потянул штурвал, чтобы развернуть самолет обратно. До Колорадо, конечно, топлива уже не хватит. Пока они трепали языками, под крылом уже светилось огнями Баффало. Развернуться назад? До Каспера дотянуть не проблема, а то и до Шайенна. Но о чем тут трепался этот легавый? Двести-триста миль? Тогда и Касперу мало не покажется, да и Шайенн не за каменной стеной. Полетная карта, которую он всегда хранил в собственной голове, говорила, что как раз в том направлении нет никаких гор, которые могли бы погасить удар. Впрочем, на восток тоже больше нет никаких гор…
…Магматический пузырь в несколько тысяч кубических километров, сотни тысяч лет пробивавший себе дорогу наружу, нашел несколько отдушин. Уже пять дыр в земной коре извергали под чудовищным давлением высоко в небо — на десятки километров! — тысячи и тысячи тонн того дерьма, что накопила в себе планета за долгие века. Но этого было ничтожно мало для того, чтобы «спустить пар». Кипящий паровозный котел не заглушить, проткнув его стенку в пяти местах иголкой. Шкура Земли не выдержала и пошла трещинами. Они мгновенно разрастались, превращаясь в разломы. Один из них прошел через озеро Йеллоустон. В считаные секунды величественный водоем исчез в Преисподней. Миллионы тонн воды рухнули в расплавленное чрево планеты, мгновенно превратились в кубические километры пара и вызвали взрыв колоссальной мощности…
…Самолет уже начинал закладывать вираж, уходя вправо. Марти в последний раз бросил взгляд в сторону Йеллоустона. Острые пики хребта Абсарока еще стояли на пути извержения. Они казались иззубренными краями старого прогнившего чана, внутри которого клокотало и бурлило адское варево. Сверкнула еще одна вспышка. И становившийся все ярче отсвет вырвавшейся из недр земли магмы замутился, побледнел. Что-то почти невидимое метнулось с той стороны с невероятной скоростью. Марти не успел понять, что это.
Ударная волна шарахнула в беззащитное брюхо разворачивающегося самолета, как нога уличного хулигана со всей дури бьет в мягкий живот зазевавшегося кота. Маленький «Хоукер» снесло, как пушинку, и осенним листом закрутило в воздушных потоках. Уши заложило от невероятного грохота, но Марти успел услышать короткий крик Фреда, который тут же оборвался. Верх и низ перестали существовать. Привязные ремни рванули грудь, и Марти на несколько секунд потерял сознание.
Когда он пришел в себя, самолет еще крепко мотало из стороны в сторону, громко и забористо матерился пилот, но он уже совершенно осознанно старался выровнять машину. И у него это, кажется, получалось. Позади, в проходе за креслами, гремела по полу выпавшая со своих мест посуда и прочая утварь. И тяжело перекатывалось что-то тяжелое и мягкое. Марти постарался не думать, что это такое могло бы быть.
— Жив, федерал?
Марти глянул на Симмонса и поразился. Его глаза горели безумным упоением, он скалился в дикой улыбке. Он почти смеялся в голос. Черт возьми! Он получал от этого удовольствие!
— Не очкуй, легавый! — успокоил его Питер, только еще больше напугав. — Все будет о’кей! Чтобы какой-то сраный вулкан убил Питера Симмонса? Жерлом не вышел!
— Куда мы летим? — негромко, чтобы не беспокоить свою грудную клетку, спросил Марти.
— А черт его знает! — засмеялся летчик. — Всю электронику вышибло к гребаной матери! Судя по тому, что полыхает справа, — мы летим на юг, в сторону Каспера.
— Дотянем?
— Не-а, — беспечно заявил Питер. — Горючего навалом. А вот движкам, кажется, конец.
Марти прислушался. Он плохо разбирался в механизмах, но даже его слуха было достаточно, чтобы понять — левая турбина замолкла, а правая время от времени взвизгивает, как недорезанная свинья.
— Что будем делать? — растерянно спросил Марти. Впервые в жизни он понял, что имел в виду его дед, бывший морской летчик, когда говорил: «Лучше быть на земле и сожалеть, что ты не в небе, чем быть в небе и жалеть, что ты не на земле».
— Садиться, — пожал плечами Питер.
— Куда?
— Туда, — засмеялся пилот, показывая пальцем вниз, на землю.
— Разобьемся!
— Вполне возможно. У тебя есть другие варианты?
— А парашют?
— Ты не в ВВС, парень, — обломал Питер. — Гражданским летчикам парашюты не полагаются. Чтобы не было соблазна махнуть вниз, бросив пассажиров. Да что ты так играешь очком? С тобой лучший пилот Колорадо!
Самолет ощутимо снижался. Марти действительно поплохело. И Питер сжалился.
— Там, внизу, вдоль восточного склона Бигхорна, дорога между Баффало и Кейси. Ее горный участок мы уже миновали. Сейчас хоть и не совсем равнина, но более или менее ровно. Будем падать туда.
Марти облегченно выдохнул, но Питер не дал ему расслабиться:
— Есть только три загвоздки.
— Какие?
— Хорошо бы попасть именно на двадцать пятую федеральную трассу — она широкая, с разделенными потоками. Но рядом идет «Олд хайвэй». Он для нас совсем не подходящий — узкий и извилистый. Но это полбеды.
— Что еще?
— У нас топлива до черта. Садиться с ним опасно — взорвемся. Надо сбросить перед посадкой.
— Так в чем проблема?
— Если сбросим, надо будет сразу садиться, обратно не взлетим.
— И?
— А дороги-то не видно! — захохотал Симмонс. — Это не взлетная полоса, сигнальных огней не предусмотрено. Есть еще и четвертая проблема.
Марти махнул рукой, мол, выкладывай, а то у меня уже слов нет.
— Садиться надо быстро по двум причинам. Во-первых, турбина может накрыться в любой момент, и тогда мы камушком вниз рухнем — планирует «Хоукер» дерьмово. А вторая причина — мы вот-вот выйдем из-под прикрытия хребта Бигхорн. Это худо-бедно семь с половиной тысяч футов. От волны твоей защитит. Минут через семь мы из его тени выйдем. Там-то нас и накроет. Точно, агент?
— Так садись! — заорал Марти.
Симмонс издевательски захохотал и отжал штурвал от себя, опуская нос «Хоукера» к невидимой в темноте земле.
— Знаешь, как меня в летной школе звали? — Симмонс сказал это совсем другим, деловитым тоном, напряженно высматривая что-то внизу.
— Как?
— Лаки-Питер. Питер Счастливчик. У меня на первом курсе у самолета движок отказал. И я его посадил на подъездную дорогу к аэродрому, прямо на глазах директора. Это стрекоза такая двухместная была, ее можно было на крыльцо училища посадить! — Питер засмеялся. — У нашего инструктора такая идиотская шутка была — в одном из первых полетов незаметно отключить двигатель в воздухе, чтобы проверить курсанта на стрессоустойчивость. Риска никакого — включить его проще, чем легковушку завести. Все об этом знали, и никто не боялся. Я тоже знал и не боялся. Только я не знал, что на этот раз двигатель действительно отказал. Еще все думал, чего это Мул — так мы инструктора звали — так долго с включением тянет. Что случилось, понял, только когда сели и из кабины Мул с мокрыми штанами вывалился. Обоссался, волк воздушный! Тогда и прозвали. И прозвище свое я потом не раз подтверждал. Так что тебе повезло, парень. Со мной сядем даже без крыльев, не то что без турбины. Вот она!
Питер воскликнул так громко и неожиданно, что Марти подскочил в кресле. Он посмотрел туда, куда указывал Питер. Там, внизу, в непроглядной черноте ночи, ползли два желтых огонька, на приличном расстоянии друг от друга.
— Что это? — не понял Марти.
— Дорога! Это машины, они едут в сторону Баффало в миле друг от друга и в трех милях от нас. Они будут у нас вместо посадочных огней. Идеальные огни! Прямо аэропорт Кеннеди!
Питер рванул какой-то рычаг, сбрасывая топливо из баков, и направил самолет вниз по крутой
