Уф-ф-ф!
– Но очень бы хотелось, – доверительно сообщил Горецкий. – Глеб сейчас дома?
– Дома! Да! – поспешно ответила Женя, испытывая неимоверное облегчение от того, что Горецкий – не ее знакомый, которого она не может вспомнить, а знакомый ее брата, и как же хорошо, что все так удачно разрешилось в итоге.
– А можно мне с ним поговорить?
– Конечно, – с готовностью отозвалась Женя. – Глеб! Тебя к телефону!
Пришел Глеб. На штанине расплывалось мокрое пятно, Глеб хмурился. Взял телефонную трубку.
– Алло! Илья? Привет, привет! Да нормально все у меня. Работаем потихоньку… Ну, давай. Конечно. Встретимся… О-о-хо-хо! Не смеши меня, Илюша! «Консультации»! Тоже мне нашел светило! Но чем смогу – помогу. Да. Давай. Буду ждать звонка. Был рад услышать… Пока.
Положил трубку на рычаг. Женя нервно мяла в руках полотенце.
– Что-то случилось? – спросил Глеб.
– Неприятное чувство, – хмурилась Женя. – Я каждый раз, когда слышу в телефонной трубке голос, не понимаю: я этого человека знаю или я его не знаю.
– Горецкого ты не знаешь, – успокоил ее Глеб. – Но познакомишься. Он сегодня в гости к нам приедет. Вечером. Приготовишь нам чего-нибудь?
– А вот хоть как сейчас, – кивнула на тарелки Женя. – Просто, вкусно и сытно.
– Согласен! – одобрил Глеб. – Часикам к шести, ладно?
Олега Харитоновича Калюжного Корнышев еще ни разу не видел в генеральском мундире. В Питере, откуда они оба были родом и где под началом Калюжного служил Корнышев, Калюжный еще был полковником. Потом его перевели служить в Москву, уже через месяц присвоили генеральское звание, еще через полтора месяца новоиспеченный генерал перетянул за собой в столицу Корнышева, и тут обнаружилось, что кителей им не носить, потому что даже в случившийся вскоре профессиональный праздник они ни парадной формы не надевали, ни наград и даже ни в каких торжественных мероприятиях не участвовали, словно и не для них был этот праздник. И местом службы им определили неприметный особнячок в лабиринте переулков старой Москвы: никакой вывески, старая, в потеках масляной краски, входная дверь, пыльные окна, в которых угадываются казенного вида занавески, и припаркованные у особнячка заурядные «Жигули» да «Нексии», неспособные привлечь внимания случайного прохожего.
В этот особнячок прямо из аэропорта и приехали Корнышев с Горецким.
Вошли в здание, миновали вторую входную дверь, более основательную и прочную, чем наружная, прошли через рамку металлоискателя и тут же были остановлены двумя охранниками, потому что металлоискатель возмущенно запищал. Из вещей, которые были у Корнышева и Горецкого, охранники позволили пронести бумажники, ключи и часы, но изъяли мобильные телефоны, диктофон и видеокамеру.
– Камера нужна для Олега Харитоновича, – предупредил Корнышев.
– Я доставлю ее в кабинет лично, – ответил на это охранник.
Он сопровождал Корнышева и Горецкого на второй этаж и лично завел их в кабинет к генералу. Калюжный уже знал о визите. Успели позвонить снизу. Маленький и круглый, как колобок, он выкатился из-за стола, сунул каждому из гостей свою пухлую ладошку, охранника выпроводил жестом, предварительно забрав видеокамеру, и, только когда они остались втроем, спросил, взвесив камеру на руке:
– Здесь этот ваш Иванов – Ведьмакин?
– Так точно! – ответил Корнышев.
Калюжный подключил видеокамеру к телевизору, и был он в этот момент похож на мужичка, главу многочисленного семейства, который своих чад и домочадцев выпроводил наконец из дома и сейчас заряжает кассету с порнофильмом, которую давно хотел посмотреть, да все никак не удавалось.
На экране появился Иванов. Он сидел на привинченном к полу стуле и затравленно смотрел в объектив видеокамеры. Калюжный молча всматривался в изможденное лицо человека на экране, потом повернул голову, посмотрел на своих гостей и сказал негромко:
– Ведьмакин! Это он! Помню его, конечно. Но как изменился! А?
Похоже было, что увиденное его потрясло. Корнышев и Горецкий благоразумно промолчали.
– Какой цветущий был мужик! – покачал головой Калюжный. – Я на совещании его видел, – сделал неопределенный жест рукой, куда-то вверх показывая. – И там он в перерыве анекдоты так травил… смеялся, – почему-то вспомнилось Калюжному.
Наверное, не мог представить, чтобы вот этот человек, что на экране, умел смеяться. Ведь не засмеется сейчас. Не получится.
– Но это он! – сказал Калюжный. – Конечно, он!
Распрямился и отступил от экрана.
– Рассказывайте! – потребовал. – Что он там вам наговорил?
– Ничего, – ответил Корнышев.
– То есть как – ничего? – неприятно удивился Калюжный.
– Его фамилия Иванов, – ровным голосом сообщил Корнышев. – Звать его Виталий Сергеевич. Он шофер по профессии. «КамАЗ» водит. Приговорен к пожизненному заключению за убийство двух человек, которых он знать не знал и которые неизвестно откуда взялись.
– А фамилию Ведьмакин вы ему называли?
– Так точно. И даже удостоверение ему показывали. Никакой реакции.
– Придуривается! – зло засопел Калюжный.
– Нет, товарищ генерал, не похоже, – подал голос Горецкий. – С головой у него что-то.
– Все забыл? – недоверчиво глянул генерал.
– Так точно!
– Вспомнит, – сказал Калюжный. – Я ему память верну гарантированно.
– У меня есть к кому обратиться, – скромно сообщил Горецкий. – Можно проконсультироваться.
– Со стороны никого не привлекать! – нахмурился Калюжный.
– Я ведь не предлагаю Ведьмакина этого посторонним показывать, – осторожно сказал Горецкий. – Я просто поговорю со знающими людьми. Обрисую симптоматику. Попрошу совета. Мало ли с кем такое несчастье может приключиться. Все будет обезличенно, Олег Харитонович. Чистая теория. Никакой конкретики.
Калюжный вопросительно посмотрел на Корнышева.
– Я тоже думаю, что надо советоваться со специалистами, товарищ генерал, – сказал Корнышев. – Мы ведь попробовали с наскока… Инфаркт… Реанимация…
– Да, я помню, – хмурился генерал.
– Никакого результата, – сказал Корнышев. – А ведь должен был запеть. Не запел. Значит, все серьезно. Значит, в мозгах у него там сплошной туман. Но в любом случае его оттуда надо вытаскивать.
– К нам?
– Да. Вывозить в Москву. И уже тут его потихонечку крутить.
– Ты уже продумал, как его оттуда вытаскивать?
– Конечно, – подтвердил Корнышев. – Осужденный Иванов должен быть этапирован в следственный изолятор ФСБ для проведения следственных действий в связи со вновь открывшимися обстоятельствами.
Калюжный задумался, словно оценивал озвученную Корнышевым формулировку.
– Ладно, – сказал после паузы. – Давайте его перетаскивать в Москву.
Посмотрел на экран, где сутулил плечи Иванов, который на самом деле был Ведьмакиным. Покачал головой, вздохнул.
– Какие фортеля нам жизнь подбрасывает! – сказал, будто все еще не веря. – Вот человек! – кивнул на экран. – Двадцать пять миллиардов долларов держал в руках! А по нему не скажешь!
Гостей было двое. Дверь открывал Глеб, первым он увидел приветливо улыбавшегося Горецкого, а уже потом за спиной приятеля обнаружил незнакомого человека. Горецкий
