— У меня нет оснований предполагать обратное, — заверил я. — Мы знаем, что еще совсем не давно она была жива. Последний раз мой дар поймал ее изображение, отпечатавшееся всего несколько дней назад. Кто-то или что-то позвало ее на Темную Сторону, но у нас нет фактов, подтверждающих, что ее позвали со злыми намерениями. Правда, нет и фактов, подтверждающих обратное, но, когда бредешь на ощупь в темноте, разумнее надеяться на лучшее. Во всяком случае, пока не появилась явная опасность. Поэтому будем считать, что она жива. Нам нужна надежда.
— Надежда? Здесь? — удивилась Джоанна. — На Темной Стороне?
— Именно здесь, — многозначительно сказал я. Теперь я положил ладонь на ее руку. Нашим рукам было хорошо вместе.
— Я сделаю для тебя все, что смогу, Джоанна. И я не сдамся, пока есть хоть тень надежды.
— Верю, — ответила Джоанна. — У тебя доброе сердце, Джон Тейлор.
Мы долго смотрели друг другу в глаза и улыбались. Каждый из нас верил другому даже больше, чем самому себе. Я знал, что это неправильно.
«Никогда не вступайте в личные отношения с клиентом», — написано крупными буквами на первой странице пособия «Как стать частным детективом», сразу же под строкой «Старайтесь получить большую часть оплаты наличными, на случай если клиенту закроют счет». А еще там говорится: «Не ищите Мальтийского сокола, иначе наплачетесь».
Я не дурак. Я читал Раймонда Чандлера. Но в тот миг мне было все равно. И все же для очистки совести я сделал еще одну попытку.
— Тебе еще не поздно отказаться от участия в расследовании. Ты уже достаточно натерпелась. Оставайся здесь, а я пойду на улицу Блейстон один. В кафе ты будешь в безопасности.
— Нет, — не раздумывая, отказалась Джоанна и вынула руки из моих ладоней. — Я должна. Я должна там быть, когда ты выяснишь… что случилось с моей дочерью. Я должна знать правду. И она должна знать, что она мне не безразлична, что я готова ради нее на все. Черт подери, Джон, я заслужила право там быть!
— Конечно. — В глубине души я гордился ею. — У тебя есть на это полное право.
— Подумать только, Джон Тейлор, — раздался вдруг бодрый голос. — Я просто не мог поверить, когда услышал, что ты здесь объявился. Считал, что ты умнее.
Я узнал говорившего и поэтому не торопился обернуться. Подкрасться ко мне незаметно могут немногие. Совершенно ясно, что за моей спиной стоит Уокер собственной персоной.
Да, так и есть, это он. Настоящий горожанин от макушки до пят, энергичный, стильный и искушенный; красивый, хотя и несколько полноватый, а его улыбка и глаза еще холоднее его сердца. Сейчас ему, должно быть, уже под пятьдесят, но он любому дал бы сто очков форы. Такие, как он, не успокаиваются с годами, а становятся только хитрее. Его роскошный костюм был прекрасно сшит, и он с большим изяществом приподнял шляпу, приветствуя Джоанну.
Я в упор воззрился на него.
— Как ты узнал, где меня искать, Уокер? Я случайно сюда заглянул.
— Я все про всех знаю, Тейлор, пора бы тебе запомнить.
— Джон, кто этот субъект? — осведомилась Джоанна, и я готов был благословить ее за то, что в ее голосе слышалось абсолютное безразличие.
— Наверное, стоит представить меня твоей клиентке, — предложил Уокер. — Мне бы очень не хотелось, чтобы между нами возникли недоразумения.
— У вас галстук сбился, — заметила Джоанна, и мне захотелось ее расцеловать.
— Это Уокер, — представил я. — Если у него и есть имя, оно никому неизвестно. Возможно, даже его жене. Он выпускник Итона и отставной гвардеец, как и все люди его круга. В его характеристике говорится, что он коварный, ненадежный и опасный, как акула в бассейне. Уокер представляет городские власти. Только не спрашивай, какие именно власти, он не отвечает на подобные вопросы. Могу лишь сказать, что он способен запросто выкинуть отсюда и тебя, и меня, и никто никогда больше нас здесь не увидит. Если только он не заинтересован в том, чтобы каким-то образом нас использовать. Он любит играть человеческими жизнями под девизом сохранения статус-кво.
— Я поддерживаю баланс сил, — охотно подтвердил Уокер, стряхивая невидимую пылинку со своего безупречного костюма. — Кто-то должен этим заниматься.
— Никто не знает, перед кем или перед чем отчитывается Уокер, — продолжал я. — Перед правительством, церковью или армией. Но в случае необходимости он может вызывать поддержку от любой из этих сил, и поддержка всегда является молниеносно. Его слово — закон, и он заставляет выполнять свои распоряжения любой ценой. Всегда безупречно опрятный, бесконечно обворожительный, но ему нельзя доверять. Он всегда появляется неожиданно. Никогда не знаешь, в какой момент он вынырнет из тени, улыбающийся и остроумный, чтобы плеснуть масла в огонь, а иногда — чтобы затушить пожар. У него дар получать ответы на все свои вопросы, никто не может ему отказать. Рассказывают, что однажды Уокер заставил труп на прозекторском столе сесть и побеседовать с ним.
— Ты мне льстишь, — вставил Уокер.
— Как видишь, он ничего не отрицает. Уокер может призывать силы любого уровня, у него есть власть, но нет ответственности. А еще нет совести. Здесь, где слова Свет и Тьма имеют особый смысл, он умудряется всегда оставаться серым, как любой хороший государственный служащий.
— Это дело долга и ответственности, тебе такого просто не понять, Тейлор.
— Уокер не одобряет людей моего типа, — продолжал я, не обратив внимания на его замечание, — независимых агентов, которые считают, что сами могут решать свою судьбу и отвечать за свою душу. Он уверен, что мы мутим воду. Его нечасто можно увидеть в общественных местах. Он предпочитает оставаться в тени, чтобы не было заметно, кто именно дергает за веревочки. Он может использовать абсолютно каждого с его ведома или без, чтобы самому не пришлось пачкать руки. А если кто-то из его внештатных агентов погибает, что ж, всегда можно найти других. Для Уокера цель оправдывает средства, а цель его в том, чтобы Темная Сторона и ее обитатели не общались с другими мирами.
Уокер слегка поклонился, словно ожидая аплодисментов.
— Мне страшно нравится, как ты меня представляешь, Тейлор, ты делаешь это куда лучше меня самого.
— А еще поговаривают, что, если нужно скормить кого-нибудь волкам, он выбирает, кого именно — я уже не мог остановиться и говорил все быстрее, по мере того как во мне разгорался гнев. — Иногда им восхищаются, куда чаще его боятся, и почти каждый житель Темной Стороны хоть раз пытался его убить. По вечерам он идет домой, к своей семье, в обычный мир — и забывает о Темной Стороне до следующего утра. Мы для него — работа. Лично я думаю, что для Уокера это место не что иное, как огромное опасное скопище уродов, где водится много кусачих тварей. Он бы сбросил на всю Темную Сторону ядерную бомбу, если бы надеялся, что это сойдет ему с рук. Но, к сожалению, он не может так поступить — хозяева не позволяют. Им нужно место, где они могут развлекаться, предаваясь чудовищным удовольствиям, абсолютно недопустимым в обычном мире. Короче, Джоанна, это — Уокер, не доверяй ему.
— Как нелюбезно с твоей стороны, — буркнул Уокер.
Он взял стул и подсел к нашему столику между мной и Джоанной, элегантно закинул ногу на ногу и положил на стол руки со сплетенными пальцами. Разговоры вокруг возобновились, когда люди поняли, что он пришел не за ними.
Уокер подался вперед, я непроизвольно повторил это движение, чтобы послушать, что он скажет. Если он заинтересовался мной и моим расследованием, значит, все обстоит еще серьезнее, чем я думал.
— Уже некоторое время на улице Блейстон исчезают люди, — без предисловий начал Уокер. — Мы не сразу это поняли, потому что то были люди, которых никто не искал. Бездомные, попрошайки, пьяницы и наркоманы. Обычное уличное отребье. И даже когда стало ясно, что происходит, я не видел причины вмешиваться. Ведь никто не интересовался пропавшими. Во всяком случае, никто из тех, с кем следует считаться. Напротив, весь район стал куда спокойнее. Понятно, что человек, по собственной воле оказавшийся на улице Блейстон, больше не принадлежит обществу. Но недавно несколько довольно важных людей отправились на улицу Блейстон и не вернулись. Поэтому сверху пришло указание расследовать это дело.
