позабочусь, чтобы долг был выплачен полностью. Но мне ненавистна мысль, что для этого я должен пожертвовать своим наследством. Я бы не дал Бо ни пенни.
Раф сел в кресло, покрытое ситцевым чехлом, и опустил голову. Андриа не выдержала и, подойдя к нему, коснулась его волос.
— Жаль, что тебе приходится взваливать на себя эту дополнительную ношу. Я тебе очень сочувствую, Раф.
У него сжалось сердце. Он обвил руками бедра Андрии и прижался лицом к ее животу. Андрию захлестнула нежность. Она погладила Рафа по волосам и сразу вспомнила, как делала это раньше и какое удовольствие от этого получала.
Но их разделяли годы, заполненные тоской и болью.
— Я… — начала Андриа, пытаясь отодвинуться от него, но Раф только крепче сжал руки.
— Не надо, — прохрипел он. — Позволь мне просто посидеть так. Дай мне немного утешения, я очень в этом нуждаюсь.
Андриа сдалась и обняла его за плечи. Желание опалило ее огнем. Сердце затрепетало, на щеках выступил румянец.
— Я очень беспокоюсь за твоего отца. Это правда, Раф.
— Спасибо. — Он поднял голову, его глаза были влажны от слез. — Я так нуждаюсь в твоей поддержке, Андриа, — простонал он.
Она закрыла глаза, чтобы спрятаться от его пронзительного, мятущегося взгляда.
— Но это ничего не изменит между нами, и ты это знаешь.
— Твои прикосновения для меня точно сладкая песня.
Андриа вновь попыталась отстраниться, но Раф ее не отпустил. Он встал и поднял ее на руки, и она опять вспомнила его недюжинную силу. Это уж точно в нем не изменилось.
— Я хочу тебя, — отрывисто произнес он, опуская ее на пол.
— Это безумие, — прошептала Андриа, но уже не могла противиться своему желанию.
Он прижался к ее губам, невзирая на ее слабое сопротивление, и ее руки обвились вокруг его шеи. От него пахло лошадиным потом. Присущий только Рафу запах пьянил ее, и у Андрии подогнулись колени. Ее тело рвалось к нему. Раф это понял, и его ладони медленно прошлись по ее груди, бедрам и двинулись вниз.
Когда его рука оказалась у нее между ног, в самой сердцевине возбуждения, он застонал. Андриа выгнулась ему навстречу.
— О, Раф… — прошептала она в его губы.
Раф отнес ее на кровать, сорвал с нее халат и рубашку и приник губами к ее груди. Потом со стоном отстранился, быстро снял свою одежду и начал целовать ее тело.
Андриа уже едва сдерживала желание. Видя это, Раф лег на нее и раздвинул ее ноги. Нежно и бережно он вошел в нее.
— О Боже… Андриа…
В своем горе она уже забыла, как это было между ними раньше. Но тело ее все помнило. Раф идеально ей подходил. Он угадывал малейшее ее желание и отлично знал, как привести ее к вершинам блаженства. Она не могла насытиться его ласками. Андриа отдала ему всю себя, и он уверенно вел ее к пику наслаждения.
Наконец тело ее содрогнулось в экстазе, она закричала и обмякла в его руках. Теперь Раф мог позаботиться и о себе. После нескольких сильных рывков тело его выгнулось, он заскрежетал зубами и, обессиленный, опустился на нее.
Расслабленные, они жадно прильнули друг к другу. Андриа начала было ругать себя за несдержанность, за то, что уступила его домогательствам, но вскоре поняла, что все это бесполезно. Она была счастлива в его объятиях. И мечтала об этом долгих три года.
— О, Раф… — прошептала Андриа, когда он, приподнявшись, заглянул ей в лицо. В глазах у него зажегся дьявольский огонь, на губах играла грешная улыбка.
— Наконец-то в долине печали стало немного светлее, — произнес он, ухмыльнувшись. — Андриа, мучительница моя, ты самая нежная и самая сладкая из всех женщин. И самое несносное создание на свете.
— Мне нечего тебе сказать, — сонно проговорила она.
Раф положил ее голову на свое плечо, и она, устроившись поуютнее, начала погружаться в сон. Завтра она обо всем подумает. Завтра, но не сейчас.
Андриа проснулась, едва первые проблески зари осветили серое зимнее небо. Она блаженно потянулась, наслаждаясь теплом, исходящим от тела Рафа. Вчера она проявила слабость. Это было безумие. Но подобная необузданность была свойственна ей и раньше — ее тело всегда реагировало подобным образом на его ласки. И это несмотря на то, что он нанес ей такой жестокий удар в сердце.
Она закусила губу, не желая возвращаться к воспоминаниям. Ведь сейчас это был другой человек, разве не так? Раф стал более терпимым — не то что раньше, когда, чуть что, был готов закатить дикий скандал. Теперь он относился к ней уважительно и нежно. Да, он сильно изменился. Теперь это был заботливый, любящий мужчина.
Было бы замечательно, если бы он остался таким навсегда!
Раф пошевелился. Черты его больше не были суровы, даже во сне лицо его хранило память об их ласках. Не открывая глаз, он притянул Андрию к себе, и его рука начала сладостное путешествие по ее телу. Страстное желание вновь всколыхнулось в ней. Он творил чудеса, играя на ее чувственности как на музыкальном инструменте, доставляя удовольствие ей и себе…
Когда они снова проснулись, солнце уже стояло высоко над горизонтом.
— Андриа! — кричала леди Стоу, стуча кулаками в дверь. — Ты все еще спишь? Тебе нездоровится?
— Нет, нет… — Андриа села в постели. — Просто вчера я поздно уснула. Не волнуйтесь, Ребекка, я скоро спущусь к вам.
— Хорошо, а то я уже начала беспокоиться.
— Все в порядке. Завтракайте без меня.
Когда шаги леди Стоу стихли, Андриа села на кровати и спустила ноги на пол.
Раф поймал ее, прежде чем она успела встать, и крепко обнял.
— Спасибо тебе, — прошептал он. — Я так нуждался в твоем тепле.
Она не знала, что ему ответить. В сердце ее тревога уступила место любви.
— Андриа, ты можешь не волноваться, что меня увидят. Я сейчас исчезну. Еще раз благодарю тебя за прекрасную ночь.
Он ничего от нее не требовал, лишь молча наблюдал, как она надевает нижние юбки с кринолином, а поверх них скромное светло-синее платье из муслина с рисунком в виде мелких веточек.
Андриа собрала волосы в пучок и надела кружевной чепец.
Раф не мог отвести от нее глаз. Не выдержав его пристального взгляда, она выбежала из комнаты.
Раф сладко потянулся. Каждая клеточка его тела помнила об удовольствии, которое подарила ему Андриа. Эта ночь вселила в него надежду, что когда-нибудь он сможет снова назвать ее своей женой. Он встал с постели, тихо насвистывая какую-то мелодию, и потянулся к валяющейся на полу одежде. Когда он вытягивал из кучи свою смятую сорочку, в комнату кто-то постучал.
Он не успел даже шевельнуть пальцем, как дверь отворилась и на пороге появилась молоденькая служанка с ведерком угля. При виде голого мужчины глаза ее расширились от изумления. Она прижала испачканную сажей ладонь ко рту, но перед этим все-таки пронзительно завизжала.
Раф торопливо натянул рубашку, чтобы прикрыть наготу. Девушка покраснела до корней волос. Он подмигнул ей и приложил к губам палец, приказывая молчать. Но было слишком поздно.
Уитерспун, дворецкий, за которым следовали два лакея, вошел в комнату.
— Что здесь происходит? — грозно произнес он, вытаращив глаза.
— С добрым утром, Уитерспун, — ухмыльнулся Раф. — И не просто с добрым. Утро восхитительное! А на мой счет можете не беспокоиться. Я сейчас ухожу, вот только оденусь. — Он натянул бриджи, взял
