маму, и ее руки, и себя, и свое чудесное имя, которое мама с такой нежностью произносила. Потом в ее воспоминаниях появился отец, но он никогда, даже когда Полина была маленькой, Полинушкой ее не называл, ей все это вдруг вспомнилось, она подняла голову и увидела прямо перед собой странного вида икону, на которую не обратила поначалу внимания. Саму икону, собственно, она и не видела, поскольку одна ее половина была прикрыта серебряным окладом, а другая задрапирована материей, так что икона была полностью скрыта от взоров.
Полина повернула голову и вопросительно посмотрела на Антона.
– По преданию, апостол Лука собственноручно написал эту икону с самой Богоматери, – сказал Антон. – Она считается чудотворной, и ее лик открывают только в засушливый год, когда икону несут на вершину горы и просят у неба дождя, но и тогда никто не смеет взглянуть на икону.
– Почему?
– Боятся страданий, которые неизбежно за этим последуют.
– Но почему? Почему нельзя ее видеть? Почему нельзя знать, какая она?
– Может быть, иногда не нужно знать всего, – пожал плечами Антон. – А лучше пребывать в неведении. Иногда ведь знание причиняет неимоверную боль. Человек думает, что лучше все знать, и попросту не представляет, на что он себя обрекает.
Глава 36
БЕРИЯ. ЗА ПОЛТОРА МЕСЯЦА
ДО ОПИСЫВАЕМЫХ СОБЫТИЙ
– Так я все-таки не пойму, – сказал Маркелов. – Вот вы девчонку эту похитили, Звонареву, хотели у нее квартиру отнять в счет погашения долга ее отца, ну тысяч сто – сто пятьдесят вы вернули бы, а остальное?
Он с неприкрытым интересом посмотрел на своего собеседника. Александр Константинович Бериков, или, как его называли друзья, Берия, здоровенный детина лет тридцати, сидел перед ним на стуле, и его руки были скованы наручниками, потому что не далее как несколько дней назад, на предыдущем допросе, донельзя, видимо, расстроенный собственной несвободой, Бериков ни с того ни с сего набросился на не отличающегося богатырским телосложением Маркелова и немного помял того, прежде чем конвой не без труда отбил Маркелова у этого молодца. Берикова в тот раз в воспитательных целях отдубасили резиновыми палками, но наручники на допросе больше не снимали, и еще у дверей теперь дежурил конвоир.
– А что остальное? – мрачно поинтересовался Бериков.
– Ты говорил – денег было больше, чем эти сто– сто пятьдесят тысяч, – напомнил Маркелов.
– Так то не мои, которых больше.
– А чьи?
– Я же говорил – не знаю.
– Ну ты даешь! – восхитился размахом собеседника Маркелов. – Берешь полмиллиона «зеленью» и не спрашиваешь – у кого!
– Ну, по бизнесу мы, в общем, – сказал осторожно Бериков. – Купил – продал, обычные дела.
– Обычные – с тем самым человеком?
– С каким человеком? – изобразил непонятливость Бериков.
– Ты из меня дурака не делай, – попросил Маркелов. – С тем человеком, который тебе деньги давал.
– Ну да!
– Значит, и раньше ты с ним общался?
– Зачем общался?
– Ты же говоришь – обычные у вас с ним дела. Да?
– Да, – вынужден был признать очевидное Бериков.
– Так как его звать?
– Гриша, – ответил Бериков, подумав.
– А фамилия?
– Фамилию я не знаю.
– Неужели?
– Я бы перекрестился, – сказал Бериков. – Только вот наручники мешают.
– Бог шельму метит! – засмеялся Маркелов. – Ладно, пускай он будет Гриша. Ты давно Гришу знаешь?
– Недавно.
– Год?
– Может, и год.
– Где познакомились?
– В кабаке.
– В каком?
– Я уже не помню. Я их столько за этот год перевидал…
– В общем, он к тебе подсел.
– Кто?
– Гриша.
– Точно! – подтвердил Бериков, удивляясь прозорливости своего собеседника.
А с прозорливостью все было очень просто. Если Бериков не хотел называть фамилию своего компаньона, да еще начинал рассказ с того, что познакомились, мол, в ресторане, то в этом случае Маркелов позицию Берикова мог просчитать заранее: тот Гриша подсел к Берикову сам, и потом всегда на Берикова он выходил тоже сам, и вообще инициатива исходила от него, а Бериков не то что его адреса, но даже и номера телефона не знал…
– А звонил ты ему куда? – спросил Маркелов.
– Когда звонил?
– Когда он тебе нужен был.
– Не звонил я ему. Номера не знал. Он сам меня всегда находил.
Да, так и есть. И с этой позиции Берикова не столкнешь, как на него ни дави.
– А сколько раз он тебе звонил?
– Несколько.
– Все по сделкам этим, да? Ну, в смысле – общий бизнес?
– Да.
Ловушка уже захлопнулась, но Маркелов сделал вид, что этого не заметил. А вот Бериков точно не заметил. Не знал еще, что уже в клетке.
– Теперь вот об этом последнем случае, – сказал Маркелов. – Вы с Гришей решили объединить капиталы. Дать Звонареву денег, чтобы он их обернул и с вами потом прибылью поделился.
– Ну! – нахмурился Бериков.
Что-то ему во всей этой беседе не нравилось, и Маркелов старательно, но незаметно нащупывал ту точку, прикосновение к которой так ощутимо портило его собеседнику настроение.
– А что покупать собирались?
– В смысле? – продолжал хмуриться Бериков.
– Деньги вы Звонареву на покупку чего давали?
– Обычное дело, товар всякий.
– Какой – всякий?
– Продукты. Он продуктами занимался.
– А какие продукты?
– Я в это не лез.
– А кто лез? Гриша?
– И Гриша тоже не лез. Тут схема была такая: мы с Гришей даем Звонареву деньги, он их вкладывает в товар, потом товар продает, получает прибыль, прибыль мы делим…
– Гладко! – оценил Маркелов.
