газетах, даже прозвище его запомнил — Могучий Громов. Стал он каким-то серьезным нефтяным воротилой. А Васек исчез. Растворился, как и Тарас. Только теперь один из них выплыл из небытия.
— Ты не слышал о Василии? — спросил Гарин. — Где он, что с ним?
Тарас пожал плечами.
— Я давно никого не видел. О Громове знаю — стал крутым дядькой, а вот Васек… Не знаю… Но, ведь мы не об этом, верно?
И начал говорить.
У Гарина всю дорогу до дома Петровского крутилась мысль, что все происходящее — просто какая-то дурацкая шутка. Потом он решил, что Тарас его разыгрывает, подтасовывая доказательства. Несколько позже Виктор подумал, что у Петровского грешным делом поехала крыша от выпавших на его долю переживаний и что тот просто сумасшедший. А Тарас все говорил и говорил, не обращая внимания на его скепсис и его шутки. И Гарин, потихоньку, начал слушать.
То, что рассказывал Тарас, сидя в разгромленной гостиной, с умирающей на коленях женой, было просто невозможно. Это не укладывалось ни в какие рамки. Это начисто противоречило тому устройству мира, о котором с детских лет знал Гарин. Такого просто не могло быть. Но, тем не менее, такое существовало. Это отлично и очень правильно объясняло все, что произошло. Если бы Виктор не был там, в залитом луной лесу, он бы, наверное, не поверил. Но он, прежде всего, верил себе. Гарин был уверен, что пару дней назад своим ПМом, высадил Тарасу мозги. И все его естество отказывалось видеть Петровского живым и здоровым. Поэтому, Гарин поверил единственно приемлемому для себя объяснению.
Оборотни, вампиры и маги существовали. Сказки и мифы были правдой. «Понедельник начинается в субботу» был, оказывается, просто рабочим дневником начинающего мага. А «Старик Хотаббыч» мог притаиться за каждым углом.
Тарас рассказывал о первых секретных опытах с нежитью, о том, как после перестройки, его лаборатория по изучению паранормальных явлений оказалась брошенной и не нужной никому, как ему в голову пришла шальная и гениальная мысль о коммерциализации волшебства. Он организовал компанию по поставке и реализации заговорных трав, приворотных зелий и защитных амулетов, он построил новую, свою уже лабораторию, где лучшие химики вместе с настоящими магами добывали живую воду и кровь оборотней, он развернул охранное агентство, с суперперсоналом, не знающее поражений, и открыл отдел, специализирующийся на охоте за приведениями. Масштаб его деятельности поражал. Волшебство стало приносить реальные деньги.
— Завтра я свожу тебя на экскурсию в «Полночь», — сказал оборотень Тарас. — И ты увидишь невозможное своими глазами. Я понимаю, ты уже потрясен, но завтра тебя ожидает большее. Потому что ты сам все увидишь. И знаешь, я сам иногда не верю тому, что происходит каждый день. Иногда ложусь спать и думаю, думаю… Знаешь, о чем?
Гарин потрясенно пожал плечами.
— О чем?
— Не сплю ли я… Понимаешь? Читать, слышать, видеть лишь тени необъятного по телевизору — это одно. А жить с этим, работать с этим, знать об этом… Совсем, друг мой, совсем другое. Вот неделю назад, к примеру… Было полно времени, как-то так вышло, что заскучал. Спустился к историкам. И знаешь, с кем я беседовал? С духом Робби Кеннеди… Мои орлы решили выяснить, причастен он к убийству Мерлин Монро или нет…
— И что?
— Не раскололся, гад… Клялся и божился, что чист, как ангел. С Александром Македонским несколько раз общался. Очень понравился мне Медичи, легендарный отравитель. Милый такой старикашка оказался и, причем, совершенно не разбирающийся в ядах. И вот Дед Мороз, например… Слышал?
— Что, он тоже существует? — невольно усмехнулся Виктор.
Петровский покачал головой.
— Странный ты, Вик… Дед Мороз, дружище, очень приятный интеллигентный дядька… Я с ним месяц назад виделся. Он таможней интересовался, не поможем ли мы ему с Новогодней доставкой…
— Он все такой же, в тулупе с бородой?
— Ну, что ты… Встретишь, не узнаешь… Обычный респектабельный бизнесмен. Только в кабинете у него всегда — минус десять, да имя чудное — Дедал Иванович Морозов…
Гарин помотал головой.
— Не могу я, Тара, — признался он. — Ну, никак не могу.
— Но в оборотней ты хотя бы поверил?
Гарин пожал плечами.
— Наверное, да, — ответил он. — Хотя тоже, странно все это…
— Ладно, — кивнул Петровский. — Отложим все на завтра, Вик. Просто помоги мне сейчас, ладно? Даже можешь без веры.
Виктор посмотрел на пистолет с «бабочкой».
— Сколько у нас времени? — спросил он напряженно.
— Еще минут пять, — ответил Тарас и, осторожно сняв голову Майи с колен, переложил ее на диван.
Они одновременно поднялись.
— Ты уверен, что хочешь этого? — внезапно охрипнув, спросил Гарин, подбирая оружие. — Разве нельзя что-нибудь придумать?
— Посадить ее в клетку? — с болью в голосе спросил Петровский. — И до скончания дней видеть, как твоя жена все больше и больше становиться животным? Они ведь не превращаются обратно в людей, Вик. Если все пойдет не так, она до конца останется обычной самкой волка-переростка. Ты бы смог это видеть?
— Наверное, нет, — ответил Гарин после раздумья. — Лучше уж сразу убить.
— Расходимся, — произнес Петровский, кинув взгляд на часы, и вдруг достал из кармана пиджака второй пистолет. Передернул затвором. — Пошли.
Ну и денек, подумал Гарин, пятясь в угол.
Вначале едва не укокошил старого друга, потом гонялся по ночной Москве, а теперь вот, стою и жду, когда его жена станет оборотнем. В голову, вспомнил он, поднимая пистолет. Ну, а если не выйдет, то в дело вступит Киса.
— Две минуты, — напряженно сказал Петровский из другого угла. — Готов?
— Готов, — отозвался Гарин.
— Знаешь, а я ведь сюда мстить ехал, Вик. Вколол себе акселератор и мчался рвать, кромсать, убивать, — вдруг произнес Тарас. — Хороший он у тебя парень, Вик. Надоумил… Старика…
Гарин кивнул.
— Он такой, Тара…, — ответил Виктор. — Кого хочешь, надоумит…
— Раз, два, три, четыре, пять, — подумал он. — Вышел зайчик погулять. Тут охотник…
— Сколько осталось?
— Около минуты.
Майя дернулась на диване.
Гарин поймал ее голову мушкой. Расписанный засохшими кровавыми письменами высокий красивый лоб.
— Выбегает, прямо в зайчика…
Ее руки взметнулись к потолку. Опали.
— …стреляет. Раз, два…
Они ждали.
Майю начало трясти. Ноги и руки задергались на диване. Тапочки принялись отбивать по паркету быструю барабанную дробь.
— Так что, Тарас? — не выдержал Гарин. — Это — правильно?
— Подожди, — сквозь зубы процедил Петровский.
Палец удобно лег на спусковой крючок.
— … четыре, пять. Вышел зайчик…
