– Встреча с ними возможна, но опасаться их не приходится.
– Сколько их?
– По официальной версии несколько тысяч на всей планете.
– Меня не интересует официальное мнение, – он грубо схватил ее за руку. – Я хочу знать правду!
– Основная их масса не вооружена и боится нас, – она выдернула руку. – Я допускаю, что их десятки или даже сотни тысяч, но они не опасны для тех, кто не верит в детские сказки о том, что они пожирают людей.
– А чудовища?!
– Кто вам рассказал о них? – в ее глазах вспыхнуло презрение. – Несколько безобидных мутантов.
– Вооруженных?
– Если и вооружены, то устаревшими видами оружия.
– А зилонгцы?
– Вы не имеете права допрашивать меня, Поэт О’Нейл. Я буду вас защищать – это мой долг. Оставьте мои руки в покое. По-моему, я ясно дала вам понять, что физический контакт с вами мне неприятен.
– Новая песенка.
– Ну хорошо, хорошо, действительно, среди обитателей страны существует небольшая группа изгнанников и потомков ранних цивилизаций. Но я не собираюсь обсуждать эти вопросы, вам ясно? Теперь, извините меня.
– Только после того, как вы объясните, кто такой Нат.
– Он не существует, – она развернулась на каблуках и отправилась прочь.
Все, что она говорила, сказал себе Симус там, в пустыне, когда наблюдал за лагерем, ложь. Она лгала и даже не пыталась хоть как-то это скрыть.
Убаюканный образами двух прелестных женщин, О’Нейл провалился в сон.
Неожиданно что-то вроде сигнала тревоги зазвучало у него в мозгу. Он резко проснулся и включил генератор освещения. Все, что он увидел, напоминало стоп-кадр из фильма. Этот кадр выхватил из темноты мгновение, когда шайка туземцев и зилонгских союзников начала атаку.
Возбужденные аборигены, прищелкивая языками, хрюкая и зловеще ворча, приближались к лагерю, воинственно размахивая длинными смертоносными копьями. За ними, тяжело топая, следовали волосатые существа – согнутые, уродливые, омерзительные, вооруженные массивными палашами. Чудовища двигались медленно, но они были так огромны, что одним ударом могли уничтожить трех—четырех зилонгских подростков.
На заднем фланге наступала конница – щеголевато одетые солдаты верхом на лошадях, с длинными, тяжелыми пиками в руках, прямо как из старинных земных фильмов о Востоке.
Какого черта здесь делает кавалерия? Женщина не сказала мне и сотой доли правды!
Яркий свет генератора и ружейные выстрелы О’Нейла привели атакующих в замешательство. Всадники, как по команде, развернули пики, словно избегая вооруженного конфликта.
Туземцы ворвались в расположение лагеря, где были встречены сокрушительным залпом карабинов.
Дезориентированные лучами прожекторов и неожиданным отпором, туземцы обратились в бегство, давая возможность своим громадным и более напуганным союзникам отступать в более организованном порядке, прихватывая с собой ручные тележки с оборудованием из лагеря. Карабинеры в лагере безмолвствовали.
– Карабины! – воскликнул О’Нейл в отчаянии. – Эти придурки позволили им захватить ружья!
Он бросился вниз по склону к лагерю. Его ослепили вспышки гранат. Лагерь напоминал кровавую бойню. Солдаты метались в панике. Рета, чьи часы разбились вдребезги, съежившись, лежала на полу палатки, которую она занимала вместе с Мариеттой, истерически всхлипывая. Сержант Маркое, обхватив кровоточащую руку, изрыгал искусные ругательства, которые О’Нейл и не ожидал услышать от зилонгца, даже от вояки.
Он тряхнул парня.
– Где Пужон?
– Убит, – скорчившись от боли, выдавил Сержант.
– Мариетта?
– Они уволокли ее.
– Вы должны были пристрелить эту скотину, который надругался надо мной, – истерически вопила Кадет.
– С нами все кончено, – простонал Сержант. – Мы уничтожены. Они захватили все ружья, кроме моего.
– Что они могут сделать с Мариеттой? – О’Нейл с трудом выдавил из себя этот вопрос.
– Сожрут ее, понимаешь? Что же еще туземцы могут сделать с пленником? Они – каннибалы! – Сержант Маркое обезумел от боли и злобы.
