честное слово. Преступное сообщество, мафия. Очень тесно спаяны между собой, и среди них «Росэкспорт» – не на последних ролях. Так что Молотова мы должны додавить во что бы то ни стало. – И опять Христич улыбнулся. – Ты у нас не в ссылке, Вадим. Ты – на острие главного удара. И я жду не дождусь, когда ты это дело доведешь до конца. Ты мне очень нужен.
Это означало прощение. И признание заслуг одновременно.
– Мне тебя не хватает, – сказал полковник и почему-то помрачнел. – Другие твою работу не могут выполнить. Не способны. Я не говорил еще тебе – вчера Ганушкина убили.
Вот почему полковник выглядел таким измученным. Только теперь стало ясно.
– Он одного буржуя расстреливал, а опыта никакого, ну и допустил промашку. Расстрелял своего подопечного и от волнения, наверное, забыл о телохранителе. А тот дверцу машины открыл, по Ганушкину бах-бах, и одна из пуль попала бедолаге прямо в голову. Хорошо хоть, что группа прикрытия там была, телохранителя уложили и успели вывезти тело Ганушкина, а то еще были бы проблемы.
– Вот черт! – пробормотал Корнеев.
Значит, Христич поначалу решил обходиться без него. И сразу же возникли сложности. Теперь полковник хочет все вернуть на круги своя.
– Так что с Молотовым надо кончать как можно быстрее. Много работы, Вадим. Этот гадюшник мы должны в течение месяца расчистить.
Папку с копиями милицейских бумаг Корнеев спрятал в сумку.
– Меня довезут? – спросил он. – Туда ничем не доберешься. Настоящее буржуйское село, все ездят на собственных лимузинах.
– Не завидуй, – буркнул Христич.
…Утро еще не наступило, но небо на востоке посерело, отчего ночь уже не казалась такой мрачной. Неразговорчивый водитель полковника довез Корнеева до заветного шлагбаума. Дальше машина пройти не могла. Корнеев вышел из машины и миновал шлагбаум. Хмурый после бессонной ночи охранник кивнул ему, как старому знакомому.
Тихомиров спал. Судя по всему, он и не просыпался. Корнеев устроился на диване и тоже заснул, добирая упущенное ночью. Через пару часов, когда сон потерял глубину и вот-вот должно было наступить пробуждение, Корнеев вздрогнул и приподнялся на локте. Ему показалось, что за окном стукнула дверца машины. Голоса. Шаги. Хлопнула дверь. Корнеев подошел к окну. У входа в дом стояли две иномарки. На одной из них, кажется, ездил Захаров.
– Эй! – крикнул кто-то в доме.
Послышался топот многих ног. Корнеев вышел в коридор и нос к носу столкнулся с Захаровым. Тот был сосредоточен и хмур. Недружелюбно спросил:
– Спим, охрана?
– Не спим, – ухмыльнулся Корнеев. – Просто прячемся.
Захаров не оценил шутки.
– Где Тихомиров?
– По коридору третья дверь налево.
– Спит?
– Он перебрал вчера немножко, – пояснил Корнеев.
– С-с-скотина, – беззлобно просипел Захаров. – Я ему сейчас покажу службу.
– Только пистолет у него сначала забери, – насмешливо посоветовал Корнеев. – Не ровен час, стрелять начнет с перепугу.
Он не стал смотреть, как Тихомирова подвергнут экзекуции, отправился в гостиную, где со вчерашнего дня стояли бутылки с напитками. Здесь прохаживались ребята из захаровской команды. Корнеев поздоровался. Ему никто не ответил. Он выпил два стакана оранжа и пошел по дому, чтобы не оставаться с этими хмурыми типами.
Откуда-то сбоку вынырнул Захаров:
– Собирайся, Вадим.
– Что такое? – не понял Корнеев.
– Сегодня можешь отдыхать. Выходной у тебя. Поезжай домой.
– И Тихомиров?
– И Тихомиров, – кивнул Захаров. – Нализался, гад, еле его разбудил. Сидит в кресле, глазами лупает, совсем меня не узнает, похоже.
Еще бы он узнал. Пять таблеток снотворного, небо с овчинку покажется.
– Хорошо, – сказал Корнеев. – Машину дашь?
– Дам. Собирайся.
Корнеев вернулся в комнату, взял сумку, ту самую, в которой лежали предназначенные Тихомирову бумаги. Вышел в коридор, а Захарова уже нет. Только что стоял здесь и исчез. Как призрак. Корнеев открыл одну дверь, другую. Пустые комнаты. Никого.
– Па-аш! – позвал он. – Захаров!
Никто не отозвался. Корнеев наудачу распахнул еще одну дверь. И увидел человека. Тот стоял к нему спиной, но это продолжалось лишь мгновение. Человек резко обернулся. Это был Базылев. Их разделял метр или полтора. Совсем как в день покушения.
– Ну что же вы, – сказал Базылев. – Входите.
В его глазах не возникло ни страха, ни ненависти. Это было странно, потому что он не мог не узнать Корнеева. Корнеев уже собрался выйти и захлопнуть за собой дверь, но вдруг услышал, как кто-то идет по коридору, и понял, что там, внутри дома, ему не спастись. Здесь близко окно, и значит, еще есть шанс. Он поспешно вошел и закрыл дверь.
– Вы, наверное, из обслуги? – осведомился Базылев.
Вопроса нелепее он задать не мог.
Глава 45
Человек прошел по коридору, и его шаги стихли. Только после этого Корнеев сообщил:
– Я служу в охране.
А сам все время смотрел Базылеву в глаза. Пытался уловить момент, когда тот его узнает.
– Вы что-то хотели в этой комнате, да?
– Д-да, – несколько растерявшись, ответил Корнеев и развел руками. – Служба!
Звучало довольно бестолково, но это было первое, что пришло на ум. Базылев почему-то усмехнулся. Он, как казалось, пребывал в напряжении, но явно не из-за появления Корнеева.
– Ну-ну, – сказал Базылев.
Прошел к креслу и опустился в него, будто вмиг потерял интерес к собеседнику. Это было совсем удивительно. Просто невероятно.
– А вы кто? – спросил Корнеев.
Он еще не понял до конца, что происходит, и решил поиграть в кошки-мышки.
– Я – Базылев.
– Извините, я вас не узнал, – напустил на себя смущение Корнеев.
– Почему?
– Я не видел вас никогда прежде.
– Я что – прятался от вас? – осведомился Базылев.
– Нет. Это я здесь недавно работаю. Просто не видел вас раньше, вот и все.
– А-а, – протянул Базылев и посмотрел на собеседника. – Вот оно что.
Когда он повернул голову, Корнеев не обнаружил никаких следов ранения. Рана могла оказаться не смертельной, но она была! Должна быть! Корнеев в момент покушения отчетливо видел, как что-то брызнуло, когда он бил в голову на дострел. Он опять засомневался. Лихорадочно все просчитал и понял, что риск минимален. Вздохнул и сказал:
– Алька страшно скучает.
Таращился на Базылева во все глаза, но у того на лице ни один мускул не дрогнул. Базылев поднял голову и равнодушно спросил:
– Что вы сказали, простите?
