– Ваш муж конфликтовал со Звонаревым?
– Ну как конфликтовал? Для этого надо быть прочным человеком – чтобы на конфликт идти. Правильно?
– Правильно, – с готовностью подтвердил Маркелов.
– Вы почему коньяк не пьете?
– Я пью. Так вы говорите – обижался ваш супруг на Звонарева?
– Еще как! Он у меня терпеливый был, Борис. Все в себе носил. Другой бы уже поскандалил или дверью хлопнул, к примеру, а этот все терпел – терпел и копил в себе обиды.
– А потом эти обиды выплескивал? – поинтересовался Маркелов.
Женщина посмотрела на него непонимающе.
– Долго ведь это в себе не поносишь, – подсказал ей Маркелов.
– Он вот носил.
– А уйти от Звонарева он не пытался?
– Пытался.
Пытался! Маркелов едва смог сохранить бесстрастно-вежливое выражение лица.
– Когда? – осведомился он.
– В самый последний момент, – снисходительно улыбнулась женщина. – Когда его гонителю- притеснителю оставалось жить всего несколько часов.
Ах, это. Про то, что Червяков написал заявление об уходе как раз в день убийства Звонарева, Маркелов знал. Он-то думал, что-то еще такое было. Раньше.
– А раньше он тоже разговоры об этом заводил, – будто прочитав его мысли, сказала женщина. – У них там сложный период начался. Как раз после кризиса. Деятельность остановилась, прибыли нет, в общем – все очень плохо. Я Борису сказала – надо новое место искать. А он в ответ: а чего искать, оно меня само уже нашло.
– То есть у него был запасной вариант?
– Я, по крайней мере, так его поняла. Спросила, что у него есть на примете. Он говорит: я тебе как- нибудь позже расскажу.
– Рассказал? – с надеждой поинтересовался Маркелов.
– Нет.
– Потом погиб Звонарев, – все еще пытался продраться к интересующим его подробностям Маркелов. – Ваш супруг остался без работы. И так и не смог работу найти. Значит, не было у него ничего на примете? Лукавил, когда говорил о том, что что-то там у него припасено на случай увольнения?
– Нет, что-то у него действительно было. Он остался без работы, настроения, естественно – ноль, денег – столько же, все очень плохо, я вижу, что еще немного, и он либо запьет, либо еще каких-то глупостей наделает, и я ему говорю: ты же говорил, что есть у тебя на примете работа. А он ответил, что работа была, да сплыла, и вообще он с этими колхозниками дел иметь не хочет.
– С колхозниками? – приподнял бровь Маркелов.
– Ну, это он так сказал.
– А что имел в виду?
– Этого я не знаю.
С «колхозниками». Кто такие это «колхозники»?
– Еще когда-нибудь вы говорили с ним на эту тему?
– Нет, – сказала женщина. – Не успели. Очень скоро его не стало.
– А вообще о делах вы с ним говорили?
– Естественно.
– Вы можете вспомнить какие-нибудь фамилии? Название фирм?
– Все, что я смогла вспомнить, я сказала на допросе. Там, в протоколе, все есть.
Ее допрашивали после гибели Червякова. Маркелов ознакомился с протоколом. Ничего интересного. По крайней мере, о фирме «Агротрейдинг» вдова Червякова не обмолвилась ни единым словом. «Агротрейдинг»?! «Колхозники»! Он тогда сказал ей – «колхозники»!
– Э-э, – заволновался Маркелов. – А не вспомните ли вы, – доводилось ли вам когда-нибудь слышать от вашего супруга такое название фирмы – «Агротрейдинг»?
Женщина задумалась, вспоминая. Маркелов ждал – внешне терпеливо, а внутренне умолял ее вспомнить. Думала долго, потом покачала головой:
– Нет, вряд ли.
– «Вряд ли»? Или все-таки что-то такое было? – не хотел сдаваться Маркелов. – Может быть, он в вашем присутствии кому-то об этой фирме говорил.
Опять покачала головой.
– Может быть, он звонил в эту фирму…
– Посмотрите в его записной книжке, – сказала женщина. – Там мог остаться номер телефона. Книжка ведь у вас.
Да, книжка подшита к материалам дела. Но нет там никакого «Агротрейдинга».
– Или ему оттуда звонили, – упрямился приунывший Маркелов.
– Домой звонили?
– Да.
– Тогда можно посмотреть. Я все записывала.
– Записывали? – встрепенулся Маркелов.
– У меня память никудышняя. Борис сердился, если я не могла сказать, кто ему звонил в его отсутствие. Поэтому я карандашом на обоях писала.
– И как они, эти обои? Уцелели?
– А куда они денутся? Желаете взглянуть? Это здесь, в прихожей.
Вдова прошла первой, щелкнула выключателем. Как раз над телефоном теснились многочисленные фамилии, названия фирм и номера телефонов. Маркелов вел пальцем по записям – сверху вниз. И вдруг – «Агротрейдинг». Есть! И вдова тоже увидела.
– А вот еще, – сказала она.
Точно. И чуть ниже – еще раз. Так что как минимум трижды Червякову звонили из «Агротрейдинга» прямо домой, и это только в его отсутствие, когда жена записывала, от кого был звонок. А еще наверняка было так, что трубку снимал сам Червяков. И ему отметки на обоях оставлять было ни к чему.
– А чего хотели? – поинтересовался Маркелов. – Эти вот, из фирмы.
– Я не помню уже. Бори не было, они просили, чтобы он им перезвонил. Наверное, так было.
– Перезвонил? Тут есть название фирмы, но нет номера телефона. Получается, что он знал, куда звонить?
– Получается – знал.
В том-то и дело. Так затвердил телефонный номер, что его даже не пришлось записывать в блокнот.
Глава 75
Люди в масках окружили офис. Охранник, стоявший у дверей, с запозданием их заметил, хотел поднять тревогу, но не успел. Его уложили на землю, сообщив, что операцию проводит налоговая полиция, и он счел за лучшее вести себя тихо.
В офис ворвались неудержимым смерчем, пробежали по коридору, блокируя комнату за комнатой, и обитателей каждого помещения профессионально споро ставили лицом к стене, действуя не грубо, но решительно.
Никто даже не пытался сопротивляться. Зато в приемной у генерального директора охранник, не сообразивший вовремя, что именно происходит, вознамерился грудью встать на защиту хозяйского кабинета, и вот ему за непонятливость досталось. Натренированные на подавление любого сопротивления и только ждущие повода применить свое умение бойцы с готовностью дали ему по ребрам и уложили на пол, и теперь путь в хозяйский кабинет был открыт.
Кроме самого хозяина, в кабинете не было никого. А хозяин вид имел бледный. Испугался. Рожи в черных масках, будто черти набежали, тут кого хочешь кондрашка хватит. И когда он увидел единственное
