После разговора с Проскуровым Хамза уехал в Москву. Будет встречаться со своими людьми в органах и готовить обыск, понял Китайгородцев.
У Пети Проскурова забрали мобильный телефон, и рядом с ним все время был Баранов – хотели иметь стопроцентную уверенность в том, что мальчишка не свяжется с матерью и не сообщит ей о том, в какой переплет он попал. Ну и от Проскурова его надо было оберегать, конечно.
В воздухе будто было разлито напряжение. Казалось, еще чуть-чуть и заискрит.
Петя Проскуров совсем сник. Наверное, ожидал скорой расправы. Китайгородцев даже счел необходимым с ним поговорить. О вещах отвлеченных, никак не связанных с событиями этого дня. Просто чтобы парень успокоился. Не думал, что вокруг одни враги и все его ненавидят.
К удивлению Китайгородцева, еще одним защитником Пети стала Виктория. Китайгородцев оказался невольным свидетелем разговора Виктории и Проскурова.
– Сережа, в таких случаях дети виноваты меньше всего, – сказала Виктория. – А Петя – он еще ребенок.
– Этот ребенок едва не стал убийцей!
– На нем вина, никто не спорит. Но на нас на всех вины гораздо больше.
– Щас! – зло сказал Проскуров.
– Мы все своими делами были заняты. И никто не подумал, как ему тяжело. Никто с ним не поговорил. Его бросили и про него забыли. Для него это шок. Он не знал, как с этим справиться.
– Я ему создал условия!
– Никаких таких условий ты не создал!
– Ты что такое говоришь? – нахмурился Проскуров.
– Сережа, он не с Луны к нам прилетел, этот Петя. Он твой сын, и ты его воспитывал. Ты жил рядом с ним, ты должен был вырастить нормального мальчишку, а у тебя… именно у тебя!.. вырос вурдалак…
– Ты что говоришь?! – взорвался Проскуров. – Ты отдаешь себе отчет? Зачем ты это делаешь?
– Я боюсь, как бы такое не повторилось с Алешей, – ответила Виктория и заплакала. – Понимаешь, мы рожаем нормальных детей. Рост, вес – полный порядок! А вот какие будут у него мозги, какие мысли в голове – тут нужен труд! Чтобы урод не вырос!
– Тьфу ты! – сказал в сердцах Проскуров.
Злился. Но зацепило его, это было видно.
Вечером Китайгородцеву позвонил Хамза.
– Приезжай в Отрадное, – сказал он.
Китайгородцев помчался в Москву.
С Хамзой он встретился у станции метро.
– Обыск там уже идет, – сообщил Хамза. – Но женщины нет.
– А где она? – насторожился Китайгородцев.
– Соседи говорят, что днем ушла. Торопилась.
– Черт! Неужели почувствовала что-то?
– Все может быть, – мрачно подтвердил Хамза. – Ждать ее не стали. Квартиру вскрыли в присутствии понятых.
– Нам бы посмотреть, – подсказал Китайгородцев.
– Мы позже зайдем, когда там все закончится. Посторонние при обыске – лишний повод результаты обыска потом опротестовать. Так что все гладко должно пройти, без всяких осложнений.
Они подъехали к дому, в котором жила Проскурова, но оставались в машине. Сидеть пришлось долго, до самой ночи. Женщина так и не появилась.
Около полуночи из подъезда вышел незнакомый Китайгородцеву человек в штатском, коротко переговорил с Хамзой, после чего Хамза сделал знак Китайгородцеву: можно идти.
Пока шли к подъезду, Хамза успел сказать Китайгородцеву:
– Ничего они не нашли. Кроме Петиного яда, разумеется.
В квартире было людно. Мужчины в форме и в штатском. Некоторые здоровались с Хамзой.
Кругом царил беспорядок. Перевернули квартиру вверх дном. Китайгородцев прошелся по комнатам, внимательно все разглядывая, но ни к чему не прикасаясь. Из всего, что он увидел здесь, его внимание привлек только паспорт.
– Можно взглянуть? – спросил он у оперативников.
– Да на здоровье! – отмахнулись от него.
Раскрыл паспорт. Да, это жены Проскурова документ.
– Извините, у меня вопрос, – сказал Китайгородцев. – Когда квартиру вскрывали – дверь на сколько замков была закрыта?
– На один, – ответили ему.
А всего замков три, Китайгородцев это помнил.
Женщина ушла из дома, дверь заперев только на один замок. И паспорт свой оставила. В Москве без документов давно уже редко кто ходит. Так что она уходила на минутку и недалеко. А пропала надолго. Пропала – ключевое слово.
– У меня уже почти нет сомнений в том, что с ядом – это все-таки она, – сказал Хамзе Китайгородцев. – Но вот это ее паническое бегство… Я не понимаю. Как она могла узнать о том, что Петя попался?
У Хамзы версий не было.
Китайгородцев поднял голову и встретился взглядом с женой Проскурова. Она смотрела на него с фотографии на стене. И там, на фотографии, женщина не выглядела ни брошенной, ни несчастной. Смеялась и смотрела в объектив вполне счастливым взглядом.
– У нее есть ухажер, – вспомнил Китайгородцев.
– Ты его знаешь? – спросил Хамза.
– Нет. Но мне мальчишка говорил. Может, через ухажера того ее искать?
– Для начала ухажера надо бы найти, – подсказал один из оперативников.
– Какие-то следы должны остаться. Номер телефона в записной книжке. Или даже вместе они сфотографировались, – кивнул Китайгородцев на фотоальбомы.
И сам принялся перелистывать страницы альбомов.
Если на фотографиях обнаруживались какие-то мужчины, Китайгородцев такие снимки откладывал в сторону. Он обратил внимание на то, что фотографий самого Проскурова здесь не было. Судя по обрезанным неровно фотокарточкам, его жена с помощью ножниц запоздало пыталась подправить кое-что в своей незадавшейся семейной жизни.
В третьем или четвертом по счету альбоме, в самом его конце, где бессистемно хранились снимки неудавшиеся, он наткнулся на фотографию проскуровской жены: неведомый фотограф, делая снимок, ошибся, когда наводил объектив, и в фокусе оказалась не женщина, а пейзаж за ее спиной. Детали пейзажа просматривались четко, а изображение проскуровской жены получилось размытым, но все равно по ее прическе, по улыбке и по платью можно было понять, что это она. Китайгородцев этот бракованный снимок приложил к фотографии в рамочке, висящей на стене. Это были кадры одной и той же съемки. В один день все делалось. С разницей, возможно, в несколько секунд.
– Я знаю это место, – ткнул пальцем в бракованный снимок Китайгородцев. – Вот это место за ее спиной – гаишная площадка. Мы туда с Петей Проскуровым наведывались и письма забирали. Это недалеко отсюда.
Недалеко. И Проскурова ушла недалеко. Без документов. И дверь заперла на один замок из трех.
– Похоже, что это жилой дом напротив той площадки. На балконе фотографировались. Там ухажер ее живет, – сказал Китайгородцев. – И там ее надо искать.
Уже наступила ночь, но до утра поиски откладывать не стали. Возле дома, в котором, как предполагалось, находилась искомая квартира, оперативники наткнулись на засидевшуюся допоздна веселую компанию тинейджеров. Показали им фотографию проскуровской жены. Ее узнали. Ее здесь видели. Указали нужный подъезд. Правда, с квартирой так легко не получилось. Даже этаж не могли назвать точно. Пришлось искать. Первые несколько этажей из поисков исключили сразу – слишком низко и гаишная площадка оттуда не видна. По остальным прошлись, для начала выбрав наугад по одной квартире на каждом этаже. Извинялись перед жильцами за то, что тревожат в столь поздний час, и показывали
