Но она не дождалась ответа, потому что Мейсон повернулся и пошел в гостиную.
– Дик! Куда ты идешь? – удивленно крикнула Полли вслед.
– Посмотрю, нет ли в холодильнике минеральной воды. Жарко сегодня, – бросил он через плечо. – Ложись спать, Полл. Утром увидимся.
Мейсон закрыл за собой дверь спальни и прислонился к ней спиной.
Мучения на креслах не шли ни в какое сравнение с теми муками, которые он испытывал от пребывания рядом с Полли и невозможности обладать ею.
Подобное испытание под стать религиозному фанатику, но не мужчине в расцвете сил, преисполненному страстными желаниями.
Полли посмотрела на закрывшуюся дверь и вернулась к кровати.
– Ну и пусть страдает, если ему так хочется, – пробормотала она, укладываясь.
Ведь совершенно ясно, что Дику неудобно на двух креслах. С его-то ростом! И с его комплекцией…
Полли невольно улыбнулась, представив себе выпирающие из-под рубашки мускулы Мейсона. Женщины частенько заглядывались на них. Вообще, трудно не признать, что Дик всегда отличался привлекательностью.
Еще в самом начале супружества Полли призналась, что считает его очень красивым. В ту минуту они лежали в кровати, отдыхая после долгой послеполуденной любви, и Полли рассматривала Дика, опершись на локоть.
– По-моему, понятие красоты больше относится к женщинам, а не к мужчинам, – усмехнулся он.
– Почему? – возразила Полли. – Это общечеловеческое понятие, – резонно заметила она, после чего начала столь же серьезно перечислять те части его тела, которые считала особенно красивыми, одновременно целуя их. Нос, губы, подбородок, хорошо развитые плечи, покрытую кудряшками волос грудь, твердый живот и…
– Полли! – сдавленно воскликнул Дик, ощутив ее губы на самой интимной части своего тела.
Через минуту он подхватил жену под мышки, усадил на себя верхом, и они вновь окунулись в темную пучину наслаждений…
Полли с досадой вздохнула и повернулась на бок, глядя сквозь стеклянную стену на залитый лунным светом океан. Что с ней происходит? Сначала приснился весьма недвусмысленный сон, посреди которого она проснулась, сгорая от желания, а сейчас эти ненужные и совершенно бесполезные воспоминания!
Будь благоразумнее, велела она себе. Ты не испытываешь к Дику любви. Этот вопрос уже решен. А телесные удовольствия… Что ж, в этом Дик всегда был на высоте.
Правда, потом он все испортил, начав возвращаться домой все позже и позже.
Не он, а ты все испортила, подсказал Полли внутренний голос. Своей холодностью! И невниманием!
Ну ладно, согласилась Полли. Пусть я тоже виновата! Но и Дик не слишком ласково со мной обходился. Мало-помалу, он совершенно отстранился от меня. А потом я обнаружила его с этой певичкой…
Полли поморщилась, вспомнив, какую боль причинила ей случайно подсмотренная сцена.
Правда заключалась в том, что Полли никогда не переставала желать мужа. Ни в тот злополучный день, когда он развлекался в кабинете с пышногрудой красоткой, ни позже, в течение долгих шести лет разлуки. И если бы Дик снова обнял ее сейчас, если бы погладил по волосам, поцеловал…
Дверь спальни с шумом распахнулась. Ничего не понимая, Полли с колотящимся сердцем села на кровати, придерживая простыню у шеи. В следующее мгновение она увидела, что на пороге стоит Дик. Его силуэт четко выделялся на фоне залитой приглушенным светом гостиной.
– Полл…
Голос Мейсона звучал хрипло, но пронзительно нежно. Сердце Полли забилось еще быстрее. Скажи же что-нибудь, приказала она себе, но горло ее сжалось и ей не удалось произнести ни звука.
– Полл! – Дик шагнул в спальню. – Я не могу уснуть. Но не из-за того, что мне неудобно лежать на креслах… а из-за тебя.
Еще оставалась возможность вывернуться, перевести разговор в шутку, сказать что-то наподобие: «Вот как? Наконец-то ты страдаешь из-за меня!»
Но Полли не желала больше отвергать Дика.
Их обуревали одни и те же чувства. В конце концов, пора отбросить притворство!
Действительно, почему двое взрослых людей, оказавшихся наедине в роскошном бунгало, не могут делать то, чего страстно желают. Кому от этого будет плохо?
У него есть невеста, подсказал Полли внутренний голос. Он принадлежит другой женщине.
– Полл! Я хочу тебя. Ты нужна мне. Если ты отвергнешь меня сейчас, я уйду, но мне кажется, что это не то, чего ты на самом деле желаешь. Я думаю, что ты и сама хочешь оказаться в моих объятиях и отдаться страсти. Хочешь, чтобы мы любили друг друга, как когда-то. Помнишь?
Полли выронила из пальцев край простыни и открыла объятия навстречу Дику.
Не отрывая от нее глаз и словно боясь поверить своему счастью, Дик в две секунды сбросил одежду и приблизился к кровати.
Он нежно прижался к губам Полли, затем поцеловал мочку уха и спрятал лицо во впадинке между плечом и шеей…
Оказалось, что на Полли все-таки были трусики. Они не отличались избытком кружев, но показались Мейсону верхом эротики. Когда он принялся сдвигать трусики вниз по длинным ногам Полли, его руки дрожали так, будто он делал это впервые в жизни.
– Я никогда не забывал, какая ты красивая, – прошептал Мейсон, сжимая обнаженную Полли в объятиях.
– К сожалению, я уже не та. – Она вздохнула, и голос ее слегка пресекся. – Годы берут свое. Я начинаю замечать неприятные перемены. Кожа теряет упругость…
Дик не дал Полли договорить, прильнув к ее губам. Затем склонился над ней и поочередно поцеловал вздымающиеся выпуклости груди.
– Твое тело совершенно, – шептал он. – Ты стала еще красивее, чем прежде.
Обхватив ее грудь ладонями, Мейсон принялся целовать соски. Он действительно думал так, как говорил. Когда-то Полли была прелестной девочкой, а сейчас превратилась в красивую женщину. Ее фигура имела классические пропорции, и Дик с удовольствием исследовал все выпуклости и впадинки губами и ладонями. Он упивался исходившим от ее шелковистой кожи запахом роз и разогретого меда и ощущал на языке вкус райского нектара.
Полли была отрадой для человека, тосковавшего по ней шесть долгих лет.
– Дик… – шепнула она, когда Мейсон спустился к самому лону. Он раздвинул ее бедра, и она вновь прерывисто выдохнула: – Дикки…
Он поднял глаза, призрачно блестевшие в лунном свете.
– Я никогда не мог забыть твоего запаха… Твоего вкуса…
Мейсон спрятал лицо у нее между ногами, и она вскрикнула, ощутив нежное прикосновение губ и языка к самой чувствительной части своего тела. Как давно это было последний раз! Бесконечное количество долгих одиноких ночей и бесцветных дней, проведенных в бесплодных мечтах о жарких объятиях, которых уже не вернуть. И унылое, тоскливое осознание того, что ни единому человеку не удастся заменить Дика.
Я люблю тебя, Дик, мысленно признавалась Полли. Люблю тебя, мой муж, мой любовник. Как могла я сомневаться в этом?
Крепко сжимая ягодицы Полли ладонями, Мейсон продолжал ласкать ее языком. Он знал, как бурно Полли реагировала на подобные ласки в прошлом.
Она и сейчас металась по подушке и сдавленно стонала, почти достигнув вершины блаженства. Но Мейсон не позволил ей перевалить через пик. Подавшись вперед, он медленно вошел в нее.
– Дикки! – громко вскрикнула Полли.
Она впилась пальцами в его плечи и обвила ногами, словно желая остаться так навсегда. Но понадобилось всего три мощных движения, чтобы в тиши спальни прозвучал новый крик, на этот раз объединивший два голоса – высокий тонкий принадлежал Полли, низкий и хриплый – Мейсону. После этого Дик обессиленно распластался на ней, некоторое время продолжая ощущать, как его плоть сжимают спазмы в горячей женской глубине…
