– Кэтти боится.
– Понятно. Наша дочь боится, – повторил Дик, стараясь сохранять спокойствие. Ему казалось, что они с Полли ведут странную игру, правила которой прекрасно известны всем женщинам, а мужчины напрасно пытаются их усвоить. – Чего же она боится, если не секрет?
– Того, что они с Робом однажды разлюбят друг друга.
– Полли, ты же ведь сказала, что Кэтти любит Роба. А Роб любит Кэтти. У них только-только начинается совместная жизнь. Почему нужно опасаться, что…
– Кэтти боится того, что может случиться в будущем.
Мейсон немного подождал, но Полли больше ничего не сказала. Игра заходила в тупик на глазах.
– А что может случиться? – осторожно поинтересовался он.
Полли пожала плечами.
– Их отношения могут постепенно исчерпать себя, и любовь угаснет.
– Чушь!
– Я сказала то же самое.
– И что?
– Наша дочь… – прерывисто вздохнула Полли. – Кэтти… возразила мне, сказав, что наблюдала за нами сегодня в ресторане во время свадьбы.
– За нами? – растерянно переспросил Дик, чувствуя, что совершенно запутался. Игра уже совсем не поддавалась его пониманию. – За тобой и мной?
– Да. Она сказала, что ей было больно видеть, как трудно нам сблизиться даже для того, чтобы просто потанцевать.
– Естественно! Мы испытывали некоторую неловкость, так как нас никто не предупредил о том, что нам предстоит танцевать вальс. Ты объяснила ей это?
– Да.
Мейсон мысленно вернулся к тому моменту, когда вывел Полли на середину танцевального круга и заключил в объятия. Он вспомнил, как приятно ему было обнимать ее, и кашлянул.
– Но в конце концов мы справились с задачей, правда?
– Конечно. Я намекнула на это Кэтти.
– А она?
– Сказала, что ей было очень печально видеть, как мы притворяемся. – Полли покраснела, радуясь, что в темноте этого не видно. Она живо припомнила, как нежелание танцевать быстро сменилось другим чувством, когда Дик притянул ее к себе. Это было восхитительное ощущение… Полли прерывисто вздохнула. – Я ответила Кэтти, что ей не о чем беспокоиться.
– И что дальше?
– Ничего. Это все.
– Как все? Черт возьми, я ничего не понимаю!
Полли поставила опустевшую чашку на подоконник, а затем обхватила колени руками.
– Это и послужило толчком.
– Каким толчком? Для чего?
– Позже, когда Кэтти стояла в аэропорту, глядя в спину отправившемуся за минеральной водой Робу, на нее вдруг нахлынула волна сожаления по поводу того, что случилось с нами. Что мы расстались, несмотря на то, что когда-то любили друг друга.
– Ей было бы легче, если бы мы не любили?
Полли проглотила комок в горле.
– В ту минуту Кэтти впервые осознала, что мы с тобой испытывали друг к другу такие же чувства, как и они с Робом. Словно во всем мире исчезли остальные люди и остался только твой любимый человек.
– Влюбленные всегда испытывают подобные чувства, – глухо произнес Мейсон.
– Кэтти решила, что если даже ее родители не избежали разрыва, то она и подавно не желает участвовать в банальной истории, конец которой заведомо известен.
Дик внимательно посмотрел на Полли. Даже в темноте от него не укрылось то, что на ее глазах блестели слезы, а губы дрожали. Неужели она тоже вспомнила о счастье, сопутствовавшем им когда-то, о радости, о трепетной страсти?..
Прошло несколько долгих минут, прежде чем Мейсон снова неуверенно кашлянул.
– И что ты ответила на это Кэтти?
– А что я могла ей ответить?
– Ну хотя бы то, что наши ошибки не имеют к ней никакого отношения.
Полли лишь рукой махнула. Очевидно, на Кэтти этот довод не произвел ни малейшего впечатления.
– Надо было сказать, что она устала за день, что ее переполняют эмоции и поэтому она склонна излишне драматизировать события, – продолжил Дик.
– Я и об этом упоминала, – вздохнула Полли. – Но Кэтти пояснила, что она просто пытается быть прагматичной. По ее словам, лучше им с Робом разорвать отношения сейчас, когда между ними еще существует любовь, чем ждать, пока возникнет взаимная ненависть.
– Боже! Но ведь между нами нет ненависти, Полл. Ты сказала ей об этом?
Полли кивнула.
– Кэтти заявила, что я обманываю себя. Что любовь и ненависть являются двумя сторонами одной и той же медали, а середины не существует.
Мейсон сокрушенно покачал головой.
– О Господи! Моя дочь, оказывается, стала философом!
Полли снова подняла на него полные слез глаза.
– Что же нам делать? – прошептала она.
– Не знаю…
– Бедняжка страдает. Необходимо что-то придумать! Мы не можем позволить ей уйти от Роба. Она любит его. А он любит ее.
– Знаю-знаю. – Мейсон судорожно провел пальцами по волосам. – Дай подумать.
– Кэтти боится семейной жизни, и это наша вина!
– Брось! – резко ответил Дик.
– Но это правда.
– Ничего подобного. Конечно, обидно, что наш брак не удался, но будь я проклят, если я испытываю вину за брак своей дочери! Слышишь, Полл?
– Весь дом тебя слышит, – прошипела та. – Говори тише, иначе ты разбудишь детей.
– Они не дети. Ты сама недавно говорила, что Кэтти уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Так она и поступила, хотя, по твоим словам, ты пыталась отговорить ее от этого опрометчивого шага.
– По моим словам? – Полли спрыгнула с подоконника. – Я действительно изо всех сил отговаривала Кэтти, но не кто иной, как ты, все свел насмарку, посоветовав ей следовать «велению сердца»!
– Это неправда! – Мейсон блеснул глазами. – Я просил Кэтти хорошенько подумать перед тем, как что- либо предпринимать. Говорил, что она слишком молода, чтобы делать такой серьезный шаг. И что же? Я оказался прав!
Полли пожала плечами.
– Ладно-ладно. Значит, мы оба пытались убедить Кэтти повременить с замужеством. Очевидно, ей надо было прислушаться к нашим словам. Но она не сделала этого.
– Вот именно. Она поступила по-своему. А потом наша дочь посмотрела, как мы танцуем, и внезапно пришла к выводу, что совершила огромную ошибку.
– Дик, прошу тебя! Говори тише…
– Только непонятно, почему отправной точкой в ее рассуждениях послужил наш вальс. Она могла бы пошире раскрыть глаза и обратить внимание на другие супружеские пары. В конце концов, есть еще масса примеров из кино и литературы!
– Не вижу здесь повода для шуток, – обиженно заметила Полли.
– Просто я не понимаю, почему бы Кэтти не прислушаться к тому, что говорит отец?
– А также мать, – вставила Полли.
