— Ты на часы смотрел?
— Д-да, — дрогнувшим голосом ответил Гриша. — Смотрел.
Когда они вылезли из машины на пронзительный холод октябрьской ночи, Гриша пожалел, что не прихватил с собой пару прожекторов с работы. Он подрабатывал ночным сторожем на студии Мосфильм и каждую ночь обходил темные павильоны с громадными сценическими прожекторами. Сегодня они явно бы пригодились.
Впрочем, было достаточно светло. Взятые с собой фонари светили ярко и давали большое пятно, да и полная луна на небе заливала все неестественным белым светом. Хотя для Гриши, скорее, она не освещала тихое кладбище. Луна здорово добавляла жути.
Агамемнон достал лопаты и хлопнул багажником.
— Пошли? — посмотрел он на компаньона.
Григорий молча кивнул, шаря по бурьяну фонарем. Его колотило. А уж когда луч света выхватил из темноты вывеску на покосившейся металлической арке, ему стало совсем плохо. Под названием кладбища какие-то шутники намалевали из баллончика с краской «Добро пожаловать». Название было старым, облупившимся и почти не различимым, а вот остроумная надпись блестела, словно нанесенная только вчера.
Агамемнон проследил за его взглядом и усмехнулся.
— А вот и встречающие, — хмыкнул он. — Хорошее начало.
Гриша так не считал.
Друг за другом они прошли под арку и углубились в ряды кое-где покосившихся оград.
— Ты иди слева, — сказал Агамемнон. — Ищи гранитный памятник с надписью: «Михей Рождественский». Первую дату не помню, а вот вторая где-то девяностого года.
— А ты? — испуганным шепотом спросил Гриша.
— А я справа пойду.
— Ни за что! — объявил нумизмат. — Я буду тебе тыл прикрывать.
— От кого? — ехидно поинтересовался Агамемнон.
Где-то неподалеку завыла собака.
— От собак, — ответил Гриша и взял лопату на изготовку.
— Ладно, — снизошло руководство.
Дорожки между могилами были просыпаны гравием, неприятно хрустевшим под ногами. Кое-где блестели огромные лужи и ботинки разъезжались в грязи. Ограды в основном были старые с облезшей краской, а могилы — сплошь заросшие бурьяном. Кое-где в темноте маячили покосившиеся высокие кресты.
Лучи фонарей шарили по надгробиям.
— Фукин И.П. — бормотал Агамемнон. — Не то. Горин А. В. Дорогой доченьке. Во, Гриша, приколись. Целкина Мария, дорогая бабушка! Не повезло тетке с фамилией.
— Эт-то п-почему? — постукивая зубами, не понял нумизмат.
— Эк тебя развезло, — заметил Агамемнон, покосившись на друга. — Может, в машину пойдешь?
Гриша моментально прикинул, сколько ему придется идти одному обратно.
— Н-нет, — помотал головой он. Луч его фонаря замотался следом. — М-мне К-кайен-н н-нужен.
Внезапные выстрелы раскололи окружающую тишину. Они загрохотали раскатисто, словно обвал в горах. Стреляли совсем рядом, где-то в лесу. Раз, два, три. Пауза. Четыре.
Лицо Григория позеленело.
— Эт чт-то? — заикаясь, еле выговорил он.
Агамемнон настороженно поводил головой с оттопыренными ушами.
Снова выстрелы. Раз, два, три.
Тишина внезапно стала пронизывающей, всеобъятной. Она накрыла обоих, словно тяжелым ватным одеялом. Гриша почувствовал, как у него подкашиваются ноги.
— Тихо! — громко прошептал Агамемнон.
Где-то неподалеку хрустнул гравий. Шептались вокруг кусты с бурьяном. Совсем рядом легко пробежала, шурша листвой мышь. Григорию показалось, что он превратился в огромное всеулавливающее ухо. Он даже расслышал жужжание лесной мошкары, суетящейся возле пятна фонарного света.
— Что? — минут через пять напряженного вслушивания, спросил нумизмат.
— Ничего, — облегченно ответил Агамемнон. — Вроде бы кончилось.
— Это же были выстрелы? — решил уточнить Григорий.
— Откуда мне знать? — нервно пожал Агамемнон плечами. — Вроде бы да.
— Может охотники?
Несколько мгновений Агамемнон смотрел ему прямо в глаза.
— Давай все сделаем быстро, — сказал он. — И свалим отсюда к чертовой бабушке!
— Идет, — согласился Гриша. Ноги его затекли от напряженного ожидания. — А может, свалим, ничего больше не делая? Как бы нас с тобой за каких-нибудь белок не приняли.
— Бред, — решительно отрезало руководство. — Иди за мной.
И тут из темноты на Гришу глянули два горящих красных глаза.
Григорий никогда не был трусом. Но в этот момент он ощутил, как по правой штанине вниз заструилась теплая, почти горячая струйка.
— П-повернись, — едва произнес нумизмат.
Левая штанина промокла тоже. И осознание того, что он, взрослый здоровый мужчина, практически с высшим образованием в кармане, уважаемый ночной сторож на студии Мосфильм и вообще человек с большими жизненными перспективами, только что, как маленький мальчик наделал от страха в штаны, отчасти вернуло ему самообладание.
— Что? — переспросил Агамемнон.
— Обернись! — собрав все остатки мужества, рявкнул Гриша.
Агамемнон обернулся и замер.
Из темноты, шурша кустами и хрустя гравием, на тропинку выступил крупный волк. Может быть, это, конечно, была очень крупная собака, но Агамемнон, постоянно с любопытством настоящего естествоиспытателя следящий за событиями на Дискавери ченел, сразу опознал в звере матерого волка.
— Что делаем? — прошептал Гриша. Про свою лопату он забыл начисто.
Агамемнон, оторопев от такой встречи, впал в ступор. Он никак не мог понять, как в черте города, всего в каких-то полтораста километрах от крупнейшего мегаполиса мог оказаться настоящий здоровый волк.
Зверь тоже не спешил. Он стоял и рассматривал парней, словно тоже не мог взять в толк, откуда посреди ночи на кладбище могли взяться эти двое. Хвост его, толстый как приличная палка напряженно мотался из стороны в сторону.
Минуту молчания нарушил Гриша.
— Валим? — ткнув руководство в бок, спросил он.
— Только медленно, — вышел из ступора Агамемнон. — Не поворачиваясь спиной. Попятились.
Иллюзий относительно того, что они, два городских человека сумеют отмахаться от волка лопатами, у него не было. Больше всего, во всей ситуации Агамемнона почему-то пугало не то, что их в любой момент могут с разорванными глотками оставить на каком-нибудь заброшенном могильном холме, а то, что завтра, найдя их изуродованные трупы, все, конечно, передадут тетке. И та, вместе со своим семейством однозначно решит, что племянничек, уехавший в Москву на ночь глядя, решил сделать остановку за дедовым золотом. Лопаты и фонарики выдали бы их с головой. А потом тетка все расскажет прабабушке.
А та…
Друг за другом, наступая на пятки, они пятились по тропинке назад. Волк шел за ними, сшибая
