Жена Кцара была единственной женщиной в их компании, которая не ждала ребенка. Зилонгцы, похоже, решили заводить детей, о которых так долго мечтали, немедленно.
Симус пел песни, снова рассказывал замечательные истории о своих фантастических приключениях и космических скитаниях. Прощение и восстановление прежних дружеских нежных отношений, безотчетных и пылких взаимных симпатий, оказалось таким простым и легким.
– Мы не осмеливаемся пригласить вас снова, Благородный Лорд, – сказала Сэмми, провожая его жену. – Ведь теперь вы очень заняты важными делами.
– Если я не буду иметь возможность видеть вас обоих хотя бы раз в месяц, то вынужден буду заточить обоих в монастыре, понятно?
– Ты был таким милым сегодня, – шепнула Мариетта ему на обратном пути к монастырю, – совсем как в ту ночь, когда я поняла, что люблю тебя.
– Думаю, что сегодня я был гораздо лучше, чем тогда.
– Надеюсь, ведь теперь ты женатый человек.
Все было очень хорошо, но всего было очень много! Приближалось Рождество, и Симус все чаще подумывал о том, чтобы забрать жену и ребенка и отправиться на Тару, как только появится такая возможность. Его утомленные мозги были истощены бесконечными, никогда не кончающимися кризисами.
В ночь перед Рождеством, как раз перед вечерней молитвой, он встретился с Кардиной. Он был в отвратительном настроении. Усталый, взвинченный, он накинулся на нее с обвинениями в том, что его втянули в занятия, к которым он не предрасположен, у него ничего не получается.
Он требовал освободить его не через год, а сейчас, немедленно.
– Ты слышишь меня, женщина? Я устал от твоих вечных планов, дурацких программ, призрачных трюков. Дай мне и моей жене старенький «Дев» и отпусти нас с этой проклятой планеты.
Она дала ему выговориться. А когда он замолчал, спокойно сказала:
– Как ты думаешь, почему мы послали тебя первым?
– Лапушка, вы послали меня сюда в качестве психической губки.
– Ох, Симус О’Нейл, неужели ты все такой же идиот?
Кажется, до него стало доходить.
– Ты хочешь сказать, что вы с самого начала решили сделать из меня политикана? – земля уходила у него из-под ног.
– А разве ты думаешь, что были другие причины? И уж, конечно, не из-за твоего самоконтроля, – она улыбнулась примирительно.
– Ты хочешь сказать, что с самого начала вы задумали сделать меня королем этих мест? – злость гудела в нем, как вода в реке, вышедшей из берегов.
– Королем на один год!
– Это уже неважно.
– Ты думаешь, я могу взять на себя ответственность, и, не посоветовавшись с Советом Гарона, принять решение?
Она вертела на пальце рубиновое кольцо, которое носила в честь празднования Рождества.
– Я никуда не гожусь, как политик, женщина, – теперь он почти жаловался. – Ты теряешь время. Я – посредственный поэт, и еще более посредственный мыслитель. Ты же сама говорила – невыносимый, неисправимый бабник.
– И несносный болтун, ведь это я тоже говорила? – ее брови насмешливо поползли вверх.
– Хорошо, хорошо, добавим и это! – он пнул ногой стену, такого он не позволял себе с детства.
– Все, что ты говоришь, прекрасно характеризует тебя именно как политикана, Симус, – она пропустила мимо ушей его вспышку гнева. – Ну, будь же ты разумным, наконец. Ты великолепный профессиональный военный специалист, ты решителен, умеешь быстро соображать в трудной ситуации, правда, я надеюсь, что нам не придется часто воевать. Ты пишешь замечательную, если не сказать выдающуюся, поэзию. Ты можешь завоевать их симпатию одной улыбкой. Вот что нужно этой планете.
– Все, что ты перечислила, я делаю плохо. Я не буду этим заниматься. И я не верю, что эти парни в большинстве своем видят меня в роли принца крови, – его гнев утих. Теперь он стыдился своей детской выходки.
– Ты заметил, что они часто жалуются на совершенные тобой ошибки, с тех пор, как они признали тебя Графом? – она благодушно улыбнулась и довольно скрестила руки на груди.
– Да, пока они не жалуются, Дейдра Фитцджеральд! Что верно, то верно. Даже намека на недовольство, ты знаешь об этом. Да, у меня это получилось… – Его голос задрожал, когда он осознал то, что только что произнес.
– Что и требовалось доказать, – это был ее триумф.
Теперь ему нужно было думать о вечерней службе и Рождественской Мессе. Сейчас уже было поздно. Пора было покидать ассамблею у Настоятельницы. Пэджин прижалась к нему и склонила голову на его плечо. Он пожелал Леди спокойной ночи и счастливого Рождества.
– Так ты согласен, Симу с? – в ее голосе было больше тревоги, чем обычно.
– Дорогая! Ваше Высочество, благородная Месса – это первое, с чего начнется мой путь к концу, – он вздохнул, как истинный таранец.
