– Так-так-так! – засуетился Ноздряков.
Он покосился на «змея», который чуть в стороне перебирал с невозмутимым видом бумажки.
– Значит, тут все дело в том, что нужно ее биополе развернуть, – быстро-быстро зашептала Альбина. – Перпендикулярно его поставить!
– А как? – спросил готовый поверить во что угодно Ноздряков.
– Дело ведь в нашей психике! В мозгах! Понимаете?
– Естественно! – поддакнул стремительно приближающийся к подготовленной для него ловушке Ноздряков.
– Так вот надо сделать так, чтобы было перпендикулярно относительно мозга! Чтобы лучи не пересекали, а как бы шли вдоль! Понимаете?
– Да! То есть нет! То есть отчасти!
– Ну вот так вот! Вот так надо сделать!
Альбина схватила себя за уши и потянула их так, чтобы они торчали перпендикулярно голове. И еще она высунула язык – чтобы тоже, значит, перпендикулярно.
Я услышал, как рядом со мной засмеялся наш оператор, и погрозил ему кулаком.
Ноздряков оторопело глядел на Альбину. И сомневался.
– Ну что же вы! – сделала страшные глаза Альбина.
– Пошли вы к черту! – пробормотал совершенно деморализованный Ноздряков.
– Вы что-то сказали? – оторвался от бумаг «змей».
Под его взглядом несчастному Ноздрякову захотелось умереть. Тут же, на месте. И вдруг он понял, что если уж он даже умереть готов, то все остальное – это тьфу, растереть и забыть! И едва только «змей» снова отвлекся, Ноздряков схватил себя за уши и высунул язык. Мы сейчас его снимали, а надо было бы снимать его подчиненных. Видели ли вы когда-нибудь выражение лиц подчиненных, на глазах у которых только что окончательно сбрендил горячо нелюбимый ими шеф?
Мой оператор беззвучно засмеялся.
– Что же вы мне голову морочите? – недовольным голосом произнес «змей». – Нас фирма «Орфо Лимитед» интересует, а у вас вовсе даже наоборот – ООО «Финансовые ресурсы». Не к вам мы шли. Ошибочка вышла. У вас этаж какой?
– Ч-ч-четвертый, – пробормотал вконец растерявшийся Ноздряков.
– Ну вот! Ну правильно! А нам ведь пятый этаж нужен!
«Змей» поднялся и пошел к двери. Так уходят прочь несчастья.
– Хе-хе-хе! – несмело заблеял Ноздряков.
Глуповатый смешок, да еще он уши руками по-прежнему оттягивал. Вы когда-нибудь видели в таком состоянии человека с двумя высшими образованиями, руководителя департамента, отца немаленького уже ребенка? Если нет, включите телевизор, когда будет идти наша программа. Мы непременно покажем этот сюжет.
Я уже было хотел скомандовать: «Заканчиваем съемку!» – как вдруг там, в комнате, где все и происходило, не выдержала Альбина. Она не засмеялась даже, а расхохоталась. Сложилась пополам. А как иначе можно было реагировать на столь нелепый вид дорогого шефа?
Ноздряков отпустил наконец свои пунцовые уши. Обвел взглядом присутствующих. И вдруг засмеялся тоже. Нормальный мужик, оказывается!
– Все! – сказал я. – Конец съемке!
Мне позвонил Мартынов.
– Женька! Привет!
У вас бывает так – чтоб голос будто откуда-то из прошлой жизни? Давным-давно что-то было, уже и забылось вроде, и вдруг – телефонный звонок, голос в трубке, и ты думаешь про себя: е-мое, как же ты про этого человека мог забыть, как же мог не позвонить ему, ну на Новый год хотя бы, ведь он же… ведь вы же… ведь с ним же…
– Здравствуйте! – сказал я. – Я чувствую себя полной скотиной!
– Почему? – искренне удивился Мартынов.
– Не звонил вам. Будто вовсе забыл о вашем существовании.
– Это неправда – что забыл, – сказал Мартынов. – Ведь так? Просто дел у тебя невпроворот. Программа за программой выходит, я тут по телевизору наблюдаю. Смеюсь, слушай! Это еще у меня не всегда выпадает свободное время, чтоб твою программу посмотреть, а мои домочадцы – те у-у-у!.. Ты как насчет того, чтобы встретиться? Мы ведь не виделись с тобой… сколько?
– Вечность!
– Правильно! – подтвердил Мартынов. – Значит, сегодня?
– Конечно.
Я почему-то чувствовал себя виноватым и потому не стал упрямиться, хотя как раз на сегодняшний вечер у меня была запланирована целая куча дел.
– Где мы встретимся? – спросил я. – Тут один новый ресторан открылся…
– Я согласен, – тотчас же отозвался Мартынов. – Только ты за мной заезжай.
– В прокуратуру?
– Да. Я тебе пропуск выпишу…
– Зачем же пропуск? – сказал я беззаботно. – Я из машины вам позвоню, вы выйдете, и поедем.
– Я пропуск тебе выпишу, Жень, – повторил Мартынов. – И ты ко мне зайдешь.
И только тут до меня дошло, что ни в какой ресторан мы с ним сегодня не поедем и Мартынов мне позвонил не потому, что по мне соскучился, – не может тратить время на посиделки в ресторане такой человек, как Мартынов, уж я-то его знал, да только вот подзабыл немного.
– Что-то случилось? – спросил я, приглушив в голосе былую веселость.
– Ты приезжай к пяти, – сказал мне на это Мартынов.
Значит, не по телефону. Только при личной встрече.
Есть такая банальная до неприличия фраза: «Он нисколько не изменился за то время, что мы с ним не виделись». Так вот Мартынов нисколько не изменился за то время, что мы с ним не виделись. Ежик седых волос. Внимательный взгляд. И непроходящая усталость в том взгляде. В прокуратуре Мартынов дослужился до больших звезд, а служба его при этом, похоже, легче и спокойнее не стала.
– Привет, телезвезда ты наша! – Он обнял меня и подтолкнул к столу. – Чай будешь?
Какой там чай! Я замотал головой. Он обнаружил мое состояние и засмеялся.
– Женька, ты словно в кабинет к стоматологу пришел!
– Как будто это самое страшное место на земле! – буркнул я.
– Как жизнь вообще?
– Работаем.
– Здоровье?
– Не жалуемся.
– Творческие планы?
– Разрабатываем.
– Коллектив?
– Сплачиваем.
– Проблем в коллективе нет?
Я понял, что мы находимся где-то на подступах к главному. Что-то такое рядом, ради чего меня Мартынов к себе и пригласил.
– Проблем нет, – сказал я. – А что такое?
– Все спокойно, да?
– Более чем.
– И никто из твоих сотрудников лично для тебя проблем не создает?
Мартынова я знаю давным-давно. Он меня вытаскивал из таких передряг, когда казалось, что ничто помочь мне уже не в силах. Вытаскивал не по службе, а по дружбе, просто от хорошего ко мне отношения. И если он мне сейчас задавал такие вопросы, это означало, что у меня возникли какие-то проблемы. Или не у