Эльвис встал так, чтобы видеть всех, кто входит в школьные ворота. Долго смотрел он в ту сторону, откуда обычно приходила Аннароза, но она не показывалась: нигде на всём протяжении длинной-длинной улицы её не было видно.
А Эльвис всё ждал. Его не пугало, что её нет, просто он был разочарован. Ведь только вчера Аннароза так добивалась, чтобы он пришёл в школу!
Тут прозвенел звонок, и все устремились к дверям школы.
Но Аннарозы всё нет. Вот этого Эльвис никак не ожидал: что Аннароза может вообще не прийти в школу.
Как же ему теперь быть? Может, дождаться Аннарозу и потом вдвоём опоздать на урок? Ведь, наверно, она сейчас на пути в школу!
Все ученики скрылись в дверях школы. Чудно, но Эльвис и теперь нисколько не волнуется. Уж если он на что-то решился, то никогда не волнуется. Он совершенно твёрдо знает, чего хочет…
Эльвис опять вынимает из кармана будильник, сверяет его со школьными часами. Время те и другие показывают одинаковое. Ждать больше никак нельзя.
Эльвис всё ещё стоит у школьных ворот.
Затем он входит в эти ворота.
Но в глубине двора зияют двери школы.
И в эти двери он тоже должен войти.
Его отделяет от них школьный двор — большой, пустой и безлюдный. И он должен его пересечь. В одиночку.
Потому что Аннароза не придёт. Эльвис это уже понял. Все остальные дети давно в школе, а её всё нет.
Значит, я должен идти один, — сказал себе Эльвис.
Сказано — сделано. Спокойно прошёл он через весь двор к двери школы, распахнул её и вошёл внутрь.
Эльвис сразу отыскал свой класс — ещё не все ребята успели в него вбежать, так что он будто и не опоздал. И в ту же минуту он увидел учительницу. Она спешила в класс с другой стороны. И они встретились.
— Смотри-ка, Эльвис, ты пришёл в школу? — спросила она, но, видно, нисколько не удивилась.
Эльвис кивнул. Учительница стала торопить остальных, чтобы они побыстрей заходили в класс, и они все сразу вошли в него. Только Эльвис с учительницей остались вдвоём в коридоре.
— Но ведь ты, кажется, не собирался ходить в школу в этом году? — сказала учительница.
— Да, вообще-то не собирался, но я хочу ещё раз попробовать, — ответил Эльвис и начал расстёгивать куртку.
— Вот как? Говоришь — ещё раз попробовать?
— Да, отчего бы и нет?
— А как долго ты будешь пробовать? Или, может, только сегодня? — спросила учительница.
Этого Эльвис ещё не решил, потому сейчас он ничего не может сказать.
— Сегодня тебе придётся это решить, — сказала учительница. — Можешь сейчас остаться в классе, но после уроков ты должен сказать мне, будешь ты учиться или нет.
И Эльвис обещал, что подумает и сегодня же примет решение и скажет о нём учительнице.
— Что это здесь тикает? — вдруг спросила учительница.
Ах да, будильник, Эльвис быстро вынул его из кармана и переложил в сумку — хотел взять его с собой в класс.
— Зачем тебе в классе будильник? Чтобы он разбудил тебя, если ты невзначай уснёшь на уроке? — рассмеялась учительница.
Она смеялась так весело, что Эльвису тоже стало смешно.
— Тогда пойдём к остальным ребятам, — сказала учительница. — Только ты сначала сними шапочку!
Сейчас! И Эльвис не раздумывая сорвал с себя шапочку! Ту самую, которую он должен был снять со всеми предосторожностями— из-за накладной чёлки! Но сейчас он совсем позабыл об этом. Так что чёлка осталась в шапочке!
А с головы как посыпятся на пол шпильки!
Эльвис стоит перед учительницей без чёлки, а на голове у него чего только нет! Тут и липкая лента, и заколки, и резиновый шнурок. А из шапочки свисают накладные локоны. Похоже, будто в руках у Эльвиса корзина со змеями.
Поначалу учительница не знает, что и думать.
Он что, издевается над ней?
А если нет, то что всё это значит?
Она решила, что не станет ничего говорить. Пусть мальчик сам объяснит, в чём дело. Всё равно она не знает, что ему сказать.
Учительница старается не глядеть на него с укором, но понимает, что некстати было бы и рассмеяться. И чем дольше она глядит на Эльвиса, тем больше убеждается: нет, мальчик и не думает издеваться…
Эльвис схватился за голову. Теперь ничего уже не скроешь. А раз так — прощай, школа! Самое лучшее — сразу уйти домой, пока учительница не начала выговаривать ему — чего-чего, а выговоров ему и дома хватает! Но учительница по-прежнему молчит…
Надо, наверно, всё же что-то сказать, прежде чем он уйдёт домой?
Наверно, он всё-таки должен как-то объяснить учительнице эту историю с париком?!
— Понимаете, — говорит Эльвис и показывает на свой лоб, — я сам волосы постриг и всю чёлку до корня отрезал.
Тут только учительница взглянула на его лоб. А потом посмотрела на локоны, свисавшие из шапочки.
— Ты считаешь, что постригся слишком коротко?
Что ж, учительница сама, что ли, не видит!
— И ты из-за этого решил надеть парик?
— Да, потому что тётя школьный психолог так сказала.
— Тётя-психолог сказала, чтоб ты носил парик?
Вид у учительницы растерянный, но, кажется, она с трудом подавляет смех…
Нет, конечно, тётя-психолог вовсе не говорила, чтобы Эльвис носил парик. Эльвису дали на время накладную чёлку, чтобы не было видно, как он себе волосы обкромсал. Потому что мама сказала, что тётя- психолог сказала, что Эльвису нельзя ходить в школу, пока он снова не станет похож на человека…
Но в школе вовсе не запрещена короткая стрижка, говорит учительница. Какое-то тут получилось недоразумение. А сама учительница вовсе не считает, что парик красивее короткой стрижки.
— Как тебе, должно быть, трудно было соорудить такую причёску! — говорит учительница, разглядывая голову Эльвиса, обмотанную липкой лентой. — Сейчас я помогу тебе снять всю эту ленту! Только скажу ребятам, чем им пока заняться. Обожди секунду!
Учительница торопливо заглядывает в класс и велит всем ребятам читать.
— Я сейчас вернусь, — обещает она.
Она подходит к Эльвису, помогает ему снять с себя липкую ленту и затем даёт ему лист бумаги, чтобы он завернул в него накладную чёлку.
— Совсем не обязательно всему классу видеть этот парик, — говорит она и засовывает его в сумку Эльвиса на самое дно. — А тот, кто дал тебе парик, уж наверно рассчитывает получить его назад без изъяна!
Учительница слегка причесала ему волосы и сказала, что сама она даже не заметила бы, что он отрезал чёлку, не скажи он ей про это. Наверно, другие тоже ничего не заметят. Если, конечно, сам он не станет об этом говорить.
— Мама очень даже замечает, — ответил ей Эльвис. — Стоит ей только на меня взглянуть, и она
