– Совсем по другому поводу, – честно признался Корнеев.
Теперь уже появилась и Тамара. За день ее синяк заметно побледнел.
– Хорошо выглядишь, – похвалил Корнеев.
– Ты вот посмотришь на меня через месяц, – ответила Тамара.
Подразумевалось, что после расставания с Захаровым она будет день ото дня хорошеть. Корнеев не собирался спорить. Но воспоминание о Захарове погасило счастливую улыбку. Чтобы никто этого не заметил, он поспешно протянул Рите букет, Димке отдал шампанское и провозгласил тоном радушного хозяина:
– Прошу к столу!
Рита как раз готовила ужин, и потому блюда выставлялись с необыкновенной быстротой. Корнеев занялся Димкиными тетрадками – выполнял обязанности отца, озабоченного успехами своего отпрыска. Сейчас это было почему-то особенно интересно. Рита, накрывая на стол, бросала на мужа быстрые взгляды. Как будто хотела о чем-то спросить, но откладывала это до поры, когда они останутся наедине.
Сели ужинать, Корнеев разлил шампанское в фужеры. Первый тост он хотел произнести за семью, но тут увидел лицо Тамары и осекся, поняв, что сказать это при ней – все равно как в семье повешенного упомянуть о веревке.
– За нас! – сказал коротко.
Тост был хорош тем, что никого не задевал.
Рита сидела напротив Корнеева и смотрела на него во все глаза. В ее взгляде соединились радость и печаль. Так смотреть умеют только женщины.
– Как тебе новая работа? – поинтересовалась Тамара.
Внешне могло показаться, будто она говорила, чтобы только завязать застольный разговор. Но Корнеев понял, что косвенно она спрашивает и о Захарове. Рана ее была слишком свежа и саднила.
– Ничего себе работа, – пожал плечами Корнеев.
Он знал то, чего не знала Тамара. И это знание мучило его.
Димка ерзал на стуле и поглядывал на дверь своей комнаты. Там стоял компьютер. Корнеев заговорщицки подмигнул сыну и незаметно для остальных кивнул, давая понять, что не станет возражать, если тот незаметно исчезнет. Димка подгадал момент, когда Рита вышла на кухню, и прошмыгнул в свою комнату. Ужин, почти нетронутый, остался на тарелке.
– Хоть бы поел, – пробурчала Тамара.
– У него есть занятие поважнее, – улыбнулся Корнеев.
Вернулась из кухни Рита. Корнеев снова налил шампанское. Бутылку не выпускал из руки, изучая этикетку, и так, рассматривая ее, сказал:
– Я, кстати, теперь один остался. Без Паши.
Поднял голову. Рита и Тамара смотрели на него. И не было сил сказать им правду.
– Его перебросили на другую работу. Не знаю куда. Может, он даже не в Москве.
Он выдержал их взгляды. И Тамара первой опустила глаза. Она как бы даже смутилась от того, что проявила интерес. Все последние дни демонстрировала, что Захаров для нее уже не существует.
– Вот и хорошо, – сказала она, не поднимая глаз. – Чем дальше он от меня окажется, тем лучше.
Она и представить себе не могла, как далеко он сейчас от нее.
Ужин заканчивали, перебрасываясь ничего не значащими фразами. И только когда Корнеев остался с Ритой с глазу на глаз, она спросила:
– У тебя действительно все в порядке?
– Да.
– И у Паши тоже?
Он лишь мгновение поколебался, потом ответил:
– Да.
Рита прижалась к нему.
– Уйди оттуда, – сказала она.
Корнеев даже опешил.
– Почему? – Он не в силах был сдержать изумления.
– Уйди, – повторила Рита. – Не хочу, чтобы ты там работал.
Корнеев осторожно отодвинул жену от себя и ладонью приподнял ей подбородок.
– Да что тебе известно об этой работе? – спросил он, пряча за улыбкой настороженность.
Рита покачала головой и опять уткнулась ему в грудь лицом. По-прежнему ничего она не знала. Только чувствовала.
– Я знаю, что делаю, – сказал Корнеев, стараясь, чтобы она поняла вложенный в его слова скрытый смысл. – Так надо, Рита.
– Кому?
– Мне, тебе, всем нам.
Подумал и повторил:
– Так надо.
Искренне в это верил.
Глава 55
До Христича Корнеев так и не дозвонился. Каждый раз дежурный офицер коротко отвечал, что полковник в отъезде, и вешал трубку, не давая никаких пояснений. Корнеев переживал и порывался ехать в особняк, но потом остыл, понимая, что если за ним следят, то он раскроется в два счета. Из окна квартиры не было видно никаких подозрительных людей или незнакомых машин, дежурящих у подъезда, но это ровным счетом ничего не значило. Если слежку организуют грамотные люди, то на первых порах невозможно ничего заметить. Корнеев это знал и потому беспокоился.
В половине первого ночи в дверь квартиры позвонили. Он подошел к двери, не зажигая света, и встал спиной к стене, слившись с ней. Спросил:
– Кто?
– Я, Вадим.
Это был голос Христича, Корнеев не мог спутать его ни с каким другим.
На площадке действительно стоял полковник. Не успел Корнеев пригласить его войти, как Христич махнул рукой – давай сюда, мол. Только теперь Корнеев увидел, что дверь в квартиру соседей приоткрыта. Он сильно удивился, но ни о чем не стал спрашивать, переступил порог, Христич его подтолкнул, сам шагнул следом и мягко, почти неслышно, затворил за собой дверь.
– Соседки нет, – сказал шепотом Христич. – Мы проверяли. Проходи.
В комнате горел свет. За столом сидели знакомые Корнееву сотрудники технического отдела: начальник отдела и тот самый капитан, с которым Корнеев не так давно изучал бумаги по Молотову. Корнеев поздоровался, все еще испытывая некоторую растерянность. Христич засмеялся.
– Твои соседи, Вадим, – не наша агентура, – успокоил он. – Просто мы никак не могли решить, где бы с тобой встретиться.
– Я вас вызванивал весь вечер, – буркнул Корнеев.
– А мы все ориентировались на местности. Предполагали, что за тобой может быть слежка, так что проявляли осторожность. И вдруг кто-то говорит: «А может, какая-нибудь из соседских квартир пустует?» Проверили, твои соседи, оказывается, отсутствуют. Подобрали ключи… Если за тобой кто и следит, то ни о чем не забеспокоится – ты же из дома не выходил.
– Могли бы запросто ко мне прийти, – сказал Корнеев, имея в виду Христича и его спутников.
– Э-э нет, – невесело усмехнулся полковник. – У тебя спокойно не поговоришь, семейный человек как- никак.
Он сел на стул, но к запыленной поверхности стола не притронулся – боялся оставить след.
– В общих чертах мы о случившемся знаем, Вадим. И с твоих слов, и как ты рассказывал Молотову, тоже слышали. – И опять Христич невесело усмехнулся. – Я сидел в комнате у наших «слухачей» и просто диву давался, как гладко ты все излагаешь. Как думаешь, он тебе поверил?
– Молотов-то? Может, и не на все сто, но, что он меня ни в чем не заподозрил, я не сомневаюсь.
– Лучше бы не было этой истории вовсе.
