– На рыбалку!
– И до сих пор рыбачит?
– Пропал! – сказала женщина. – И не появляется с тех пор!
– Документы! – потребовал Китайгородцев и протянул руку.
– Какие?
– Паспорт!
– Чей?
– Ваш и Глеба!
На самом деле Китайгородцеву нужны были только документы Глеба. Там фотография владельца. А паспорт женщины – это для отвода глаз.
– У Глеба нету паспорта!
– А где? – мрачно поинтересовался Китайгородцев.
– Откуда мне знать? С собой забрал, наверное.
– Права водительские, – подсказал Китайгородцев. – У него машина есть?
– Есть! – с готовностью подтвердила женщина. – На ней он уехал!
Значит, и водительского удостоверения в доме нет.
– Ваш паспорт! – напомнил Китайгородцев.
Женщина покопалась в куче тряпья, протянула замызганную книжицу.
Калязина Зоя Алексеевна.
– Зоя? – приподнял бровь Китайгородцев. – Или Зина?
Пьяный мужичок ее Зиной называл.
– Это он меня так зовет, – сказала женщина. – Шутит вроде.
Судя по паспорту, ей немногим больше тридцати. Надо же, что водка делает с людьми. Прописка. Калужская. Но улица другая. Не эта, где Глеб живет.
Семейное положение…
– А штамп где? – спросил Китайгородцев. – Или вы с Глебом не расписаны?
– Не-а, – сказала женщина. – А зачем?
С вызовом произнесла. Получилось неискренне.
– Или он с Ниной Петровной до сих пор в браке? – предположил Китайгородцев.
– Как же! – с чувством сказала женщина. – Щас! Привез незнамо откуда и не жил он с нею! Ну какая из нее жена?
Она стала заводиться и постепенно забывала о своих недавних страхах. Надо припугнуть ее, чтобы оставалась ручной.
– А если Глеб вернется? – строго глянул Китайгородцев.
– Чего? – насторожилась Зоя-Зина.
– А тут пустая квартира, – гнул свое Китайгородцев. – Мебель вывезли, все пропили!
– Разворовали! – всполошилась женщина.
– Кто?
– Ой, мамочки! – запричитала пьяно Зоя.
– Куда уехал Глеб? Конкретно!
– Рыбачить.
– Конкретно! Место! Он в первый раз туда поехал или уже там бывал?
– Был! Ага!
– Как называется? Где это?
– В Борщевке.
– Борщевка? – переспросил Китайгородцев. – Это что? Деревня?
– Ага. Там река.
– Ока?
– Ясное дело, другой реки у нас тут нет.
– В самой деревне? Или где-то рядом?
– Это за деревней. Мы с ним ездили когда-то.
– Один поехал? Или с кем-то?
– Один.
– А может, и не на рыбалку вовсе?
– Этого не знаю. Но снасти взял.
Китайгородцев, разговаривая с женщиной, уже успел заметить: в штору, закрывающую окно, воткнуты разновеликие рыболовецкие крючки. Так что про рыбалку – это может быть вполне правдиво.
– За деревней – где искать? – спросил Китайгородцев. – Что за место? Что там такого есть приметного?
– Дядя Степа покажет.
– Кто?
– Спросите дядю Степу. Его там знают. Он в курсе должен быть.
В Борщевку Китайгородцев приехал уже затемно. Спросил у идущего по дороге длинного, как жердь, мужика, где искать дядю Степу.
– Я и есть, – сказал мужик.
Ну, правильно, длинный он. Видимо, читывали в Борщевке стихи Сергея Михалкова.
– Вы по рыбалке, говорят, специалист? – издалека зашел Китайгородцев.
– Рано ишшо рыбалить, – веско сказал дядя Степа. – Лед не встал путем.
– А летом рыбалите тоже? – ввернул только что услышанное словечко Китайгородцев.
– И летом. Летом – красота!
– Мне Глеб рассказывал, – мечтательно произнес Китайгородцев. – Лисицын Глеб – помните такого?
Темно было, а все равно Китайгородцев увидел, как взволновался дядя Степа.
– Он в прошлую весну приезжал к вам, – проявил осведомленность Китайгородцев.
Дядя Степа ничего не отвечал. Будто воды в рот набрал.
– Так я по этому самому вопросу, – сказал Китайгородцев. – Про тот его приезд буду с вами говорить.
– Вы из милиции? – хриплым голосом спросил дядя Степа.
– Совершенно верно.
– Удостоверение покажьте!
Отступать было нельзя. Китайгородцев извлек из кармана удостоверение сотрудника частного охранного предприятия и, не выпуская из своих рук, продемонстрировал собеседнику. Издалека. В темноте не очень-то и разберешь, что такое там написано. Но фотография видна, и печать на месте. Дядя Степа совсем расстроился.
– Где рыбачил Глеб? – спросил Китайгородцев.
– Там, – дядя Степа указал рукой куда-то в темноту. – Где всегдась.
– Посмотрим? – предложил Китайгородцев.
– Машиной можем не проехать. Снег потому что.
– А пешком далеко?
– Километра два, наверное.
– Пройдемся! – решительно сказал Китайгородцев.
Дядя Степа не посмел перечить.
Снег пока был неглубокий, но прогулка оказалась не из легких. Темно, дорога скверная, продвигались медленно. Да и дядя Степа не спешил, шел неохотно, будто впереди его ждал эшафот.
– Так что тут было-то в тот раз? – спросил Китайгородцев доброжелательным тоном многоопытного исповедника.
– Ничего. Я был не при делах.
– Это как?
– Во мне не понуждались. Сами рыбалили, в обчем.
