— Я же здесь один в…, — недоуменно начал Агамемнон, но оборвал сам себя, рассмотрев на другом конце операционной сгорбленного Андрея. — В чем?
— Его необходимо препарировать, — сказал Тензор. — Мне нужен его мозг.
Агамемнон с сомнением посмотрел на позеленевшего Симонова.
— Мы же не хирурги, — ответил он.
— Я в курсе, — кивнул Петр. — Вы будете ассистировать.
— Я не буду, — твердо сказал Агамемнон. — Еще чего!
— Его мозг поможет держать Ваню под контролем, — сказал Тензор. — Мы вживим нашему пиротехнику его мозговую ткань.
— Ага, — кивнул Агамемнон. — Если Ваня вернется.
— Он вернется, — заверил Тензор. — Обязательно. Так как, поможешь?
— Нет, — помотал головой Агамемнон.
— Ты же не хочешь, чтобы Ваня еще кого-нибудь сжег?
— Нет, — повторил он. — Но пилить твоего монстра я тоже не буду. Ты Житцова оживил, вот теперь с ним и мучайся. Мы в ответе за тех, кого приручили, слышал?
Тензор посмотрел на Симонова.
— Ну, а ты? — вкрадчиво поинтересовался он. — Помнишь ли свое обещание?
Андрей быстро закивал головой.
— Я… я, конечно, — запинаясь, ответил он. — Я, всегда.
Его дрожащие руки быстро замелькали в воздухе. Агамемнону вообще показалось, что Симонов вот- вот хлопнется в обморок. И ему внезапно стало жаль парня. Любовь, — подумал он растроганно. — На что мы готовы пойти ради нее?
— Ладно, — вслух произнес Агамемнон. — Не надо, Андрей. Ты иди наверх, приляг, отдохни. Я здесь побуду ассистентом, — он со злостью повернулся к Тензору. — Где мой халат и что тут пилить надо?
Анатолий Кравченко
Они сидели возле дома Житцова уже почти двое суток. Без сна и без еды толком.
Анатолий, уныло глядя на опостылевший перекресток, в который раз прикидывал варианты. Он был уверен в появлении Ивана-бомжа.
Однако, у многих такой уверенности не было.
— С чего мы решили, что он тут появится? — в который раз поинтересовался Еж.
— У каждого больного придурка есть своя нора, — привычно разъяснил Анатолий. — Рано или поздно он в нее возвращается.
— И сколько мы будем ждать?
— Не знаю. Он объявился недавно. Сомневаюсь, что он уже успел здесь побывать.
— Ты, правда, считаешь, что он воскрес?
— Ты запись в архиве видел? — с недоумением посмотрел на него Кравченко. — Видел.
— И у тебя еще есть вопросы?
— Но ты уверен, что он — это именно Житцов?
— Еж, ты меня достал, — заметил спокойно Анатолий. — Здорово достал. Следи лучше за дорогой.
В рации щелкнуло.
— Первый, на связь!
— На связи.
— Одинокий мужчина движется в вашу сторону. По описанию — Житцов.
Анатолий посмотрел на часы — для рапорта. Было восемь ноль девять.
— Наконец-то, — подобрался Еж. — Как действовать будем?
— Двигаемся вдвоем, — повторил Анатолий в сотый раз. — Ты меня прикрываешь, держишься чуть сзади. При малейшем сопротивлении — открываешь огонь по конечностям. Он нам нужен живым. А вообще, давно хотел спросить. Откуда у тебя эта дурацкая привычка постоянно переспрашивать?
Еж не успел ответить. Из тьмы под свет фонарей выступил невысокий мужчина.
— Пошли, — кивнул Кравченко.
Все оказалось легко и просто. Житцов совершенно не сопротивлялся.
На просьбу предъявить документы он ответил радостно:
— А я вас знаю! Вы меня летом из отделения забирали!
— Верно, — строго кивнул Анатолий. — Так как насчет документов?
— Нету, — не меняя тона, ответил Житцов. — Сгорели все.
— Пойдем, — мотнул головой в сторону машины Кравченко. — Придется проехать с нами.
— С радостью, — отозвался Житцов и потопал к джипу. — Я люблю кататься.
Анатолий поймал себя на легком «дежавю». Он едва не повторил то, что не успел договорить Ивану еще тогда, летом. Короткое слово: «Вперед».
— Залазь, — Еж открыл заднюю дверь машины.
— Погоди-ка, — остановил его Кравченко. — Иван, руки подними.
Анатолий, памятуя лето, не так обыскивал Житцова, как обнюхивал. На морозном воздухе это было легко. Однако, бензином от Ивана совсем не пахло. От него вообще не пахло, словно на том свете (или где он пропадал?) его научили стирать одежду и мыться каждый день. Житцов больше не выглядел бомжом.
— Ладно, садись, — недовольно кивнул Анатолий. Что-то ему не нравилось. Что-то терзало его изнутри. Ощущение фальшивой легкости? Задержание Житцова, на днях спалившего свою сестру вместе с детьми и мужем, представлялось Кравченко совсем не так.
Только он сел к Ивану, как позади сверкнула фарами вторая машина. Анатолий невольно поморщился, прикрывая глаза. Оттуда вылез Егор Дремов, присланный еще днем Петровским на усиление.
— Ну, чего, он? — облокотившись на открытое окно, довольно спросил Егор у Ежа.
— Сзади сидит, — мотнул головой Еж. — Флегма какая-то. Я так и не понял, зачем столько народа на его поимку согнали.
— Особо опасный тип, — хохотнул Егор и посмотрел на Кравченко. — Так что, мы свободны, Толь?
Анатолий чуть было не ответил утвердительно. Но то сомнение, которое грызло его изнутри, сказало: «Нет».
— До офиса доберемся — тогда свободны, — распорядился Анатолий. — А пока — полное внимание.
— Как скажешь, — разочарованно протянул Дремов. Он пошел к своей машине.
И тут только Кравченко расслышал рядом с собой странное бормотание. Он покосился на Ивана. Губы того шевелились.
— Окно закрой! — приказал Ежу Анатолий.
Тонированное стекло взмыло вверх, отсекая салон от улицы. На мгновение Кравченко показалось, будто бы он оглох. Но бормотание Житцова стало явственнее. Анатолий прислушался.
Иван Житцов с кем-то спорил, словно бы с самим собой. Он быстро говорил себе под нос, потом смолкал, некоторое время молчал, как бы слушая внутреннего собеседника, а потом снова начинал говорить.
— …не хочу я уходить, — тихо бормотал он. — Тут тепло, знакомых старых встретил. Ну, чего ты? Дай покататься…
— Так поедем или как? — спросил Еж.
