Когда же в их отношениях наметилась трещина? Точную дату назвать он затруднялся. Мало-помалу все изменилось, причем, казалось, без всякого видимого повода. Как-то так получилось, что Полли перестала по вечерам ждать возвращения мужа домой.
Дик стал замечать, что, когда он появлялся на пороге собственного дома, единственным приветствием Полли было: «Вытри ноги, Дикки, иначе испачкаешь в коридоре пол». Затем она сообщала, что ужин на плите, и шла спать.
Проглотив остывшую еду и наметив план на следующий день, Дик поднимался в спальню, где находил жену спящей – или притворяющейся, что спит, – и лежащей как можно дальше от его половины постели, спиной к нему. В очертаниях фигуры Полли было нечто такое, что Дик не решался прикоснуться к ней.
Когда у него появились первые настоящие деньги, он надеялся, что это самым благотворным образом повлияет на его взаимоотношения с женой. Он завалил ее дорогими подарками, а также время от времени отправлял с посыльным шоколад и роскошные букеты роз.
Полли благодарила Дика с неизменной вежливостью, но при этом в глубине души у него возникало ощущение, что он каким-то образом не оправдал ее надежд.
Он по-прежнему много работал. К тому же его начали приглашать на различные благотворительные вечера и приемы, где собирались многие известные личности. Дик не мог ответить отказом, потому что, если не будешь вращаться в подобных кругах, твое место немедленно займет кто-то другой. Кроме того, это непременно отрицательно скажется на деловых связях.
Таким образом, Дик стал принимать приглашения. Поначалу, в отличие от Полли, которая держалась так, словно всю жизнь только тем и занималась, что порхала с одного приема на другой, он чувствовал себя неловко, нервничал и волновался.
– Я обязана сопровождать тебя? – поинтересовалась она, когда Дик впервые небрежно швырнул на кухонный стол тисненную золотом карточку, содержавшую приглашение на благотворительный бал.
Тон Полли покоробил Мейсона. Ему-то казалось, что она довольна тем, как развивается его фирма и как они постепенно перемещаются в высшие слои общества.
– Да, – холодно подтвердил Дик, тщетно пытаясь скрыть разочарование. – Ведь ты моя жена, не так ли?
– Конечно, – ответила Полли.
Потом она прошлась по магазинам и купила вечернее платье, а также все, что к нему полагалось. В день приема Полли сходила в парикмахерский салон, где ей сделали элегантную прическу, и вечером с необычайной легкостью и естественностью начала светскую жизнь.
Мейсон гордился женой. Его восхищала уверенность и грациозность ее движений, когда она шла по бальному залу дорогого отеля или танцевала с кем-либо из гостей. Дик получал удовольствие, слыша восхищенный шепоток мужчин, сопровождавший ее появление. Ему было приятно, что именно он является тем человеком, который привез на бал эту красавицу, а потом вернется с ней домой.
Как глуп он был тогда! Позже он понял, что Полли не нравится посещать с ним подобные приемы. Через некоторое время она стала отказываться сопровождать Дика, мотивируя свои отказы необходимостью присутствия на собраниях какого-то литературного общества. Это и прояснило ситуацию. Мейсон понял, что его жена хочет жить своей жизнью.
Он стал еще больше времени посвящать работе, иногда на несколько дней уезжая из города на прямую запись какого-нибудь концерта. Дома этого, похоже, никто не замечал. Кэтти уже вошла в подростковый возраст; у нее началась своя жизнь, ее занимали друзья. Полли страстно увлеклась литературой, в частности поэзией, и потому предпочитала общество людей, которые знали в этом толк.
А потом наступил день, когда Дик собрал чемоданы и распрощался с семейной жизнью. Во многом этому способствовал тот факт, что Тине Мелоди Хаммонд взбрело в голову испытать на нем действие своих женских чар. Надо признать, что это ей удалось, хотя со стороны Мейсона не было никаких поощрений, что бы там ни думала по этому поводу Полли. Он растерялся, когда понял, зачем Тина явилась к нему в кабинет. Но самое ужасное, что у него не хватило сил противиться ее натиску. И кто мог подумать, что именно в этот вечер, впервые за много лет, Полли пожелает навестить мужа в офисе?!
Дик вздохнул. Все это уже не имеет значения. Они с Полли давным-давно в разводе. Сам он теперь живет другой жизнью, не лишенной приятности. И Синти, если предложить ей, непременно согласится разделить с ним эту жизнь.
Мейсон мог бы с уверенностью сказать, что он счастлив.
Но так было до сегодняшнего дня.
До тех пор пока он во время танца не заключил Полли в объятия и не вспомнил все то, о чем старался забыть. И пока не понес несусветную чушь, спасая брак дочери.
И вот сейчас он сидит в дорогой каюте океанского лайнера, выслушивает нелепые обвинения Полли и размышляет о том, будет ли этому конец.
– Мог хотя бы сделать вид, что тебя тоже что-то волнует! – неожиданно вернул Дика к действительности голос бывшей супруги.
Он поднял голову. Полли стояла прямо перед ним, сложив руки на груди и раскрасневшись за время долгой обвинительной речи.
– Послушай! – решительно произнес Мейсон. – Скажи, что мне сделать, чтобы тебе стало легче? Может, выйти на палубу и заорать во все горло, что я виноват, но каюсь и прошу прощения?
Полли только вздернула подбородок.
– Или ты желаешь, чтобы я обошел всех пассажиров и рассказал им, как опростоволосился несколько часов назад? – продолжил Дик.
Полли сердито засопела.
– Просто скажи мне: «Дик, ты должен сделать то-то и то-то, и тогда я замолчу». Я сразу же выполню твое желание, Полли, потому что у меня уже сил нет терпеть твои причитания!
Как видно, слова бывшего супруга все же задели Полли за живое, потому что в глазах ее сверкнул гнев.
– Ах так? Причитания, говоришь?
– В самом деле, Полли! Ты все хнычешь и жалуешься, жалуешься и хнычешь и только потому, что я имел глупость сделать небольшую ошибку.
– Во-первых, я не хнычу, а констатирую факты. Во-вторых, ты сделал очень большую ошибку. В результате я сейчас плыву с тобой на эту Игуану.
– На остров Инагуа, – поправил ее Мейсон.
– Какая разница! – вспылила Полли. – Я вообще должна была сейчас находиться дома. Если бы не твоя беспечность! Как ты мог, Дик? Зачем ты сказал Кэтти, что…
– Ну все! С меня довольно, – мрачно заявил Мейсон. В следующее мгновение он вскочил с кресла, притянул Полли к себе и прижался к ее губам. От неожиданности она не успела ничего сделать, чтобы воспротивиться, и в итоге у них получился долгий глубокий поцелуй. – Ну что, теперь ты успокоишься? Иначе мне придется целовать тебя до тех пор, пока ты не замолчишь.
Полли ответила ему сердитым взглядом. Щеки ее пылали.
– Я ненавижу тебя! Дик отпустил ее.
– Хоть бы раз сказала что-то новенькое, – произнес он, устало вздохнув.
Полли повернулась и направилась к выходу.
– Куда это ты собралась? – поинтересовался Мейсон.
– Подышу свежим воздухом на палубе, – бросила она через плечо. – Мне трудно находится в одном помещении с тобой!
– Смотри, не заблудись! – крикнул Дик вслед.
Когда дверь за Полли закрылась, он отодвинул тяжелую бархатную штору, отделявшую спальню от остального пространства каюты, и вытянулся на кровати. Закрыв глаза, Мейсон велел себе не думать о том, каким приятным был последний поцелуй. За этим непременно последовали бы воспоминания о наслаждении, которое они с Полли дарили друг другу в постели в те времена, когда между ними еще не существовало отчуждения. Это было так давно…
Дик печально вздохнул и погрузился в сон.
Полли устроилась в той части палубы, где стояли легкие деревянные шезлонги.
