знаете.
– Наверное, – не очень уверенно подтвердила женщина.
– Я вас спросить хотел… Вы только не пугайтесь… Хорошо?
– Хорошо, – тут же испугалась женщина.
– Вы никогда не замечали, чтобы ваш сын задумывался о самоубийстве?
– Очень часто! – с необъяснимой беспечностью махнула женщина рукой.
Даже успокоилась, кажется. Мол, я-то думала, что там о чем-то серьезном, а тут всего лишь самоубийство. Фи!
– Часто? – переспросил обескураженный Китайгородцев.
– Да порой на дню три раза, – с прежней беспечностью сообщила женщина. – Как что не по его – грозится с жизнью поквитаться. Стращает так, – пояснила с сарказмом.
Да, если в день по три раза – какое уж тут серьезное отношение. Привыкла уже. И Китайгородцев привыкнет. Так следовало понимать.
– Такой возраст, – сказала женщина. – Ветер в голове. У них это модно.
– У кого – у них?
– У придурков этих малолетних. Таких, как мой. Обсуждают на полном серьезе. И в Интернете…
– Так вы знаете? – вырвалось у Китайгородцева.
– О чем?
– О том, что в Интернете есть сайт для самоубийц.
– Ну конечно, – равнодушно ответила женщина, словно они приступили к обсуждению вопросов, совсем уж скучных. – Я же говорю – придурки. Перебесятся.
– А если это серьезно?
– Что серьезно? – с неприкрытой насмешливостью осведомилась женщина. – Петька руки на себя наложит? Да никогда в жизни!
– Почему?
– Потому что это не… Как они там говорят… Это не клево…
– Это не круто.
– Да, это не круто. И еще не прикольно. Вот если бы это круто было, повеситься, к примеру, или застрелиться, они бы пачками уходили в мир иной. А так – спасибочки, так мы не хотим. Это выпендреж такой. Друг перед другом. Вас он зачем с собой притащил? Вы его серьезно – охраняете? – все с той же насмешливостью говорила женщина. – Это он во дворе всем показать хотел, каким он стал крутым. А закончится лето, вернется он в хрущобу нашу, и вся крутизна испарится. Тогда он, может, снова самоубийством начнет меня стращать. А сейчас – нет. Сейчас выпендриваться будет перед сверстниками, сейчас ему есть чем заняться.
Спокойна она была за сына, никаких сомнений.
Хамза навел справки. На рынке, который теперь контролировал Проскуров и где когда-то работал невесть куда запропастившийся Гена Шаров, перестали выходить на работу два охранника – в то же самое время, когда исчез Шаров. И эти двое с Шаровым были связаны. Прежде, когда работали вместе, они считались друзьями. Это обстоятельство Хамзу насторожило.
По поручению Хамзы проверили адреса, по которым проживали эти двое. Там они, как оказалось, в последнее время не появлялись.
– Я бы обыскал квартиру Шарова, – сказал Китайгородцев, когда узнал об открывшихся обстоятельствах.
– Обыск? – задумчиво глянул на него Хамза. – В принципе возможно. Милиция возбуждает уголовное дело против Шарова. В рамках этого дела выписывается ордер на обыск. И если они там что-то найдут, я об этом узнаю.
– Нам милиция не нужна, Роман Александрович. Они искать будут не то и не там. Они запросто пропустят то, что важно. Нам самим туда надо идти. Вскрыть квартиру и прошерстить все досконально.
Хамза не возражал.
В квартиру к Шарову Китайгородцев взял Баранова – тот когда-то служил в органах и специализировался по замкам, все домушники и медвежатники проходили через него.
Замков было два. Оба стандартные, и оба открылись без проблем.
Однокомнатная квартира с балконом.
Прежде чем приступить к осмотру, Китайгородцев выглянул в окно. Напротив не оказалось близко стоящих зданий – никто не мог увидеть их даже случайно.
– Твои – кухня и ванная, – сказал Китайгородцев Баранову. – Я проверю комнату.
В комнату вошел Баранов. В руке держал коробку из-под пряников. Молча протянул ее Китайгородцеву. Китайгородцев повертел коробку в руках, потом прошел к телевизору, который по- прежнему стоял без задней крышки. В телевизоре коробка встала точно в свободный от пыли прямоугольник. Оставалось понять, почему на эту вещицу обратил внимание Баранов. Китайгородцев открыл коробку. Внутри она была пуста. Но был запах. Китайгородцев принюхался и поднял глаза на товарища.
– Это было на кухне, – сказал Баранов, кивнув на коробку. – На столе. И там же, на столе, лежало вот это…
Тряпка. В пятнах. И запах от тряпки тот же самый.
– Оружейная смазка, – уверенно сказал Китайгородцев. – Он здесь оружие хранил. Скорее всего пистолет.
Все шесть номеров принадлежали автомобилям из гаража Проскурова. Шесть автомобилей насчитывалось в гараже – шесть номеров. Два зачеркнуты. Что это значило – непонятно. Вычеркнутыми оказались «Хаммер» и «Дуранго».
– Может быть, на этих машинах не ездит сам Проскуров? – неуверенно высказал предположение Хамза.
– Он ездит, – покачал головой Китайгородцев. – Я видел.
По предложению Китайгородцева список автомобилей показали Проскурову в надежде, что тот сумеет определить, по какой причине два автомобиля из списка вычеркнули. Проскуров объяснения не нашел. Тогда список предъявили Алексею Алексеевичу, но не стали посвящать его в подробности происходящего, а сформулировали вопрос в общей форме:
