старомодную бутылку.
Мы очень тщательно готовились к этой съемке. Мы все продумали. Мы постарались сделать так, чтобы Миша Ветров обязательно удивился. Это его удивление мы собирались снять. Я ждал этого момента, потому что это было как раз то, ради чего мы и затеяли съемку. Но произведенный эффект превзошел все мои ожидания.
Бутылка «Шато Лафит» урожая одна тысяча девятисотого года. Спустя девяносто девять лет после своего рождения, в одна тысяча девятьсот девяносто девятом году, этот раритет был продан на аукционе в Нью-Йорке за сорок шесть тысяч американских долларов. Честно говоря, сейчас в бутылке было совсем не то, что упоминалось на этикетке. Мы не могли позволить себе такой роскоши. Содержимое употребил совсем другой человек, а мы купили у него уже пустую бутылку – за немалые деньги, между прочим. Дальше уже было дело техники – заново наполнить бутылку и закупорить ее. Всех этих пикантных подробностей Миша Ветров, естественно, не знал.
С ним едва не случился удар. Бутылка «Шато Лафит» тысяча девятисотого года в руках пьянчужки выглядела так же противоестественно, как выглядела бы, допустим, корона Российской Империи в руках уличного попрошайки. Выходите вы из метро, а на ступенях попрошайка клянчит мелочь, и вдруг от неловкого движения из-под полы его замызганного пальтеца, слепя вас блеском драгоценных камней, выкатывается та самая корона.
Лицо бедного Ветрова пошло пятнами. А мужички, не обращая на него никакого внимания, раскупорили бутылку. Тот, кто открывал бутылку, первым и отведал ее содержимого. Просто отхлебнул из горлышка. И скривился так, будто его только что насильно принудили съесть целый лимон.
– Кислятина! – сказал он с чувством.
И второй приложился тоже, тут же закашлялся и стал отплевываться:
– Ох и гадость!
Это было настоящим богохульством. Как если бы кто-то назвал «Джоконду» Леонардо беспомощной мазней. Потрясенный Миша Ветров еще не успел до конца осознать происходящее, а между мужичками уже случился короткий диалог:
– Ну что будем с этой фигней делать?
– Не знаю.
– Ты пить будешь?
– Гадость эту? Не-а.
– И я.
И тут же на глазах у бедного Миши драгоценную бутылку об асфальт – шварк!
Миша закатил глаза и завалился набок.
– Гляди-ка! – сказал мужичок. – Баклану этому, что ли, поплохело?
– Жарко сегодня, – флегматично ответил его собутыльник. – Вот у него чердак и задымился.
Такая им была дана установка: что бы ни происходило, продолжать играть. До тех пор играть, пока я не появлюсь.
И я появился. Я вынырнул из-за Мишиной спины, дружески потрепал его по плечу и участливо заглянул в глаза. У Миши взгляд был совсем никакой. Слабоват оказался парнишка. Уж больно впечатлительный. Просто на удивление.
– Привет! – сказал я ему. – Ты в порядке?
Он наконец смог сфокусировать свой взгляд на мне.
– А-а, – протянул он, – это вы.
Сознание стремительно к нему возвращалось.
– Евгений Колодин. Программа «Вот так история!». Как же, как же… – бормотал он.
Наконец он дозрел.
– Розыгрыш?
– Розыгрыш! – честно признался я.
– Нельзя же так! – попенял он мне. – Калекой можете сделать! Это ж святое!
– Перестарались маленько, – признал я собственные ошибки. – Сценаристы маху дали. Накажем. В размере месячного оклада. Штрафанем их – будут в следующий раз думать, прежде чем свои заморочки предлагать.
– А знаете, – вдруг выдохнул он, прижавшись ко мне так плотно, будто хотел меня в ухо поцеловать, – вы у нас вино заказывали. В ресторане. Помните?
– Как же, – с готовностью отозвался я. – Конечно, помню. «Шато Латур». Шестьдесят первый год. Восемь тысяч долларов бутылка.
– Так вот… – сказал он с покорным выражением лица человека, пришедшего на исповедь. – Это никакой не «Латур», если честно. Мы берем вино – тоже, конечно, неплохое, но все же подешевле, переклеиваем этикетку на бутылке и впариваем нашим крутым по восемь тысяч. Ну они, знамо дело, пьют и бредят – что южный склон холма, мол, что сахаристость, то да се…
Только теперь стало понятно, как мы бедолагу сегодня ухайдакали. В обычном состоянии он бы на такие откровения не решился. Основательно, видать, у парнишки мозги набекрень съехали, если он так бодро залопотал, будто его сывороткой правды угостили.
Но самое смешное было потом. Минут через пять, когда съемка уже закончилась, ко мне подошла Светлана и сказала голосом самым невинным:
– Женечка, материал мы отсняли что надо!
– Да! – легко согласился я. – Просто класс!
– Особенно последние две минуты, – продолжала Светлана. – После того мгновения, когда ты услышал про фальшивое вино «Шато Латур». Оператор держал тебя в кадре и молил бога, чтобы это как можно дольше продолжалось.
– Что продолжалось? – насторожился я.
– Ты бы видел свое лицо в те две минуты, Женька! То, что мы до того отсняли, – полная чепуха. Зато эти две минуты будут украшением сюжета. Сегодня наш герой – это ты.
И тогда я засмеялся. Понял, в чем дело. Сегодня я совершенно случайно оказался в шкуре наших многочисленных героев. Мишу Ветрова ни с того ни с сего прорвало, он поведал мне страшную тайну собственного жульничества, и я, обнаружив, что за два посещения того ресторана нас с Аней Косиновой нагрели тысяч этак на шестнадцать долларов, две минуты потом сидел в кадре с глупым выражением лица. Такого Колодина страна еще не видела. Теперь увидит.
– Ты ведь не будешь настаивать на том, что это надо вырезать? – все тем же невинным голосом спросила у меня Светлана.
– Зачем же вырезать? – вздохнул я. – Пускай люди увидят, как Колодин облажался.
– Спасибо! – сказала Светка и благодарно чмокнула меня в щеку.
Я проснулся, потому что в дверь позвонили. Было слишком рано, ведь я чувствовал, что не успел выспаться. Я еще раздумывал, открывать дверь или нет, а тем временем позвонили еще раз, теперь уже требовательнее. Стало понятно, что отсидеться не удастся. Я вышел в коридор и распахнул дверь. На лестничной площадке стоял Мартынов.
– Я очень рад, что ты еще жив, – сказал он мне будничным голосом.
– Не надо так шутить, – попросил я. – У меня от таких шуток настроение портится на целый день.
– Какие уж там шутки! – буркнул Мартынов, входя.
Он запер дверь.
– Ты один?
– Да. А что случилось?
– Тебе две минуты на сборы. А я тем временем все расскажу.
Мартынов подошел к телефонному аппарату и выдернул шнур из розетки.
– Мобильник у тебя есть? – спросил он.
– Да.
– Отключи его.
Я подчинился, хотя ничего не понимал.
– Одевайся! – скомандовал Мартынов. – Живо! Возьми с собой деньги, сколько есть, документы…
