сердечный, тонко чувствующий человек!
— Да, я сейчас вам верю. Не понимаю, почему вы рассердились. Вы только что дали мне серьезные основания, чтобы верить вам.
— Почему-то мне не потребовалось уймы фактов и подробных доказательств, чтобы поверить вам, мистер Магнуссон. Я почти сразу увидела в вас порядочного человека, на которого можно положиться. А вы до последней минуты и не думали доверять мне, я для вас по-прежнему оставалась неразборчивой в средствах журналисткой, которая пробралась в ваш дом с риском для собственной жизни, чтобы заполучить сенсационный материал. Вы не верили, что я…
— О, да, конечно! Зато мы оба теперь можем успокоиться и радоваться тому, что узнали друг друга. Теперь мне известно, что Роджер — ваш двоюродный брат…
— Я же вам доверяла!.. — твердила обиженным голосом Кристина.
— Не надо больше сердиться, — сказал он умиротворяюще, — может быть, вам просто не пришлось испытать в жизни столько разочарований, как мне.
Но все еще рассерженная Кристина опустила взгляд на шахматную доску и быстро двинула вперед ферзя.
— Шах!
Джастин взглянул на доску и закрыл короля конем.
— Моя жизнь не была сплошным праздником, мистер Магнуссон.
Кристина сделала ход слоном.
— Шах, — повторила она. Он ладьей съел ее слона. Она же теперь играла очертя голову, сама не зная почему. Кристина понимала одно: сидеть с ним рядом и хладнокровно переставлять фигуры, взвешивая каждый ход, ей не по силам Его близость сводила ее с ума. Она начала метаться: то ей хотелось отодвинуться от него как можно дальше, то наоборот, приникнуть к нему, ощутить его сильное, литое тело.
Не отрывая взгляда от доски, она сделала ход пешкой. Джастин решительно двинул своего коня.
— Шах!
Кристина вгляделась в расстановку фигур:
— Да, все правильно, вы выиграли.
— Я не сказал «мат». Я сказал «шах».
— Глупая игра. Я сдаюсь. Джастин взглянул на нее и улыбнулся.
— Сдаетесь?
Кристина огорчилась. Она предвидела его комбинацию, но это не имело никакого значения. Ей не хотелось играть, она была слишком взвинчена. Кристина не могла внимательно следить за передвижением фигур на доске, чувствуя, как смотрит на нее Джастин.
А она не могла оторвать взгляда от его освещенной груди. Огонь, пылающий в камине, освещал обнаженный торс мужчины, к которому ее неудержимо влекло. Это было какое-то изнуряющее душу и тело наваждение.
— А вот теперь действительно мат, — сказал он торжествующе.
— Да, вижу.
— Не хотите ли сыграть еще партию? — спросил Джастин.
Глаза его в отсветах алого пламени казались необычно яркими. Его гладкая кожа отливала темной бронзой.
— Нет.
Всем своим существом Кристина ощущала исходящее от него тепло и наслаждалась этим чувством. Джастин же внимательно наблюдал за ней, за каждым ее движением.
— Не хотите ли посмотреть фильм? — от растерянности Джастин не знал, что еще предложить.
— Нет!
Он как-то стыдливо улыбнулся. Глаза его отливали синевой и казались немного грустными.
— А может быть, хотите заняться любовью? — спросил он неуверенно.
Кристина онемела: с такой обескураживающей простотой было сделано это рискованное предложение…
Улыбка Джастина оставалась печальной, но глаза умоляли… Дрова в камине по-прежнему трещали.
Ей следовало сказать «нет». Это было бы так просто.
Но ей хотелось того же. Это была ее мечта, которая томила ее почти с того самого мгновения, как она увидела Джастина, очнувшись в его спальне.
Отставив в сторону шахматную доску, Джастин поднялся. Не отводя от нее глаз, приблизился к ней, осторожно ступая по мягкому ковру.
Положив руки на ее плечи, он опустился на голени и зарылся лицом в ее волосы, и потом она почувствовала, как его губы мягко касаются мочки ее уха.
— Не волнуйтесь, — сказал он тихо, — За вами еще остается право сказать «нет».
Право сказать «нет»… Этого она не скажет, подумала Кристина.
Она почти не знала Джастина, и он ей признался, что его до сих пор подозревают в убийстве.
И тем не менее, она ему верила. И она желала его…
Горячие, нежные поцелуи осыпали ее шею, дразнили мочку уха… Зачарованная Кристина сидела неподвижно, не сопротивляясь его ласкам.
— Кристина! — прошептал он севшим от волнения голосом.
Она крепко обвила шею Джастина руками. Он приподнял ее лицо и заглянул в глаза.
— Да! Именно этим я хотела бы заняться, — сказала она. — Именно этим!
Новый поцелуй — дерзкий, страстный, вызывающий в ней доселе неизведанные сладострастные ощущения.
Она не встречала в своей жизни мужчин, подобных ему, никогда ни в ком не ощущала такой неудержимой, полыхающей страсти.
И весь этот вихрь чувств разбудил в Кристине один его поцелуй. Его губы играли с ней, то удаляясь, то снова прижимаясь к ее губам, каждый раз даря ей новое, неведомое ранее наслаждение.
Белый бархатный халат упал с плеч, открывая все тело для поцелуев, когда она осталась обнаженной, распростертой на белом бархате. Джастин поднял ее на руки.
Глаза их встретились.
— Пойдем наверх, — не допуская никаких возражений, сказал Джастин. — Не хочу, чтобы в самый первый раз мы любили бы друг друга на полу.
— Какое это имеет значение? — удивилась Кристина, которой было все равно, где он будет обладать ею.
— Имеет. Для меня.
По-видимому, и в самом деле имело. Он нес ее по лестнице, а она не отрываясь смотрела в бездонную синеву его глаз. И верила ему! И была права. Она хотела знать о нем все, и ничто не могло бы поколебать ее веры в Джастина.
В спальне он положил ее на черные атласные простыни, ласкающие кожу. Это необычное черное шелковое ложе еще больше возбуждало ее.
Она услышала звук расстегиваемой молнии, джинсы оказались на полу, а сам он — рядом с ней. Он сомкнул ее в объятиях, и они переплелись как лианы на сбившихся темных как ночь простынях. Он опять начал осыпать ее поцелуями, тело Джастина прижалось к ее телу, он неистово ласкал ее, и Кристина почувствовала, как она тонет в черноте атласа. Его покрытая мягкими кудрями волос грудь дразнила своим прикосновением ее упругие груди, их бедра тесно сомкнулись, и между ними она ощутила трепещущую мощь его мужского естества.
Но и теперь он продолжал целовать ее — бесконечно и ненасытно. А потом поцелуи прекратились, и взгляд остановился на ее обнаженной фигурке, и он чуть отстранился от нее. Он провел пальцем непрерывную линию от изгиба ее губ по высокой тонкой шее и ниже — по всему стройному телу, он гладил ее груди с набухающими от его прикосновений сосками, к которым он жадно припадал ртом… Он гладил ее спину, подтянутый живот, медленно приближаясь к темному треугольнику между бедер… И вот она уже
