– Я не знаю, где он, – сказал. – Поверь мне. Я не общаюсь с ним напрямую.
– Через кого-то, да?
– Да. И если вы хотите, я могу завтра…
– Не надо завтра. Говори, через кого ты связь держишь.
– В кафе 'Стрела'…
– Это которое возле вокзала?
– Да, слева там, возле остановки. Так вот в кафе этом работает барменом парень.
– Имя как?
– Не знаю.
– Не знаешь? – удивился Паша.
– В лицо я его знаю.
– Выглядит он как?
– Невысокий, вроде меня. Лет под тридцать. Усики – как у белогвардейского офицера в старых фильмах.
– Он знает, где Ектенбаев?
– Я не знаю этого. Прихожу к этому парню, говорю, что нужен Ектенбаев, и вечером мне звонят.
– Кто звонит?
– Ектенбаев.
– Сам?
– Да.
Вот черт. Дело принимает неприятный оборот.
– А чего же он так прячется?
Иванов промолчал.
– Ты в молчанку-то не играй, – посоветовал Паша. – Себе дороже, поверь.
– Я не знаю ничего.
– Так я тебе расскажу, – произнес Паша дружелюбно. – Не все чисто с этим Ектенбаевым. Да?
Иванов молчал.
– И прячется он потому, что хотя и откупился от суда, а грех за собой чувствует. Да?
– Наверное, – сказал Иванов.
Значит, все так и есть.
– Денег много получил?
– Каких денег? – не понял Иванов.
– За статью свою в газете.
– Не получал я ничего.
– А за что же марался тогда?
Иванов закрыл устало глаза. И Паша воткнул нож ему в грудь, навалившись сверху. Навалился – и тут же отпрянул, чтобы кровью не запачкаться. Нелепо как-то Иванов сейчас выглядел. Некрасиво.
Паша вышел на платформу и через четверть часа уехал с первой подошедшей электричкой.
С вокзала сразу домой не поехал, зашел в кафе 'Стрела'. Бармен за стойкой ловко орудовал бутылкой и высокими стаканами. Усики у него были ниточкой. Как у белогвардейского офицера в старых фильмах.
Покойный Иванов не соврал.
18
Паша выждал три дня, ровно столько, сколько надо было – по его разумению. Он каждый свой шаг просчитывал и знал, как должен поступать.
Номер телефона бара 'Стрела' он узнал в справочной, позвонил из телефона-автомата, попросил бармена позвать.
– Которого? – спросили его.
– Того, что с усиками ниточкой, – ответил Паша и услышал, как на том конце провода его невидимый собеседник крикнул кому-то:
– Тебя, Толик!
Теперь Паша имя этого человека знал и, когда тот трубку взял, сказал деловито-сухо:
– Здравствуй, Толик!
Тот еще только успел ответить: 'Здравствуйте', а Паша уже снова заговорил, он вел разговор и точно знал, что за чем говорить должен:
– Так не пойдет, Толик, так мы не договаривались. Я вам бумаги ектенбаевские передал, а результат где? Я ведь не все передал, ты так и скажи Ектенбаеву. Если он шутить со мной вздумал, как бы не пожалел потом.
– Какие бумаги? О чем речь? – Толик растерялся, похоже, и Паша знал уже, что верный тон выбрал, все правильно говорит.
Сказал сухо в трубку:
– Я Иванову бумаги отдал и сказал ему: срок – одни сутки. Трое суток прошло – где деньги? Со мной нельзя так. Я обижусь.
– Иванов не передавал ничего.
Паша и сам знал это. Но суровость в голосе не смягчил, сказал, уже явно раздражаясь:
– Через два часа ответ мне должен быть! Или я оставшиеся у меня бумаги по другому адресу передам! Понял? Я перезвоню.
И трубку бросил. Он зацепил их, кажется, надежно. Несуществующими бумагами они заинтересовались очень, а Иванов неожиданно пропал, и они пребывают в панике. Теперь выясняется вдруг, что Иванов бумаги получил-таки. Вот загадка, попробуй разгадай.
Через два часа Паша перезвонил Толику. Тот говорил голосом тихим и вкрадчивым:
– Я бы с вами хотел встретиться. Для разговора.
– Нет! – сказал Паша жестко.
Если уж ты рыбу подсек, то вести ее надо уверенно, слабины не давать, иначе соскочит.
– Я встречусь только с самим Ектенбаевым. С глазу на глаз. Лично.
Толик хотел что-то вставить, но Паша говорить ему не позволил.
– В девять вечера Ектенбаев должен стоять у входа в твою 'Стрелу'. Один, иначе я не подойду к нему. Вы пытались уже обмануть меня один раз, я вам даю последнюю попытку. Если сегодня ничего не получится – я с вами больше дела не имею.
Положил трубку и вышел из кабины телефона-автомата. До девяти вечера еще была целая вечность. Побродил по улицам, поехал домой. Паша сейчас был абсолютно спокоен. Сам этому удивился – наверное, привыкает. Это как работа для него. Ничего особенного.
Поболтал с бабой Дашей. Та жаловалась на боль в суставах, Паша посочувствовал, спросил, может, лекарство какое от этой напасти есть.
– Могила все вылечит, – сказала баба Даша почти жизнерадостно.
– Рановато вы о могиле-то, – не согласился Паша.
– В самый раз. Человек подготовиться к этому должен.
'Должен, да не всякий, – подумал Паша. – Ектенбаев вон еще сколько прожить собирается, наверное. А жить-то осталось всего ничего'.
Взглянул на часы. Ектенбаеву жить оставалось четыре часа тридцать минут. Плюс-минус пять минут. Но это роли не играет. За пять минут не наживешься.
19
