повседневного человеческого разума.
– Приветствую вас, сэр и Сестра! Рад встрече с вами обоими! Я Чак Адамсон, бог креационизма. Да будет благословенен он!
Я переместил тело Пола в более удобное положение и задумчиво рассматривал Чака.
– Креационизм имеет теперь своего собственного бога?
Новый бог улыбнулся слегка и занял более впечатляющую позу.
– Эй, если достаточно много людей будет верить во что–то… рано или поздно, это появится где- нибудь на Улице Богов. Хотя должен заметить, что если я увижу еще одну Церковь Элвиса материализующуюся из эфира, наряду с пылающим неоном и стереофоническими херувимами, меня может стошнить. Великий певец, конечно, но все же блудник и наркоман. Мы являемся гордой и старомодной, традиционной церковью, сэр, и здесь нет места для грешников, каким бы талантливым он ни был.
– Перейдем к делу, Чак, – сказал я, и что-то в моем голосе заставило его широкую улыбку слегка дрогнуть.
– Ну, сэр, мне кажется, что я в состоянии принести вам небольшую пользу. Я вижу, вы носите в руках останки дорогого покойного друга. Симпатичное маленькое создание, не так ли? Вы оплакиваете ее потерю, сэр. Я это ясно вижу, но я здесь, чтобы сказать вам, я могу воскресить ее из мертвых! Я могу воскресить ее, заставить ходить и говорить и восхвалять креационизм громким и убедительным голосом. Да, сэр! Все, что вам нужно сделать, в ответ... это засвидетельствовать. Скажите каждому встречному, кто сделал эту замечательную вещь, а затем отправьте их сюда, чтобы познать славу креационизма! О, да! Могу ли я услышать аллилуйя?
– Скорее всего, нет, – сказал я.
Чак подошел немного ближе, и доверительно понизил голос.
– Ну же, сэр, вы должны понимать, что каждой новой церкви требуется несколько хороших старомодных чудес, чтобы успешно начать? Вы просто распространите весть, и прихожане сбегутся, как на распродажу. И прежде чем вы успеете осознать, мое скромное учреждение выскочит на эту Улицу, чтобы занять самые лучшие места. Хвала креационизму!
– Ты можешь вернуть моего друга к жизни? – спросил я, уставившись на него неприветливым взглядом. – Ты можешь восстановить тело Пола и вернуть его душу в мир живых?
– Эх, – сказал Чак. – Восстановить тело, да. Душа... другое дело. Так сказать, чуть выше моих возможностей.
– Ну и что ты предлагаешь, – сказал я, – превратить Пола в зомби и позволить ему, пошатываясь ходить, выкрикивая: «Мозги! Мозги!», в то время как он медленно, но неизбежно разлагается?
– Ну, не совсем так... Слушайте, я же новичок, – сказал Чак, почти отчаянно. – Мы все должны начинать с чего–то!
– Ты даже не знаешь, кто я, не так ли? – спросил я. – Меня зовут Джон Тейлор.
– О боже!
– Немного поздновато, чтобы призывать его, Чак. Ты бог креационизма... Это означает, что ты не веришь в эволюцию, не так ли?
– Да, но...
– Твоя вера начиналась как креационизм, но теперь стала теорией разумного замысла, верно?
– Да, но...
– Таким образом, ваш аргумент эволюционировал, и, стало быть, опроверг ваш собственный аргумент.
– О, черт! – воскликнул Чак, исчезая в облаке логики.
– Неплохо, – сказала сестра Жозефина. – Я бы просто засунула святую ручную гранату в его задницу и выдернула чеку. Еретики! Хуже, чем блохи на собаке. Его церковь тоже исчезла, и должна сказать, что нахожу груду щебня, которая заменила ее более эстетически приятной.
– Он вернется, – сказал я. – Или что-то вроде него. Если достаточно людей верит во что–то...
– Если миллион людей верят в дурацкие вещи, это по-прежнему дурацкие вещи, – решительно сказала сестра Жозефина. – Я уже действительно устала объяснять, что притча это просто притча.
Мы пошли дальше, вдоль по Улице Богов. Мимо церквей Теслы, Кроули и Клэптона, и какого-то странного серебристого строения, которое было построено в честь непонятной веры, зародившейся в небольшом городке Розвелла. Большеглазые, серые монстры кружились у входной двери, наблюдая за проходящими мимо людьми. Только эта церковь не пыталась привлечь прихожан; они просто похищали их прямо с Улицы. К счастью, они в основном выбирали туристов, так что остальным было плевать. Туристов всегда более чем достаточно на Улице Богов.
В данный момент большая их толпа собралась вокруг старомодного Пророка в грязных тряпках, с еще более грязной кожей, который развлекал толпу с должным профессионализмом.
– Деньги – источник всего зла! – вопил он, его темные глаза яростно сияли и смотрели требовательно. – Богатство отягчает душу! Так спасите себя от этого соблазна, отдайте все мне! Я силен; я способен вынести это! В общем, передавайте мне сюда все ваши кошельки, а то я поколочу ваши головы и плечи этим мертвым барсуком, который так удачно у меня с собой.
Туристы засуетились, отдавая все свои ценности Пророку, смеясь и болтая. Я взглянул на сестру Жозефину.
– Местный обыватель, – сказала она. – Он придает Улице колорита. Туристы обожают его. Они занимают очередь, чтобы их обобрали, а потом фотографируются с ним.
– Это место катится к чертям, – сказал я.
Это заняло время, но в итоге мы пришли к зданию Сестер Армии Спасения, небольшой скромной церквушке в недорогой части Улицы. Без неона, вывесок, просто здание со стеклянными окнами. Входная дверь охранялась парой очень крупных монахинь без очевидного оружия. Они напряглись, когда я подошел, но сестра Жозефина успокоила их несколькими тихими словами. Они обе печально посмотрели на тело Пола у меня на руках, когда я последовал за сестрой Жозефиной в церковь, и я слышал, как они забормотали молитвы за душу усопшего, прежде чем дверь плотно закрылась у меня за спиной. Еще несколько монахинь вышли вперед, и я скрепя сердце передал Пола под их опеку. Они унесли его в ярко освещенный интерьер церкви, тихо напевая гимн для покойного.
– Они присмотрят за ним, – сказала сестра Жозефина. – Полу нравилось быть среди нас, хотя он никогда и не был верующим. Он может находиться в нашей часовне отдыха, пока его семья решает, что приготовить на поминки.
– Милая у вас церквушка, – сказал я. Мне нужно было на что-то отвлечься. Юмор мог отчасти помочь. Я не знаю, почему смерть Пола так сильно тронула меня. Может быть, потому что он был единственным истинно невиновным в этом деле. – Мне нравится то, что вы сделали с этим местом. Свечи и свежие цветы и благовония. Я ожидал нечто с колючей проволокой и орудийными окопами.
– Это церковь, – строго сказала сестра Жозефина. – Хотя она функционирует скорее как женский монастырь, или место затворничества. Мы поклоняемся здесь, но наше истинное место в мире, сокрушая злодеев. Мы верим в помощь другим и делаем это хорошо. Мы возвращаемся сюда только чтобы отдохнуть и подкрепить нашу веру. Наше устойчивое убеждение поддерживает наше присутствие на Улице Богов, но мы прикладываем все усилия, чтобы привлечь новых прихожан. Мы здесь ради людей, которые нуждаются в нас.
– Вроде Мелиссы?
– Да. Вроде Мелиссы Гриффин.
– И Пола?
– Пол никогда не проявлял никакого интереса к нашей религии, и нашему делу. Не думаю, что он вообще во что-то верил, кроме Мелиссы. Но он был счастливой душой, яркой и красочной райской птицей в нашем сером и уединенном мире монастыря. Ему были всегда здесь рады, как Полу или Полли, и мне нравится думать, что он нашел покой в ??этих стенах. Было не так много мест, где его принимали таким, как он был, а не только в качестве внука Гриффина. Мы очистим и переоденем его тело, и отправим обратно в домой, как Пола, без следа Полли на нем. Она была его тайной. И миру не нужно этого знать.
– Я заберу его домой, когда он будет готов, – сказал я.
