Александрос сжал девушку за запястье и гневно процедил:
— Это моя жена, — и повел ее к выходу.
— Александрос, мне больно, отпусти, — шептала по дороге Келли, но муж словно не слышал ее жалоб, пока они не оказались на улице и служащий не подогнал их автомобиль.
Келли сердилась и радовалась одновременно. Ревность Александроса могла повредить ее профессиональным планам, но это была ревность любящего мужчины.
Она хмуро наблюдала, как он ходил взад-вперед по комнате. Она вновь почувствовала себя семнадцатилетней нашкодившей девчонкой.
Но ей понравилось то, как он вырвал ее из рук другого мужчины, пусть им и руководил всего лишь инстинкт собственника.
Александрос понял окончательно, что не готов отпустить ее. Он озадаченно тер затылок и шею, когда она воскликнула:
— Как ты мог сделать такое?
— Что?
— Если сегодняшнее происшествие не станет скандалом, то уж точно отразится не лучшим образом на моей карьере, — возмущалась Келли. — Ты должен был вести себя с ним деликатнее. Тебе не хуже меня известно, какие эти звезды капризные.
— Вести себя деликатнее и позволить ему лапать мою жену? Ты этого хотела? — возмутился в ответ Александрос.
— Ты говоришь так, будто мы женаты по-настоящему, — возразила Келли.
— А разве нет? Или, может быть, у тебя есть основания думать, что все остальные женятся иначе? Мы официально женаты, и этим все сказано!
— Но мы оба знаем, что за этим стоит, Александрос.
Он присел возле нее и заглянул ей в глаза.
— У нас восхитительный секс, Келли. Если это для тебя что-нибудь значит.
— Это очень много значит для меня, Александрос. Но для тебя я всего лишь очередная женщина.
— Тебе известно, что это не так, — возразил он.
— Ну, конечно. Других ты просто бросал, а со мной разведешься, когда решишь, что реванш удался. — Келли отодвинулась от него. — Если бы наши отношения были важны для тебя настолько же, насколько они важны для меня, ты бы прислушался к моим словам. Поверил бы, что я ни в чем перед тобой не виновата. Но ты живешь своей местью, а не будущим наших отношений.
Александрос знал, что она права. Пришло время принимать окончательное решение, но он не склонялся ни к одному из возможных исходов. Возмездие было необходимо ему не меньше, чем эта женщина.
— Просто позволь мне уйти, Александрос, — тихо попросила его Келли. — Давай расстанемся по- доброму. Позволь мне вернуться к моей жизни, посвятить себя работе. Я только сейчас начала чувствовать, что способна на большее. Хочу попробовать, каков успех на вкус.
— Не знаю, о чем ты говоришь. Я не мешаю тебе делать твою работу, Келли. И… у нас нормальный брак. А если мы разведемся, то лишь пополним печальную статистику, — сердито проговорил Александрос.
Келли тоже не желала этого развода. Но, считая его неминуемым, хотела ускорить. Девушка боялась свыкнуться с мыслью, что Александрос сделался частью ее жизни. Что он ей жизненно необходим.
Глава четырнадцатая
Келли сбросила узкие лодочки на высоченных каблуках и прошлась босиком по мягкому ковру, моментально почувствовав облегчение. Затем приняла спасительную ванну. Усталость отлегла, настроение приподнялось.
— Почему ты еще не спишь? — спросила она Александроса, которого застала в гостиной. — Уже три часа ночи.
Он подошел к ней и произнес:
— Я надеялся поужинать с тобой.
— Поужинать? — удивилась Келли.
— Я согрел остатки вчерашнего ужина, — признался Александрос.
— Ты меня удивил, — нежно проговорила девушка.
— Ты ведь голодна?
— Безумно, — кивнула она и обняла его за шею.
Он дернул за кончик пояса ее шелкового пеньюара, и пояс упал на пол. Чуть влажное женское тело приоткрылось его взгляду.
— Всегда мечтал это сделать, — с игривой улыбкой сообщил ей Александрос.
— А мне кажется, ты уже давно владеешь этим приемом в совершенстве, — усомнилась Келли.
— Хочу знать, насколько ты голодна.
Ее ответом стал поступок. Она расстегнула рубашку на его груди, аккуратно сняла платиновые запонки и положила их на кофейный столик. От остальной одежды Александрос в считаные секунды избавился сам.
— Ты сумасшедший! — рассмеялась она подобной поспешности.
— Все из-за тебя, Келли, — доверительно сообщил он.
Обняв жену, он припал к ее губам. Она с трудом отстранилась.
— Подожди, — шепнула Келли, заглянув в его горящие глаза. — Постой…
— Это невозможно, — сказал он, положив руки на ягодицы Келли и вновь прижав ее к себе.
Он поднял ее, она обвила его бедра ногами. Небритая щека Александроса царапала ее нежную кожу, но это неприятное чувство утопало в потоке ошеломительных, неповторимых ощущений. Еще никогда они не были так близки, никогда их тела не прижимались друг к другу так тесно. И сила Александроса многократно возросла от этого. Страсть правила им. Ее необузданный напор сотрясал Келли. Все произошло быстрее и ярче, чем обычно. Она была на верху блаженства…
Келли еще тяжело дышала, когда он склонился над ней, положив на постель. Она ласково потрепала его по щетинистой щеке и попросила:
— Прими душ и побрейся.
— Только если ты составишь мне компанию.
— Нет-нет, — покачала головой Келли. — Я еще раз подогрею ужин, — обосновала она свой отказ.
— Договорились, — согласился Александрос и пошел в ванную.
Келли осталась в темной спальне одна. Девушка чувствовала себя не просто голодной, а ненасытной. Она ужаснулась от мысли, что не сможет жить без этого мужчины. Чем дольше они были вместе, тем острее было упоение близостью. Она готова была взрываться восторгом каждый раз, когда он прикасался к ней. И при этом она сама же попросила его о разводе, о свободе, которая казалась ей необходимой. Келли ясно осознавала, что настало время повзрослеть, чего она так старательно избегала ранее. Она полагала, что пересмотреть свою жизнь можно только в уединении, которого у нее не было с Александросом, как, впрочем, и доверия…
Келли согрела вчерашний ужин, который, настоявшись, сделался только вкуснее, и нарезала овощи в салат. К этому моменту Александрос вышел из ванной. Келли откупорила бутылку его любимого вина и накрыла в столовой.
Он появился, глянцевый после бритья и благоухающий одеколоном.
— Волшебно, — проговорил он, усевшись за стол. — Ты ловко управляешься со столовыми принадлежностями. Ты первая моя женщина, которая не шарахается от домашних дел.
— Польщена, — нахмурившись, отозвалась Келли.
