Ах, Хакон, Хакон! Сколько лет прошло с нашей пер-вой встречи, а он ничуть не изменился! Вот и нынче — не сам вез пленного, а посылал меня… А если пленник не пожелает подтверждать мою ложь? Чья голова поле-.тит с плеч? Уж верно, не Хакона! В этом случае ярл все свалит на меня: «Хаки Волк сказал, что битвам конец, и я направился к дому, — а потом горько вздохнет: — Кто бы знал, что сын Орма так доверчив? Поверил словам пленника, всех сбил с толку!»
Гнев Синезубого падет на меня и мой хирд, но для ярла это не важно. К тому же он еще не расквитался со мной за Рангфреда. Так что, как ни поверни, он не останется в накладе.
— Синезубый все равно узнает правду, — негромко сказал я. — И слава богам, коли так, — откликнулся ярл. — Я ему дурного-то не желаю.
— Сколько тебя знаю, всегда дивился твоей доброй душе, —съязвил я.
Хакон пропустил колкость мимо ушей:
— Так поедешь или нет?
— Поеду. Больше некому. Я уверен, что Синезубый проиграет битву, и не хочу понапрасну губить своих воинов.
— Только поспеши, — предупредил ярл. — Я уйду с твоей «Акулой» в Лима-фьорд, но долго ждать не стану.
«Хорошо, коли задержишься хоть на денек», — подумал я, но ничего не ответил.
А уже на другой день отправился к конунгу данов. Он встретил меня на пороге своего шатра как дорогого гостя…
Я соскочил с одолженного ярлом коня и бросил ногам конунга пленного венда.
— Кто это? — поинтересовался Синезубый.
— Мои люди взяли его возле лагеря Отто-кейсара.
Это было неправдой, и пленника поймали воины Хакона, но я решил даже не упоминать о ярле. Синезубый был слишком хорошо знаком с его хитрым и лживым нравом. —Это человек кейсара по имени Михаил. Я допросил его и услышал, что кейсар распустил свое войско. Думаю, это очень важная весть…
— Мои люди говорят другое.
— Не знаю, что говорят твои люди, но войска Отто нет возле Датского Вала!
Сзади угрюмо засопел Трор. Я взял с собой только его, остальные отправились на «Акуле» в Лима-фьорд. . Черный хорохорился, но плохо понимал, о чем идет речь, поэтому выглядел простаком. Синезубый покосился на него и заколебался. Такой парень, как Черный, просто не смог бы соврать конунгу! А что если Отто-кейсар и впрямь решил отступиться? Конечно, в этом случае следовало ждать его послов, но всякое бывает…
— Развяжите пленного, — велел датчанин. Воины подняли одуревшего от страха венда с земли и разрубили веревки на его руках. Карие глаза пленника забегали по чужим лицам.
— Скажи, где стоит войско Отто-кейсара? — спросил Синезубый.
Я замер. Сейчас этот дурень откроет рот и заявит:
«Слова этого человека — ложь. Он просто хочет получить деньги и смотаться подобру-поздорову, а мой император стоит в Сле и собирается ударить с тыла, прямо в твой жирный зад, проклятый дан!» Однако то ли парню не хватило смелости, то ли, наоборот, он сообразил, как выгодна будет для сородичей его ложь, и не колеблясь кивнул:
— Все ушли… Войска больше нет…
— Это правда?! Не лги — ведь я все знаю! — Синезубый занес меч.
Парень сжался и совсем неожиданно заверещал:
— Не надо! Я сказал правду!
Конунг резко опустил меч. Расплескивая по земле дымящуюся кровь, голова венда покатилась к моим ногам. Его глаза все еще моргали. Синезубый вытер клинок о полу короткого плаща и хлопнул меня по плечу.
— Куда ты так спешишь? Останься. Подождем послов кейсара…
— Не могу, — ответил я. — Меня ждут. — И спустя два дня уже был в Лима-фьорде, в своем хирде, на борту «Акулы». При мне были деньги и дары Синезубого. Конунг данов щедро заплатил за помощь в битве. Жаль, что пришлось лгать ему… Зато Хакон не обманул и его корабли покачивались борт о борт с моим драккаром. Причиной столь редкой честности стал встречный ветер. Я узнал это, едва оказался на «Акуле». Хакон не изменил своим привычкам и вовсе не собирался ждать моего возвращения. Ярл дожидался лишь попутного ветра.
Рассказывает Дара
Как и обещал Тюрк, вскоре Болеслав стал подниматься на ноги. Вернее на одну ногу, потому что вторую ему заменяла я. Опираясь на мое плечо, воин прыгал по лагерю и ругал грека. Тюрк давно обещал подыскать мастера, который сделал бы воеводе деревянную ногу, но как раз в это время пришли известия из Йотланда, и грек забыл об обещанном. Известия стоили того. Император Оттон разгромил войска Синезубого. Даны бежали на остров со странным названием Марсей[86] , и теперь между конунгом и императором шли переговоры. Оттон настаивал на крещении Синезубого и всех его людей, а конунг данов тянул время и послал гонцов в Лима-фьорд за кораблями ярла Хакона. Поговаривали, будто Хакон-ярл собирался уйти в Норвегию, но из-за сильного встречного ветра не смог этого сделать.
— Ярл подчинится Синезубому, — потирая ладони, говорил грек. — Он пойдет на Марсей.
— А нам-то что? — не разделяла я его радости. — Нам-то туда путь закрыт! Вскоре вернется Олав и заберет меня обратно в Кольел…
От близости врагов и своей полной беспомощности я не могла спать. А что если вместе с ярлом на Марсей придет Хаки? Ох, оказаться бы мне там!
— Не мучься, — думая, что я грущу об Олаве, успокаивал Болеслав. — Вернется твой конунг. Уж кого- кого, а тебя он не оставит. А коли не вернется — пойдешь со мной. У меня и свои земли есть, и свои дома. Будешь жить припеваючи…
Болеслав и не подозревал, что все его земли и дома я променяла бы на одну-единственную встречу с Хаки Волком!
Этой ночью мне не спалось. Я ворочалась с боку на бок и вздрагивала от малейшего шума, словно ждала чего-то. Оказалось — не зря… Под утро в шатер заглянул грек и, пытаясь кого-то отыскать, завертел головой.
— Эй! — шепотом окликнула я. Он пригляделся, а потом махнул рукой и скрылся за пологом. Куда он меня звал и зачем? Может, случилось что-то особенное, ведь недаром предчувствия не давали мне спать?
Я натянула безрукавку, подхватила меч и выскользнула из шатра. Снаружи было сыро и холодно. Лагерь еще спал, а тишина стояла такая, что казалось, шепнешь слово — и услышишь, как тихо откликается на него невидимый кромешник-ведогон[87]. Дева Заря еще не взошла на небо, но, предчувствуя ее появление, ночные тени прятались под ветви деревьев, и блестящими искрами вспыхивала на подмерзшей земле утренняя роса.
Я огляделась и увидела грека. Тюрк был одет в длинный серый плащ с капюшоном и крепкие дорожные поршни, словно собирался в дальний путь.
— Дара! — Похлопывая ладонями, он подошел ко мне и заглянул в лицо. — Хочешь на Марсей?
Еще бы! Глупый вопрос! Да и к чему он? Будто Тюрк сам не ведал моего заветного желания!
— Слушай. — Грек огляделся и понизил голос. — Я провезу тебя на остров. Мало того — помогу пробраться прямо в логово к Синезубому, но с одним условием.
— Да хоть с десятком!
—Не спеши. Подумай.
О чем думать?! Там, на Марсее, может быть Хакон-ярл а с ним мои заклятый враг, убийца матери! Да мне даже жизни не жаль, лишь бы добраться до него!
— А как же Али?
— Что «Али»?
— Завтра его корабли придут за тобой.
