— Тихо! — прикрикнул Кравченко.
— … и что? Подумаешь, сжег… Машка плохая была…вредная. Ну, прости… я не буду больше. Каких знакомых встретил? Ну, того молодого человека, который меня из отделения забирал летом, я же тебе рассказывал. Откуда? Узнать откуда? Конечно, сейчас…
Житцов вышел из своего транса.
Он вполне вменяемо посмотрел на Анатолия.
— Меня друг мой спрашивает, — сказал он, — вы сами откуда будете? Из милиции или эф-эс-бэ? Или из какой-то «Полночи»?
Кравченко не успел ничего ответить. Вместо него, фыркнув, ответил Еж:
— Конечно, из «Полночи», какое к черту эф-эс-бэ?!
И зимняя ночь превратилась в головокружительный феерический праздник.
Последнее, что внятно запомнил Кравченко, были вновь зашевелившиеся губы Житцова.
— Из «Полночи», говорят, — прошептал Иван. — Кому привет?
— Мой друг просит передать привет какому-то Петровскому, — громко произнес Житцов. — Есть у вас такой?
Кравченко все сообразил в доли секунды.
— Еж! — заорал он, распахивая дверь. — Из машины — быстро!
Еж среагировал мгновенно. Анатолий еще кубарем летел в снег, а Еж уже оказался на дороге, морщась и потирая спину.
— Ложись! — крикнул ему Кравченко.
Они едва успели откатиться на несколько десятков метров, как внутри машины что-то ослепительно вспыхнуло. Тяжелый джип подпрыгнул вверх и осел, закачавшись на колесах.
— Что за…? — ошеломленно начал Еж, но не договорил. Анатолий вовремя ткнул его лицом в снег.
Машина взорвалась, разбрасывая шипящие осколки в разные стороны. Над головой засвистело. Между ними пронеслось оторванное колесо с чадящей резиной, а в нескольких метрах впереди упал горящий кусок салонной обшивки.
— А-а! — сдавлено вскрикнул Еж. Кравченко глянул в его сторону. Кривой, издали похожий на ятаган, дымящийся осколок вонзился Ежу прямо в ногу. Он, матерясь от боли, корчась на снегу, обжигая пальцы, пытался его вытащить. Анатолий повернулся к джипу.
Машины больше не было. Вместо нее на снегу лежал, горел, дымился некий бесформенный кусок чего-то металлического. Двери были выворочены наружу, а крыша вообще отсутствовала. Ее начисто срезало взрывом. Зато в салоне, посередине развороченного джипа… Анатолий открыл рот.
В салоне, посередине развороченного джипа, в адском огненном пекле сидел и заживо горел Иван Житцов. Он все так же спокойно шевелил губами. Анатолию была прекрасно видна его заторможенная мимика.
— Не фига себе, — пробормотал рядом Еж, тоже разглядев в центре костра невозмутимого Ивана. — Это как же так?
Он зажимал рукой хлеставшую из ноги кровь.
К ним уже бежали. Дремов и кто-то из его группы, Анатолий не разглядел. Он не мог оторвать взгляда от Житцова.
Иван поднялся.
Он сделал шаг, второй, третий, сошел с постамента из скрученного металла и спустился на черный мокрый асфальт. Он шел и горел. Но не переставал шевелить губами.
Еж выхватил пистолет.
— Сволочь! — закричал он, вздергивая ствол.
Ночь раскололась выстрелами.
Раз, два, три! Пули попадали в Ивана и сбивали с размеренного шага. Житцов замирал на мгновение, когда очередная металлическая оса впивалась в тело, но потом упорно продолжал идти.
— Хватит! — рявкнул Анатолий и треснул Ежа по руке. — Это бессмысленно, не видишь?
— Но как его остановить? — проорал Еж.
— А уже не надо, — сказал Дремов.
Они оглянулись. Иван Житцов исчез. Только что его горящий силуэт вышагивал по заснеженному асфальту, а теперь его не было. Путь испарившегося Ивана чернел на снегу многочисленными проплешинами. Кое-где на них еще горели маленькие островки огня.
Дремов ошеломленно посмотрел на Анатолия. По его испачканному копотью лицу метались огненные отблески.
— Ну, что скажешь, Егор? — с горечью произнес Кравченко. — Как по твоей личной шкале? Действительно опасный тип или не очень?
Матвей Мохов
Барс старательно составлял рапорт. Рядом сидел Бузыкин и крутил в руках ручку над листом бумаги с несколькими аккуратными строчками. Он тоже творил.
— Слышь, Моть, — поднял Пашка голову, — как пишется «терминатор» или «терменатор»? Через «и» или «е»?
— А тебе зачем? — поинтересовался Матвей Мохов.
Он сидел за пультом дежурной смены, закинув ноги на ближайшее кресло. Смена выдалась на удивление спокойная. Ни происшествий тебе, ни ЧП. Так, мелкие неприятности. Всего и делов-то осталось — дотянуть до утра.
— Понимаешь, — объяснил Бузыкин, — я вот пишу: «Он проломил стену, как терминатор и вынес Александра Барса, заслуженного охотника за привидениями вместе с двумя килограммами штукатурки прямо на заснеженную улицу». Так как, через «и» или «е»?
Уши Барса покраснели, но головы он не поднял.
— Проверочное слово «терминал», — авторитетно ответил Матвей.
— Темнота, — заявил Титов. Он строчил рапорт за отдельным столом в углу. — Слово есть такое «терминатор». Астрономическое выражение. Граница между светом и тенью называется линией терминатора.
— Ага, — сказал Пашка и что-то быстро пометил в своем рапорте. — Вот спасибо. А я как раз у тебя насчет следующего предложения уточнить хотел.
— Какого? — насторожился Титов.
— А вот, — произнес Бузыкин, — цитирую: «А ветеран ловли диких вампиров герр Титов выскочил из машины, но не смог вести огонь по причине повышенного скольжения подошв ботинок…» Какая марка твоей обувки, не подскажешь, а?
— Не помню, — сконфузился Титов, машинально пряча ноги под стол.
— Уймись, — не поднимая головы, посоветовал Барс.
— Да я просто…
— Уймись, — строго повторил он.
На пульте замигали несколько ламп, и большие въездные ворота стали подниматься.
Матвей приподнялся почти к самому стеклу.
— Это кто? — спросил общительный Бузыкин.
— Кравченко и Дремов, — ответил, не оборачиваясь, Матвей. — Вернулись, слава богу.
Черный джип осторожно вкатился в гараж и остановился напротив окон дежурки. Из-за опустившегося стекла показалась голова Дремова. Лицо его было почему-то в грязных разводах.
— Дежурный! — рявкнул он. — Врача из дежурной смены подтяни, ладно? И носилки бы.
