лишенной даже намека на какие-то бытовые заботы и неурядицы.
Я поведал ему о коварстве малолетних жуликов.
– Подонки! – коротко оценил мой собеседник. – Но мы вас в беде не оставим! Сережа!
– Я! – по-военному четко отозвался один из телохранителей.
– Две минуты – и чтобы колесо было заменено!
– Есть!
– Не надо, я сам, – попытался было я отбояриться, но Сережа уже перехватил у меня ключ от машины и помчался выполнять приказание своего босса.
Сам босс, посмеиваясь, дружески похлопал меня по плечу.
– А за вами еще должок – автограф, – напомнил он.
Мой собеседник потребовал у своего телохранителя блокнот и ручку.
– Вот! – сказал он, волнуясь и смешно суетясь. – Распишитесь, пожалуйста, вот здесь и здесь! И еще вот здесь!
Он запасался моими автографами впрок, как рачительный хозяин перед долгой зимой запасается дровами, сеном для своей буренки и квашеной капустой.
– Ох! – вздыхал он. – И все равно ведь не поверят! А может, нам с вами сфотографироваться?
Сфотографироваться с ним мы не успели, потому что пришел его телохранитель – тот самый, которому было поручено поменять колесо.
– Ничего не получится! – сообщил он с таким виноватым видом, будто за невыполнение приказа босса его сейчас как минимум должны были закатать в асфальт. – Оно у вас не накачано!
– Сергей! – укоряюще произнес босс.
– А что я могу сделать, Пал Григорьич? – совсем расстроился телохранитель. – Я бы и накачал, да оно тоже, кажется, пробито. Там вот такая дырка! – Он показал пальцами размер.
– М-да! – пробормотал Пал Григорьич. – И что же теперь делать?
Но человека, привыкшего по сто раз на дню решать сложнейшие проблемы, от правильного и грамотного преодоления которых зависит судьба его бизнеса, его собственная судьба и даже его жизнь – такого человека сложно поставить в тупик.
– Значит, так! – рубанул ладонью воздух Пал Григорьич, отчего сразу же стал похож на командующего кавалерийским корпусом товарища Котовского. – Вы спешите?
– Спешу, – подтвердил я.
– Значит, так! – снова рубанул ладонью воздух новоявленный Котовский. – На своей машине вы ехать не можете! Поедем на моей! Доставлю в лучшем виде по любому указанному вами адресу! В кратчайшие сроки!
– Да я лучше на такси! – попытался увильнуть я.
– Упаси боже! Чтоб я позволил вам ехать на такси? Чтоб я вам не помог? Да если я вас тут брошу, как последний подлец, пусть меня разорят, как распоследнего олигарха! Пусть меня налоговая каждый день проверяет! Пусть меня рэкет трясет, как будто на дворе какой-нибудь девяностый год, честное слово!
Он перечислял все знакомые ему бизнесменовские страшилки-пугалки и при этом бешено вращал глазами. Я понял, что поехать на такси он не позволит мне ни под каким соусом. Уже получил целую коллекцию моих автографов и теперь хочет непременно меня отблагодарить.
– Хорошо, – сдался я. – Мне тут недалеко, собственно.
– Вот и ладненько! – обрадовался мой благодетель. – Сюда, пожалуйста!
Его телохранитель нырнул в салон первым, потом я, а следом за мной на заднее сиденье забрался и второй телохранитель. Пал Григорьич торопливо захлопнул за ним дверцу. И тут же на моих запястьях защелкнулись наручники. Я и пикнуть не успел.
– Сиди тихо! – посоветовал мне тот парень, что сидел справа от меня. – А не то разберу на запчасти к едреной фене!
В подавляющем большинстве случаев человек попадает в нехорошую ситуацию только потому, что он не допускает и мысли о том, что с ним что-то может случиться. То есть он не готовится к худшему заранее и из всех возможных вариантов дальнейшего развития событий легкомысленно ориентируется на более или менее для себя необременительный и безопасный. Так уж, наверное, устроена человеческая психика. Невозможно бояться постоянно всего и всех, невозможно каждодневно жить в ожидании близких несчастий, невозможно пребывать в напряжении постоянно. А иначе человек, прежде чем ступить на палубу прогулочного теплохода, непременно сначала научился бы плавать. И не утонул бы потом в двадцати метрах от берега. А когда в темном переулке небритая личность попросила бы у человека закурить, он не полез бы за сигаретами в карман, а ударил бы небритого опережающим ударом, так, на всякий случай, только чтобы самому потом не корчиться на земле в луже собственной крови. И уж если бы сверхосторожный человек садился в машину к незнакомым людям, он хотя бы попросил их предъявить документы и данные паспортов по мобильнику сообщил бы кому-нибудь из близких друзей. Тоже на всякий случай. Просто для собственного спокойствия. Бредовая мысль? Вот я тоже так думал. Поэтому и попался. Теперь уже ничего не исправишь. А все дело только в том, что пару минут назад я и представить себе не мог, что люди, по-детски радовавшиеся встрече со мной и клянчившие у меня автограф, вдруг наденут на меня наручники.
Я, конечно, попытался взбунтоваться, но едва только дернулся, как мой сидевший справа опекун ударил меня рукояткой пистолета по голове, да так ударил, что я сразу же и отключился.
Неизвестно, сколько я пробыл без сознания. Когда я пришел в себя, мы все еще куда-то ехали, но куда – я не мог понять, потому что ничего не видел. В глазах у меня было темно. Я даже подумал, что мне так разбили голову, что кровь залила глаза, но потом понял, что мне просто натянули на голову какой-то мешок.
Сколько людей сейчас было в машине, я не знал. С двух сторон меня подпирали – это уже двое. Еще за рулем кто-то должен был находиться – это третий. Возможно, что кто-то рядом с водителем сидит. В таком случае четверо. Настоящее похищение. И ничего ведь не сделаешь.
Я, воспользовавшись тем, что у меня на голове был какой-то мешок, старательно изображал из себя бесчувственного. Пускай думают, что я до сих пор без сознания. Может быть, потеряют осторожность, заговорят о чем-то важном, о том, какие планы они в отношении меня строят.
По моим представлениям, мы уже находились где-то за городом или на Кольцевой дороге – никаких присущих городу шумов, высокая скорость и полное отсутствие светофоров, так что мы даже ни разу не остановились.
– Хватит уже, наверное, – сказал тот мой опекун, что сидел справа от меня.
– Давай еще немного проедем, – отозвался тот, что слева.
– Пора с ним кончать.
– Это без базара.
– Мне все-таки не нравится, что надо стрелять.
– Почему?
– Шумно. Вдруг кто услышит?
– Да кто же услышит! Тут места глухие.
– А если кто-то на пикник выехал? Будет сидеть в двадцати метрах от тебя в кустах, ты и не заподозришь, что кто-то был рядом. А он все увидит.
– Это запросто. А по-другому-то как? Утопить его где-нибудь? Так водоем еще надо найти.
– Нет, это долго. Мочить его будем без всякого водоема, но и без стрельбы.
– Ножом?
– Уж лучше лопатой.
– Да, лопатой – это хорошо. У тебя есть лопата?
Вопрос был явно обращен к водителю. Тот и отозвался:
– Есть!
– Значит, лопатой! – удовлетворенно сказал мой опекун. – Сворачивай где-нибудь здесь. Хватит соляру палить.
– Нам бы его сжечь потом, а?
– Хорошо бы. Если хорошенько обгорит – ни один эксперт потом личность не установит.
