Возможно, вы намекнете мальчику, что если инструменты загадочным образом вернутся к миссис Тернер целыми и невредимыми, то мы забудем об этом маленьком происшествии. Если, конечно, в будущем не начнут исчезать другие вещи вашей соседки…
Глен повернулся и подошел к дверям домика, что служил одновременно складом лагеря, магазином и комнатой отдыха служащих.
— Мы спросим у Стивена об исчезнувших инструментах миссис Тернер, но я думаю, что он ничего не знает о них. — Открывая дверь, Глен подтолкнул Эйприл и добавил скорее для Дуга, чем для нее: — У нас слишком много работы, чтобы прохлаждаться на крылечке.
Не говоря больше ни слова, он зашел вслед за Эйприл в дом и захлопнул дверь. Но шериф оказался упрямым. Звякнул звонок, дверь распахнулась, и представитель закона оказался внутри.
— Что еще? — воззрился на шерифа Глен.
Дуг проследовал по коридору, к наемному рабочему Клайду, который раскладывал на полки маски для ныряния и надувные пляжные мячи. Несколько минут шериф внимательно изучал действия пожилого мужчины, сидящего в инвалидном кресле. Потом повернувшись к Глену, спросил:
— У вас есть что–нибудь из напитков?
Шляпа Глена покачнулась, указывая на комнату дальше по коридору. Большая красная вывеска над входом гласила: «Прохладительные напитки».
Шериф направился к холодильнику, достал бутылочку «Фанты», выпил половину и только потом полез в карман за деньгами. Сквозь стеклянные дверцы холодильника он внимательно изучал его содержимое.
— Что это здесь? — невинно осведомился он, вновь открывая холодильник.
Живот Эйприл сжался. В руке шерифа была банка пива. От самодовольной улыбки Дуга ей стало дурно. Она представила газетные заголовки: «Шериф разоблачает незаконных торговцев спиртным». Возможно, Александр Дуг уже воображал, как дает интервью самой Лайзе Лаквинта, репортеру местного канала новостей.
Мужчина вернулся к кассе и поставил банку на прилавок перед Эйприл.
— Сколько вы берете за
—
— Не надо меня обманывать, — усмехнулся Дуг, поворачивая банку так, чтобы показать ей ценник. — Позвольте мне взглянуть на вашу лицензию.
Когда Глен выступил вперед, Дуг коснулся кобуры на боку, словно хотел убедиться, что она все еще там.
Клайд уже толкал к ним свое инвалидное кресло. Он явно собирался что–то сказать. Несмотря на семьдесят с лишним лет, виноватое выражение на лице старика делало его похожим на маленького мальчика с бейсбольной битой около разбитого окна.
Ну конечно же! Она должна была догадаться! Клайд часто говорил, что ему лучше спится после двух– трех освежающих глотков. Но Эйприл не знала, что он хранил пиво в холодильнике магазина.
Прежде чем Клайд открыл рот, коротким кивком головы Глен приказал ему молчать.
— Это мое пиво, — сухо сообщил Глен Дугу. — Для личного употребления.
— По–моему, на личных вещах не должно быть ценников, — рассуждал шериф. — Разве я не прав?
Глен упер руки в бедра, обтянутые синими джинсами. Он стоял, слегка расставив ноги, хмуро глядя на шерифа, готовый к сражению.
— Шериф, если вы посмотрите вокруг, — сказал Глен своим низким спокойным голосом, — то увидите, что мы вообще не наклеиваем ценники на наши напитки. На двери холодильника вывешен прейскурант.
— Послушайте, шериф, — заговорила Эйприл, — у нас накопилось масса дел, и я уверена, что у вас тоже есть другие… заботы. Так почему бы вам не сказать, сколько мы задолжали, и покончим с этим досадным недоразумением.
Она достала из–под прилавка свой кошелек. Глен попробовал остановить ее, но слишком поздно. Эйприл уже открыла бумажник, пересчитала деньги и отобрала несколько купюр, собираясь бросить их на прилавок.
Дуг вытаращился на нее.
— Мисс Хенсон, очевидно, вы заблуждаетесь на мой счет.
На лице Эйприл возникло недоумение.
— Что? Я только…
Глен счел необходимым остановить руку, занесенную Эйприл, чтобы вырыть себе могилу.
— Я полагаю, мой партнер имеет в виду, что штраф будет оплачен вне зависимости от того, правильно он наложен или нет.
Но Дуг не принял его объяснений.
— Вы оба обвиняетесь в продаже пива без лицензии. — Он сурово взглянул на Эйприл. — И в попытке подкупа офицера.
Эйприл попыталась возразить, но замолчала, поскольку шериф продолжал:
— Вы имеете право хранить молчание… — Когда шериф закончил читать их права, он выудил пару наручников из своего кармана.
Клайд подкатил к ним на своем инвалидном кресле. С его губ сорвался взволнованный шепот:
— Глен, я хотел сказать, что…
Глен оборвал его:
— Ты должен остаться здесь и позаботиться о кемпинге, пока мы не вернемся. И присматривай за Стивеном. Он скоро прибудет.
Глен выразился достаточно ясно: больше ни слова, иначе шериф заберет в участок всех троих.
— Давайте ваши руки, — приказал Дуг Эйприл.
Бросив на Глена быстрый просительный взгляд, она медленно подняла руки. Глен, не задумываясь о последствиях, вырвал наручники у шерифа.
— Эй! — завизжал Дуг. — Верните мне их!
— Вы не наденете наручники на мисс Хенсон.
— Лучше отдайте наручники. — Дуг подтянул брюки и коснулся пистолета на боку. — Мне придется обвинить вас в сопротивлении властям.
Он слишком волновался. Глен подумал, что шериф вполне может носить пули в нагрудном кармане рубашки. Как только Дуг поддавался волнению, то сразу же терял контроль над ситуацией. Глен намеренно злил коротышку шерифа.
— Обвиняйте меня сколько хотите, — произнес Глен, покачивая стальные браслеты, — но дама не наденет эти безвкусные побрякушки.
Дуг выхватил наручники у Глена и отпрыгнул.
Эйприл встала рядом с Гленом, и он почувствовал ее руку на своей талии.
— Вы не посмеете надевать на него наручники, — заявила Эйприл. — Глен за всю свою жизнь не причинил вреда ни одному живому существу.
Если бы в этот момент шериф не защелкнул стальной браслет на его правой руке, Глен улыбнулся бы словам напарницы. Она, видно, забыла те времена, когда он защищал ее от хулиганов в школьном дворе, оставляя их с синяками и разбитыми носами.
Он терпеливо ждал щелчка наручника на левой руке, но Дуг приказал:
— За спину!
— Ох, как же глупо получилось! — Эйприл отступила подальше, когда Глен повернулся спиной к шерифу.
Их глаза встретились. Глен стиснул зубы. Он уже не может защитить Эйприл с той же легкостью, как и в детстве.
Дверь камеры открылась, и Эйприл вошла внутрь.
— Николь оказалась дома?
Эйприл скользнула к узкой скамье, приставленной к угольно–черной стене камеры. Она казалась
