– Ну конечно. Я всегда так считала… Что они с моим мужем сослуживцы…
– И часто этот Ваня сюда наведывался?
– Часто, да, – нахмурилась женщина.
– Общее дело с вашим мужем делали? – понимающе сказал Корнышев.
Ведьмакина занервничала.
– Вам все равно придется рассказать.
– О чем? – нервно спросила Алла Михайловна.
– Какими такими делами занимались ваш муж и этот самый Ваня.
– Я не знаю.
– Хорошо, – хищно улыбнулся Корнышев. – Давайте дальше пройдемся по сослуживцам вашего мужа. Кого вы еще вспомните?
– Глебов.
– Глебов – это кто?
– Это начальник моего мужа. Они вместе в Австрии служили.
– Но это было еще до Кипра, – напомнил Корнышев.
– Ах, да, – спохватилась женщина. – Я забыла, что вас интересует то, что на Кипре…
– Или он и по Кипру с вашим мужем работал? – на всякий случай уточнил Корнышев.
– Нет, – покачала головой Ведьмакина. – Девяносто шестой… Или девяносто седьмой год… Еще с Глебовым они работали. А после уже нет.
– А кто был его шефом, когда он на Кипре работал?
– Не знаю.
– Так не бывает, – вежливо улыбнулся Корнышев.
– Вы, конечно, можете мне не поверить, но я действительно не знаю. Вот вы мне сказали: «Вы наверняка заметили какие-то перемены в вашем муже». Я, конечно, задумывалась. Замечаешь какие-то детали. Что-то такое, что кажется тебе необычным. Чего раньше не было. Ну вот в какой-то момент, например, я совершенно перестала слышать от супруга какие-либо упоминания о начальстве. Совсем! Не то что фамилий не слышала – он при мне даже перестал произносить какое-нибудь обезличенное «шеф», например, или «начальник».
– Секретничал от вас?
– Может, и секретничал. А тогда мне показалось, что он получил повышение и начальника у него теперь нет.
– Это только у президентов и королей нет начальников, – напомнил Корнышев.
– Ну, не то что совсем начальника нет, – поправила себя женщина. – Скорее, самостоятельности стало больше. Как будто ему доверили важный участок и он должен был хорошо свою работу сделать, а детали никого не интересовали. Не дергали ежедневно.
– Это он так вам говорил? Или вы сами догадывались?
– Я сейчас говорю о своих догадках.
– Но если у него был отдельный участок работы, то и в подчинении у него должны были быть люди. Много людей.
– Я никого не знаю. Мне он, по крайней мере, не говорил.
– Но вот фамилию Алтынова вы мне назвали.
– Может, потому, что он появился у нас.
– Был порученцем у вашего мужа? – улыбнулся Корнышев. – Выполнял всякие мелкие поручения?
– Вроде того, – пожала плечами Ведьмакина.
– Но кого-то вы еще должны были видеть.
– Здесь, на Кипре, – никого.
– А где-то, кроме Кипра?
– В Швейцарии, – сказала Алла Михайловна. – Муж летал туда по делам, меня взял с собой.
– С какой целью?
– По магазинам походить. Да и интересно мне было. Швейцария все-таки. Очень красиво там. Мне понравилось.
– Так кого вы там увидели?
– Нас встречал молодой человек…
– Русский?
– Да. Мне показалось, что он коллега мужа. Но имени его я не знаю.
– Что было дальше?
– Он привез нас в отель.
Корнышев смотрел на женщину, ожидая продолжения. Она поняла и покачала головой:
– Нет, больше я его не видела. И улетали мы потом сами. На такси добирались до аэропорта.
– А ваш муж с ним еще встречался, как вы думаете?
– Может быть. Он занимался своими делами. Я по магазинам ходила сама.
– Описать этого молодого человека сможете?
– Лет двадцать пять – двадцать семь. Рост… ну вот как у вас примерно. Короткая стрижка. Немногословный. Я как-то его и не запомнила.
– Еще кто-нибудь? – предложил вспомнить Корнышев.
– Нет, – покачала головой Ведьмакина. – Никого больше.
– Ну не в вакууме же вы жили, – не поверил Корнышев.
– Считайте, что в вакууме.
– И никаких знакомых у вас не было? Друзей?
– Нет.
– Здесь много русских, – сказал Корнышев. – И не только туристы. Тут ведь наши живут годами.
– Муж запрещал мне заводить знакомства.
– Почему?
– Здесь люди очень разные. Во всех смыслах. И очень много людей темных, которые не пойми чем занимаются, и чего от них можно ждать – неизвестно. И Саша, мой муж, строго-настрого запрещал мне с кем-нибудь общаться. Так и говорил: «Я тут на работе, а у нас сама знаешь какие строгости».
– Конспирировался? – пошутил Корнышев.
– Вроде того. Вот вы поверите, вы в этом доме – первый гость. А так до вас только Ваня к нам заходил. Мы даже в городе… Или в магазине где-то… Если услышим рядом русскую речь, стараемся молчать, будто мы немцы какие-нибудь.
– И сейчас?
– И сейчас.
– Почему? – поинтересовался Корнышев. – Ведь конспирация уже не нужна.
Он увидел глаза своей собеседницы и вдруг догадался, что для нее и сейчас все эти меры предосторожности – на первом месте.
– Боитесь? – сказал Корнышев понимающе.
– Да, – призналась Алла Михайловна.
– Кого?
– Я не знаю.
– Это связано с гибелью вашего мужа?
– Да, – сказала Ведьмакина и заплакала, выплакивая живущий в ней неистребимый страх.
– Вас запугивали?
– Нет, – покачала головой Ведьмакина и всхлипнула. – Но я понятливая.
– А понимаете вы – что?
– Что лучше нам в Россию не возвращаться.
– Потому вы и на суд не ездили? Потому что о чем-то догадывались…
– Да!
– А о чем вы догадывались? – вкрадчиво спросил Корнышев.
– О том, что это не случайная смерть, – прошептала сквозь слезы Ведьмакина. – Вы правы – конечно, я
