее. К тому же под утро ей приснился странный и противный сон. Ей приснился тот самый, первый вечер их встречи, когда Коннор целовал ее в саду, а потом остановился… На этот раз, во сне, он не просто остановился, а стал объяснять ей, что они разные люди, что вместе им быть нельзя, что у них все равно ничего не получится, так что незачем тратить время…
Черри заснула, убаюканная мерным гудением мотора. Коннор поглядывал на нее с нежностью. Во сне она была очень трогательной и совсем юной.
Его Черри.
Как много изменений произошло в его жизни за последние месяцы! Коннор Фотрелл давно перестал что-либо планировать, рассчитывать… все было подчинено совсем иным законам. Законам крови. Законам страсти. Законам желания.
Дорога ложилась под колеса, утреннее солнце заливало землю золотистым сиропом, обещая жаркий день, и лес зеленел поодаль, а на горизонте вставали голубые и белоснежные горы… Мир был прекрасен, но в душе Коннора Фотрелла мира не было. Что-то шло не так…
Черри все еще спала, когда он припарковал машину у самого дома. Осторожно открыл дверцу и вынес Черри на руках. Она даже не проснулась, только прижалась к нему теснее, теплая, румяная, прекрасная… Пробормотала сквозь сон:
– Мы уже дома?..
Дома. Хорошее слово.
– Дома, маленькая. Спи, я тебя уложу.
Он принес ее в спальню, в их общую спальню, уговаривая самого себя по дороге, что он просто разденет ее и укроет одеялом, а сам пойдет в офис или еще куда-нибудь… Однако когда ее обнаженная кожа жемчужным отблеском ослепила его, Коннор почувствовал, что вновь теряет голову. Эта женщина сводила его с ума, и у него не было ни малейшей охоты лечиться от безумия такого рода.
– Моя Черри…
– Коннор…
Он уже готов был сорвать с себя излишки одежды, как вдруг Черри взглянула куда-то через его плечо и отчаянно завизжала.
Он вскочил, заслонив постель, готовый растерзать любого, кто посмел войти в его дом…
На пороге комнаты Коннора Фотрелла стояли и смущенно улыбались два клоуна, Кит и Карлайл Фотреллы, младшие братья, чтоб их черти взяли.
Четверть часа спустя все три брата сидели внизу, возле громадного камина, и хранили напряженное молчание. Слава Богу, огонь в камине горел, иначе ситуация выглядела бы совсем идиотской. Наконец миротворец Карлайл откашлялся и приступил к наведению мостов.
