почти дошел до ручки.
Оглоедов открыл свой чемоданчик и выставил на стол непочатую поллитровку.
– Ах ты, господи! – прижал руки к груди Бузукин.
Всякий он сервис видел, но чтоб вот так вот – это впервые.
– Любая работа должна начинаться с хорошего перекура! – веско провозгласил Оглоедов. – Ты как?
– Поддерживаю! – тотчас же признал его правоту Бузукин.
– Стаканы есть?
– А как же!
– Закуска?
– В наличии!
– Красота! – оценил Оглоедов.
Не таким уж он страшным мужиком оказался. Даже вроде бы наоборот, если присмотреться.
– А там и к работе приступим, – посулил Оглоедов.
– Как же тебя угораздило? – совсем по-свойски поинтересовался Бузукин, градус настроения которого уже рвался в заоблачную высь.
– Ты о чем?
– Ну, по работе, в смысле. Чтоб тараканов, значит, морить – это случайно ты так попал, да?
– На нашей работе случайные люди не задерживаются, – сообщил Оглоедов. – У нас только по призванию.
– Неужто?
– А ты как думал?
Оглоедов разлил водку по пыльным стаканам. Водочная бутылка пряталась в его огромной ладони, так что ее и не видно было.
Бузукин был готов выпить и без всякого тоста, так он исстрадался за последние два дня, но у Оглоедова тост был припасен.
– Ну, в общем! – объявил Оглоедов, поднимая стакан.
И замолчал. Значит, это тост и был.
– Согласен! – благодарно сказал Бузукин и выпил.
– Только бы он его не споил! – вздохнула Светлана.
Мы с ней сидели в фургоне, припаркованном во дворе бузукинского дома, и на мониторах наблюдали за происходящим в стенах квартиры. Миниатюрных камер мы понатыкали по всей бузукинской квартире еще накануне.
– Вот я и говорю – призвание, – произнес Оглоедов, закусывая краюхой черствого хлеба. – Без призвания на нашей работе делать нечего. Чтобы этих тараканов эффективно уничтожать, их надо ненавидеть.
Он ударил кулаком по столу. Жалобно звякнули стаканы.
– Да, – уважительно подтвердил Бузукин. – Без этого, как я думаю, нельзя.
– «Нельзя»! – саркастически сказал Оглоедов. – Без ненависти вообще ничего не получится. Вот я только увижу таракана… У-у-у! Гром и молния! Всемирный катаклизм! Последний день Помпеи! Все сровняю с землей!
– Надо же! – пробормотал Бузукин, не ожидавший от своего собеседника такой экспрессии.
– Он же, тварь такая, думает, что умней меня! – процедил Оглоедов сквозь зубы. – Прячется, блин, и вообще – убегает! А от меня не убежишь!
Он хлопнул ладонью по столу, но попал по колбасному колечку, которое под тяжестью оглоедовской длани расплющилось до совершенно плоского состояния, так что стало похожим на рисунок на нечистой клеенке.
– Я его, гада, нюхом чую! Вот поверишь? Он мне хоть в карман залезь, а я его и там вычислю! И чтоб это чертово семя – под корень! Чтоб после меня было как после Мамаева побоища – одни трупы!
– Да, – поддакнул Бузукин. – Это правильный подход. Уважаю.
А сам косил взглядом на бутылку.
– Ну что, по второй? – сказал догадливый Оглоедов.
– Угу. А то несерьезно как-то.
Выпили еще. У Бузукина непрерывно улучшалось настроение. Ему даже подумалось, что неплохо это жена придумала – с тараканами-то. Вишь как оно повернулось. И тараканов изведут, и со всем остальным полный ажур.
– А у тебя ничего работа, – оценил он. – Я бы так тоже смог.
– Ты? – дохнул на собеседника сивушным духом Оглоедов. – Не-е, кишка у тебя тонка! – И скрипнул зубами. – Он вроде и маленький, а живучий, падла! Будь моя воля, я бы для такой работы огнеметы выдавал. Зашел в квартиру, полыхнул огнем – и все дела.
– А квартира? – подал голос Бузукин.
– Э-эх! – в сердцах сказал Оглоедов. – Мягкая у тебя душа! Податливая! Говорил же я тебе – не каждый сможет!
И осерчал так, что налил себе полный стакан водки, да и махнул его шутя, так что только слезы из глаз брызнули. Обойденный третьим тостом, Бузукин только теперь понял, насколько сложные у его собутыльника отношения с тараканьим племенем. Доказательство собственной догадке он получил практически сразу же.
– С ними по-доброму нельзя, – хриплым голосом сказал Оглоедов. – Они хорошего не понимают. Их можно только так – под корень! Давай показывай свою ярангу! Где тут они у тебя прячутся?
Бузукин заглянул ему в глаза, и смутные подозрения наполнили его душу. Ему почему-то вдруг подумалось, что добром эта история не закончится.
– Э-э, – пробормотал он неуверенно. – Торопиться тоже не следует…
– А?! – грозно глянул Оглоедов.
– Я говорю, что, может, не сегодня… – смалодушничал Бузукин, цепенея под тем страшным взглядом.
– Так ты с ними заодно? – Оглоедов сгреб собеседника за шиворот, и Бузукин вдруг подумал, как хрупка и коротка, если разобраться, человеческая жизнь. – Укрываешь, да?
– Нет! – поспешно ответил Бузукин, поняв, что он умрет прямо здесь и сейчас, если не выдаст пароли и явки. – Пойдемте, я вам все покажу!
– Да-да! – нехорошим огнем загорелся оглоедовский глаз. – Пора бы уже и начать!
Он раздувал ноздри и рвался в бой. Бузукин окончательно расстроился. Он даже подумал, что совершенно напрасно оказался сегодня дома. Лучше бы его тут не было. Ну, в вытрезвитель его, к примеру, забрали бы. А он вот дома оказался. С глазу на глаз с Оглоедовым этим. И что за фамилия такая, прости господи!
– Они тут где хошь, – сообщил диспозицию Бузукин. – Любой шкафчик открываешь, а они оттуда прямо сыплются. Да вот хоть даже здесь, к примеру.
Он открыл дверцу шкафчика.
– Есть, едрррена вошь! – прорычал Оглоедов.
Бузукин еще хотел спросить у него, чем травить будут и не вреден ли сей препарат для человеческого организма, да не успел. Оглоедов своими огромными ручищами легко сорвал шкафчик со стены и швырнул его на пол, после чего принялся крушить ногами, обутыми в тяжеленные ботинки пятидесятого размера. За пару минут шкафчик вместе со всем своим содержимым превратился в груду мусора. Прямо на глазах у потрясенного Бузукина.
– Вот так с ними надо! – сказал Оглоедов, тяжело дыша. – Огнем и мечом! До последней капли крови! Ни секунды покоя врагу! Давай показывай еще!
Бузукин обмер и потерял дар речи. Мебель вся в квартире была, конечно, старая, а все равно жалко.
– А здесь? – осведомился Оглоедов, заглядывая внутрь кухонного стола.
– Там нет! – пискнул Бузукин.
